Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

– Так, ну и что мы имеем? – спросил он, как будто не замечая моих нервных маневров.

Впрочем, не исключаю, что все мои мурашки очень умело прятались. Скрытность и внешнее равнодушие моей дочери – уж точно не от Хисейкина, напоказ и бурно реагирующего на все, жизнедеятельность его организма откровенна и всегда понятна.

– Похож? – спросил меня Кротов и так надолго задержался глазами в моих глазах, что у меня перехватило дыхание.

Я кивнула и только потом с трудом ответила, заставив себя посмотреть на большую коричневую рамку портрета президента. Раза четыре проведя взглядом по четырехугольнику рамки, я спокойно сказала:

– Не очень. Глаза не получаются. У него глаза все время в сторону и вниз смотрели. Как будто косили.

– Ясно. А мы сейчас… Петрович, дай-ка я… Сейчас мы это скопируем… – Кротов ловко потыкал мышкой, что-то переключил и, к моему удивлению, стал очень четко и хорошо рисовать. – Вот так?

Я неуверенно кивнула:

– Вроде того, только один глаз прищурен… И брови толще, и неровные…

Кротов рисовал, я все поправляла и поправляла, толстый капитан, с которым мы так долго маялись над портретом, снисходительно наблюдал за нами, а потом наконец-то пошел покурить на лестницу.

– Очень вас боюсь… – негромко сказал вдруг Кротов. – Чем-то напоминаете мне мою бабушку…

– А бабушку вы боялись? – спросила я, стараясь не думать о том, что ничего хорошего в этом признании нет.

– Ни капельки. Бабушку я не боялся… Так, ну что, получается? Не получается… А вот мы сейчас вот так еще подправим… Не боялся и не боюсь… в смысле бабушку… и очень даже люблю, – ответил Кротов и наконец подкосил глаз на портрете, как нужно.

– Вот, очень похоже! Больше ничего не надо!

– Да… Получается, что это Косой… Есть такой рецидивист. Только чтобы он занялся пианино, которое от силы стоит… Ну сколько? Вы не выяснили за это время?

– Нет, – вздохнула я. – Не до того было. Да и какой смысл?

– Или мы с вами что-то путаем, или… Может, он решил, что кроме пианино у вас в доме есть чем поживиться еще? Где австрийское пианино, там наверняка трофейные немецкие статуэтки с войны остались… или старинные книжки с позапрошлого века, картины… Есть, кстати, у вас что-то подобное?

– Да нет, – пожала я плечами. – Практически нет. Картина есть одна… Но нужно очень понимать в искусстве, чтобы увидеть, что она дорогая. И бабушкина брошка. Считается, что она очень дорогая, но никто точно не знает…

– Не продавайте их, ладно? – совершенно серьезно попросил Кротов. – Если денег не будет, лучше у меня еще займите.

– Договорились. Мы пойдем, а то мальчики уже совсем себя потеряли.

Я действительно краем глаза видела, что Гриша несколько раз залезал на стол и прыгал с него, а Владик пытался повторить это, но пока ему удалось только залезть на стул и он, не догадываясь пододвинуть стул поближе, старался дотянуться до стола и никак не мог.

– Пойдемте, провожу, – поднялся с места Кротов. – К сожалению, только до дверей, дел куча.

Он проводил нас до самых ворот, пожал мальчикам руки. Владик, глядя на Гришу, сам протянул Кротову ручонку и был совершенно счастлив, тут же забыв, что по дороге упал и ревел так громко, что можно было подумать, будто ему как минимум отрезали голову, хотя не было даже крови и не порвались штаны. Думаю, ему было просто обидно, что все остальные ловко и быстро сбежали по ступенькам, а он один упал.

Я тоже протянула руку Кротову, уже не удивляясь сама себе. А чего ж тут удивляться! Все и так ясно. Главное, чтобы это не стало ясно ему. Чем бы он ни увлекался на самом деле – йогой или продавщицами из местного супермаркета, – отчаянно влюбленная в него женщина вряд ли могла быть ему интересна. А мне вдруг очень захотелось быть интересной этому улыбчивому милиционеру, так не похожему на милиционера… Или на мое представление о людях, ловящих преступников и беззубых бабушек, разводящих на балконе кроликов.

Он взял мою руку и, к сожалению, слишком быстро ее отпустил. Может, я сама поторопилась отдернуть руку, потому что под распахнувшейся легкой курткой вдруг увидела кобуру. Значит, правда, сидел в засаде. Романтично невероятно. Первый раз сталкиваюсь с мужчиной, занимающимся таким страшным делом – ловить людей с пистолетом на поясе. Сколько ни смотри на такое в телевизоре, привыкнуть невозможно. В жизни – это совсем другое. Все равно что персонажи мультиков бы вдруг вышли на улицу и побежали, смеясь и разговаривая игрушечными голосами.

