Огонь в его ладонях - Глен Кук

Непобедимый ударил его ещё раз. Рот юноши заполнился кровью. Подавив боль, он выплюнул алую жижу на белый балахон и выдавил оскорбление:

– Свиножор!

– Ты заблуждаешься, я не прибегаю к колдовству, – произнес Эль Мюрид с видом оскорбленного достоинства. – Я обращаюсь к помощи Творца, используя средство, врученное мне его Ангелом.

– Интересно, кто из нас заблуждается?

Появился Эль Надим.

– Властитель, в лагере царит полнейший хаос, – доложил он. – Пожар сдержать невозможно. Солдаты Гильдии находятся внутри ограждения. Нам надо уходить.

Лицо Ученика потемнело ещё сильнее и он бросил:

– Нет!

– Властитель! – выпалил Мауфакк. – Обратись к свету своего разума. Этот мерзавец посеял панику среди наших людей. Враг наседает, и мы не можем организовать отпор. Надо уходить, или мы все погибнем. И это следует сделать до того, как паника распространится на Непобедимых.

– По пути мы соберем всех, кто остался в живых, и вернемся, – сказал Эль Надим, обменявшись взглядом с Мауфакком.

Гарун заметил этот взгляд. Оба военачальника знали, что новой попытки взять крепость быть не может. Этой ночью их войско обескровлено.

– Никто из вас не спасется, – прохрипел он. – Вы уже покойники.

Пустая болтовня… Но все-таки, может быть, их убьют? Гарун уже слышал звуки битвы.

Гримаса боли исказила лицо Ученика. Телохранители подхватили своего Властителя, прежде чем тот успел упасть, а их командир отдал приказ:

– Посадите его на лошадь. Всех, кого можно, на коней! Если будет необходимо, то по двое на одного. – Затем он повернулся к Гаруну и спросил: – Что ты с ним сделал?

Гарун промолчал.

Последовал очередной удар и следом за ним вопрос:

– Так что же ты сделал?

Гарун заскрипел зубами и усилием воли подавил боль.

Удары посыпались на него градом. Непобедимые избивали его деловито, всем своим видом давая понять, что боль прекратится лишь после того, когда он снимет наложенное им заклятие.

Минуты казались часами. Боль становилась совершенно невыносимой, и только природное упрямство не позволяло Гаруну уступить.

В шатер ворвался Непобедимый и, задыхаясь, объявил:

– Они направляются сюда.

– Далеко?

– Шли за мной по пятам.

Командир телохранителей рывком поставил Гаруна на ноги.

– Мы захватим его с собой. Властитель в безопасности?

– Они уходят через запасный выход, господин. С ними генерал и несколько его людей.

– Помоги мне его тащить.

У Гаруна не было сил передвигаться самостоятельно. Телохранители подхватили его с двух сторон и потащили к выходу. Ноги юноши беспомощно волочились по земле. Кроме того, он почти не видел. Все предметы вокруг казались искаженными, а их контуры расплывались.

Он скоро умрет. Они заставят его снять заклятие, а затем убьют. Но несмотря на боль, юноша ощущал себя победителем.

– Он здесь! Его захватили белые балахоны! Вперед! – взревел Браги и бросился в атаку, высоко подняв окровавленный меч.

Один из Непобедимых оглянулся, и его глаза от ужаса округлились. Он кинулся бежать. Второй же бросил взгляд назад, оценил обстановку, отпустил Гаруна и вынул кинжал. Схватив юношу за волосы, он отогнул его голову назад, чтобы перерезать горло.

Браги метнул во врага меч. Клинок ударил в плечо врага, не причинив ему вреда, но тем не менее помешав завершить начатое.

Браги бросился Непобедимому в ноги, а Хаакен с ревом занес меч для удара. Белый балахон бросил пленника у них на пути. Браги ткнулся лицом в Гаруна, а Хаакен свалился на них обоих. Непобедимый ткнул его ногой, толкнул в кучу ещё одного наемника и скрылся в ночи. Следом за беглецом кинулись остальные солдаты из отделения Браги.

Браги выбрался из кучи тел.

– Ну и свалка, – произнес он. – Хаакен, ты жив?

– Жив, – ответил Хаакен.

– Ты только взгляни. Здорово они его отделали.

– Сам напросился. Лучше посмотри, из чего можно сделать носилки.

– Сам напросился, говоришь? Неужто у тебя сочувствия нет?

– К дуракам – нет.

– Не такой уж он и дурак. Ему удалось снять осаду.

Битва в лагере подходила к концу. Люди Ученика бежали. Если бы Валиг сумел организовать преследование, то никто бы из них не спасся. Однако в царившем хаосе сделать это было невозможно, и Хали с Эль Надимом сумели собрать достаточное число людей для того, чтобы прикрыть отход Эль Мюрида.