Я, как зачарованная, смотрела на пистолет, а Кротов, разумеется, заметил мой взгляд и сказал:

– Поразил вас хоть чем-то, да? Я уж и не надеялся.

– Поразили, – ответила я и поспешила уйти и увести мальчиков.

Мы шли, и я чувствовала на себе его взгляд. Обернуться я побоялась, чтобы не оказалось, что вслед мне никто не смотрел. Но через несколько шагов обернулся Гриша и вдруг громко крикнул:

– Пока!

– Пока! – услышала я голос Кротова, и мне опять стало так хорошо, что захотелось подхватить обоих мальчиков и пробежаться бегом по улице до дома. Через пару шагов я все же обернулась и увидела, как Кротов в два прыжка взлетел по ступенькам и исчез в дверях.

Прошло еще несколько дней, и я всерьез забеспокоилась о папе Владика. С Лилей-то все было ясно, и она, видимо, все про меня уже поняла – что я не пойду в детскую комнату полиции и не сдам туда Гришу, не приведу его Лиле под дверь с вещами и, главное, буду о нем заботиться, пока нужно. Но вот папа Владика… Почему-то я стала всерьез волноваться – чувствовала, что с ним произошло что-то плохое. Он-то, на мой взгляд, не мог просто бросить малыша на чужую тетю и раствориться.

Домашний телефон его по-прежнему не отвечал. Я достала карточку Владика и нашла в ней место работы его отца, Симонова Сергея Александровича: фирма «Неядыши» и ее адрес с телефонами. Личного телефона папа Владика не оставил. Я тут же позвонила по рабочему телефону, первый оказался зарегистрирован на другого человека, и тот, не дослушав меня, рявкнул и отключился. По другому мне ответили, что фирма какая-то была, но давно переехала, теперь здесь – районный офис по расклейке бесплатных объявлений, склад и место сбора расклейщиков. Я в растерянности слушала короткие гудки в трубке. Расклейщики…

Я почему-то вспомнила, как мы однажды очень испугались с Ийкой, открыв дверь подъезда и обнаружив там стоящих по стенкам и на лестнице тридцать, а то и сорок замерзших, плохо одетых людей с бегающими глазами. От испуга я спросила:

– Чего ждем?

– Почты! Холодно… – ответил один из них сиплым голосом. – Расклейщики мы!..

Я тогда инстинктивно постаралась пройти побыстрее мимо них, а дома рассказала Ийке про мою почтальоншу из детства, тетю Дашу, которая бессменно носила нам почту и письма, пока я росла и училась в школе. Тетя Даша знала не только всех жильцов нашего дома по именам, но и тех, от кого мы получали письма. Мне так нравились веселая, всегда румяная тетя Даша и ее огромная коричневая сумка, из которой она доставала долгожданные журналы и письма для мамы от ее сестер под неизменное тети Дашино «Пляшите, девчонки!», что я тоже собиралась, когда вырасту, стать почтальоном…

А сейчас я сидела и думала – как же мне искать папу Владика? «Неядыши»… По названию фирмы очень трудно понять, чем же она занималась. Не ядовитыми веществами? Или несъедобными изделиями, похожими на съедобные? Детскими пластмассовыми игрушками, скажем… Но, кстати, разве это не отличный повод обратиться к Кротову? Сразу станет ясно, что я вовсе не по личному вопросу ему звоню, то есть не из-за его прекрасных глаз.

Кротов так это и понял:

– А я-то уж обрадовался, думал – соскучились!

Я не стала напоминать ему об инциденте в лесу, когда он проговорился, что на самом деле хотел, чтобы я чем-то ему помогла как врач. Не стала напоминать, потому что сама уже об этом забыта. Я объяснила, какая у меня проблема, и Кротов засмеялся:

– Чувствую, люди поняли, кому можно сдавать своих детишек в случае чего и спать спокойно. Не попросить ли и мне мою мамочку… Пусть сдаст вам меня на правах родителя. Будет спать спокойно, зная, что сын в надежных руках. Позвоню-ка ей сегодня, попрошу…

– Да дело в том, – прервала я его остроумные пассажи, никак не отреагировав на них, – что мне кажется, с ним что-то произошло. Не знаю, почему-то у меня такое ощущение…

– Хотите объявить его в розыск? Но тогда нужно написать заявление и желательно от ближайших родственников. Дома-то его точно нет?

– Телефон не отвечает.

– А свет по вечерам не горит?

– Я не проверяла, – несколько смутилась я. А ведь действительно – кто его знает, этого папу Владика… – Может, он вообще за границу уехал. Я же его плохо знаю. Он спешил на самолет, сказал – в Тамбов, там филиал его фирмы. Какая-то фирма «Неядыши»…

Кротов, услышав название фирмы, фыркнул:

– Ясно! Хорошо, постараюсь что-то узнать.