– Теперь я дважды твой должник, – прохрипел Гарун. Браги и Хаакен стояли над ним, разминая затекшие от тяжести носилок мышцы.

– Да, – пробурчал Браги. – Спасать тебя для меня становится привычкой.

– А вон и старикан, – прошептал Хаакен.

Пыхтя от усилий, к ним приковылял Радетик. Казалось, что черты его лица в свете пожара постоянно меняются самым причудливым образом. Он упал на колени рядом с Гаруном.

– Пусть вид крови вас не беспокоит, – сказал Браги. – Они просто измолотили его как следует.

– Я чуть было не достал его, Мегелин, – пытаясь изобразить улыбку, просипел Гарун. – Заклятие все-таки наложил. Пусть помучается от боли.

Радетик в ответ лишь молча покачал головой.

– Надо двигаться, – сказал Браги. – Хватай носилки, Хаакен.

К ним приблизились двое всадников.

– Отец… – прохрипел Гарун.

– Гарун? – Валиг посмотрел на Радетика и спросил: – Это он устроил всю заваруху?

– А кто же еще?

– Понимаю. – Сплюнув сквозь зубы, он посмотрел на Браги и Хаакена и спросил: – А это не те парни, которые вытащили его в прошлый раз?

– Те же самые. Делают неплохую карьеру. Разве не так?

– Похоже на то. Осмотри его раны и выслушай их рассказ. Я потолкую с тобой, после того как разделаюсь со всеми делами.

– Как скажешь…

– Поехали, Фуад!

Валиг с братом отъехали, чтобы покончить с царящей кругом неразберихой.

– Мы можем идти? – спросил Браги.

– Конечно. – Мегелин посмотрел на Гаруна, которого била дрожь, и сказал: – Все будет в полном порядке, парень. Но ты совсем отбился от рук. Как тогда в Аль-Ремише.

– У меня не было выбора, – заставив себя улыбнуться, произнес Гарун.

– Вопрос спорный. Тем не менее все обернулось как нельзя лучше. Если, конечно, тебе удалось сохранить зубы. Надеюсь, ты наконец освободился от своих навязчивых идей?

– Каких?

– Желания учинить мятеж и других глупостей. Ты ещё молод, и у тебя впереди долгие годы жизни. Если ты их не сократишь. Ведь этих парней может рядом не оказаться.

Гарун смежил веки, его по-прежнему продолжало трясти. Действительно, каким же надо быть дураком, чтобы бросаться в бой наподобие Непобедимых Эль Мюрида, не думая о том, как из него выйти. Мегелин прав, у него впереди ещё много лет, и он своим легкомыслием чуть было не сгубил свое будущее. Оказывается, его долг северянам был гораздо больше, чем он предполагал ранее.

Мегелин сердито нахмурился.

– В чем дело? – спросил валиг.

Радетик бросил взгляд на Хоквинда, но на обветренном лице генерала прочитать что-либо было невозможно. Всем своим видом он показывал, что «присутствует» и ничего более. Мегелин перевел взгляд на Фуада. Брат валига кипел яростью. В его лице Мегелин имел союзника. Это был самый типичный «брак по расчету».

Радетик припомнил одного из своих учителей, который некогда наводил на него ужас. Лишь через десятилетия он избавился от своего беспричинного страха и смог понять, каким образом учитель добивался желаемого результата. Сейчас он решил прибегнуть к методу этого педагога.

– Не помню сколько лет уже я влачу жалкое, рабское существование в этом богом забытом месте. – Ключом метода было преувеличенное негодование и чрезмерная напыщенность речи вкупе с неумеренной жестикуляцией и иными телодвижениями. Это было призвано пробудить в слушателях врожденный страх ребенка перед гневным отцом. – Снова и снова ты обращался ко мне за советами, лишь для того, чтобы их игнорировать. Сколько раз я собирался отправиться домой, и сколько раз моя воля оказывалась сломленной? Я сражался за тебя. Я ради тебя переносил страдания. Я принес тебе в жертву свою карьеру. Я терпел бесконечные бессмысленные унижения от твоих родственников и подручных. И все это только ради того, чтобы спасти эту кучу выжженных солнцем камней в середине пустого, богом забытого места, населенного варварами. Я хотел спасти эту землю от хищных бандитов, хотя земля эта заслуживала лишь того, чтобы оказаться в их жадных лапах.

Он говорил горячо, выплескивая все, что накопилось на душе за годы бесплодной борьбы.

– Сколько сотен… Нет, сколько тысяч людей отдали свои жизни за это каменное недоразумение на холме? Я здесь успел состариться. Состариться раньше времени. Твои сыновья выросли здесь. Бесконечные ненависть, предательство и кровь ещё в юности превратили их в старцев. И вот теперь ты хочешь оставить это место Ученику. Позор!

Радетик встал перед валигом, залихватски подбоченился и (даже Фуад был потрясен таким проявлением ярости) продолжил: