Невеста из коробки - Галина Куликова

— Я же вам объяснила: я ездила к мужу. В деревне Горелово он со своими партнерами организовал новое производство. Ездила я туда тайно и на глаза никому не показывалась. У них там есть цех. Я проникла туда ночью, — Мила подвинула к себе чашечку с кофе, — и вот что я там обнаружила…

Она потянулась к коробочке с гранулами и взяла ее в руку.

— Не кладите в кофе этот сахарозаменитель, он какой-то дурацкий, — неожиданно сказал Константин, беря из ее рук коробочку и водружая ее обратно. — Я положил себе в чашку восемь или девять крупинок — и ничего. Не сладко.

Мила окаменела. «Восемь или девять крупинок! — в ужасе подумала она. — Если это и в самом деле наркотик, Константин может умереть от передозировки! По моей вине! Вернее, из-за моей безответственности! Зачем я оставила коробочку на столе, словно это нечто безобидное?»

— Послушайте, как вы себя чувствуете? — дрожащим голосом спросила она, ужасаясь содеянному.

— Отлично! — раздраженно ответил Константин. — А что это вы все время ездите к своему мужу? Вы ведь говорили, что разводитесь, что между вами все кончено? Вы даже собирались делить антикварный комод, если я не ошибаюсь! Или вы мне лгали?

— Ваш брат дома? — задала свой вопрос Мила, не слушая, что он говорит. — То есть здесь, наверху?

— Да, здесь, наверху, — сварливо ответил Константин. — А зачем вам мой брат? Вам меня недостаточно? Вы мне не доверяете?

— Боже мой, боже мой! — Мила резко вскочила, опрокинув чашку, и принялась кружиться по кухне.

Прибежал Трезор и стал кружиться вместе с ней, размахивая хвостом направо и налево. — Надо срочно позвонить Борису и вызвать его сюда! Срочно!

Она дрожащей рукой набирала номер, в ужасе наблюдая за пунцовым Константином, который с вызовом смотрел на нее.

— Я испытываю к вам определенные чувства, и это меня тяготит, — наконец заявил он. — Чувства, которые, возможно, в моем возрасте смешны и наивны…

— Борис! — воскликнула Мила, краем уха слушая Глубокова. — Это Лютикова! Срочно бегите ко мне! Здесь с Константином кое-что случилось!

— Кое-что случилось?! Вы хотите все рассказать моему брату? — искренне удивился тот. — Все, в чем я вам признался? Что ж, замечательно! Пусть все знают. Мне не семнадцать лет, чтобы скрывать любовь к женщине, даже если она избалована мужским вниманием, самолюбива и независима! И я не стану прятать глаза, если мне зададут прямой вопрос.

Звонок принялся заливаться, а вместе с ним начали заливаться Муха и Трезор. Мила метнулась в коридор и распахнула дверь.

— Что?! — выплюнул Борис, на секунду замирая на пороге. — Что с Костей?!

— Он наелся «невидимки», — сказала Мила, сдавленно всхлипнув. — Я ночью привезла из деревни, стащила у мужа на производстве. Я все потом расскажу… А он, он… Достал из коробочки и съел!

— Боже мой, зачем?!

— Да случайно, случайно же!

— И что с ним теперь?

— У него бред, горячка! Он несет всякую ахинею!

Борис возник на пороге кухни и вонзил в брата внимательный и одновременно сочувственный взор.

— Она тебе рассказала, да? — спросил тот, воинственно складывая руки на груди. — Что ж, это все правда: я влюблен и не собираюсь этого скрывать!

— Вот видите! — всхлипнула Мила. — Признание в любви! Мне! Бред? Бред! И он такой красный! Наверное, у него высокая температура! Давайте сейчас же вызовем «неотложку»!

Борис тотчас же согласился с ней, бросился к телефону и стал названивать врачам.

— Отравление! — отрапортовал он, пообещав бригаде денег и вообще все сокровища мира, если они приедут быстро. — Чем? — Он обернулся к Миле и переспросил:

— Чем?

— Неизвестным веществом!

— А кто, кто отравился? — поинтересовался Константин у Милы, покуда Борис диктовал адрес. — Ваш пес Трезор? Разве к собакам ездят «неотложки»?

Мила наклонилась к нему и нежно приложила ладони к его щекам. Щеки действительно пылали. Константин тут же воспользовался моментом и водрузил поверх ее ладоней свои собственные.

— Можно, я стану называть тебя на «ты»? Людмилой? Можно? — Он взглянул на нее с горячечной надеждой. Синие глаза его были туманны, словно облачное небо.

«Если с этим парнем что-нибудь случится, я прыгну с крыши на асфальт, — взбудоражилась Мила. — Я просто не захочу больше жить». Вслух же она простонала:

— Конечно же, Костенька, конечно! Называй меня, как тебе нравится! Тебе можно все! Я разрешаю тебе все!

Она встала на колени перед табуреткой и схватила Константина за руки. Ей казалось, что ему нужна поддержка.

— Нам необходимо тебя спрятать, — понизив голос, заявил тот. — Немедленно и надежно. Я никуда не уйду, все время буду с тобой. Защищу тебя грудью, если придется!

— Может, быть, тебе прилечь? — поинтересовался Борис, проявляя все признаки беспокойства, какие только можно было ожидать от мужчины: покусывание нижней губы, сжимание и разжимание кулаков и сведение бровей к переносице.

— Да-да! — подхватила Мила. — Тебе нужно прилечь!

Она повела его в комнату, словно санитарка раненого солдата. Когда Константин повалился на диван, Мила поняла, что ему совсем худо.

— Как быстро подействовала эта дрянь! — шепнула она Борису. — Вот, возьмите коробочку, отдайте врачам. Там еще порядком осталось. Может, им удастся определить, какое надо дать Косте противоядие!

— Людочка, обними меня! — потребовал тем временем умирающий. — Мне что-то холодно!

Мила наклонилась к нему и обняла двумя руками. Сверху мгновенно взгромоздился Трезор.

Когда приехал врач, им с Борисом пришлось разбирать всю пирамиду: Константин шумно дышал, Мила рыдала, Трезор бешено лаял, Муха забралась под кровать и не подавала признаков жизни.

— Вам не надо ехать в больницу, — заявил Борис. — Константин ужасно волнуется, когда видит вас. А ему нужен полный покой. С другой стороны, оставлять вас тут одну мне тоже не слишком хочется.

— Я позвоню Ольге, чтобы она приехала. А пока вместе с собаками отправлюсь к Капитолине Захаровне. Клянусь: я пересижу у соседки до приезда родственников. При родственниках, надеюсь, меня не станут убивать?

— Это как фишка ляжет, — пробормотал Борис.

Впрочем, сейчас его больше волновало состояние брата, поэтому он очень быстро согласился на предложенный Милой план. Вместе с врачом они вывели Константина на улицу и увезли в мигающей и воющей машине «Скорой помощи». Мила позвонила Ольге, покормила собак и трусливо побежала на первый этаж к Капитолине Захаровне, прихватив с собой всю наличность, какая у нее еще оставалась.

Дверь открыла медсестра Жанна. Личико у нее было по-прежнему невинным и нежным, словно лепесток розы.

— Жанночка, — до омерзения сладким голосом сказала Мила. — Мне надо с Капитолиной Захаровной обсудить проблемы побелки. Она ведь уже проснулась?

— Проснулась, конечно. Мы уже завершили утренний туалет, — с некоторой гордостью ответила Жанна. — А у вас что-то случилось? Мне показалось, наверху кричали.

— И собаки лаяли! — донесся до них из комнаты громоподобный голос Капитолины Захаровны.

— Не волнуйтесь! — поспешила успокоить ее Мила. — Собаки у меня временные. Ненадолго. Скоро я их раздам. Они не мои на самом-то деле.

— Жаль, — сказала старуха, огромной горой возвышавшаяся в кровати. — Люблю, когда шумно, когда голоса, музыка, топот. Так я чувствую себя в гуще событий и хорошо сплю. В последнее время ты мне, Милочка, обеспечила комфортное существование. У тебя вечно что-нибудь гремит, кричит и скачет. Замечательно! Продолжай так и дальше. Яблочко хочешь?

— Нет, спасибо, — покачала головой Мила, у которой при мысли о еде ползли по спине мурашки.

— А я съем, если ты не возражаешь!

Капитолина Захаровна взяла деревянную трость с массивным набалдашником, которая стояла прислоненной к стене возле кровати, и, ловко орудуя ею, придвинула к себе по столу вазу с фруктами. Мила неожиданно заметила, что набалдашник с одной стороны испачкан чем-то темно-бордовым. «Кровь? — подумала она внезапно. — Неужели старуха не замечает?»

Капитолина Захаровна с хрустом принялась за яблоко. В голове Милы тем временем рисовалась страшная картина. Вот старуха переползает в инвалидное кресло и едет к входной двери. Открыв ее, она замечает Листопадова. Или же делает что-то тайное и ужасное, что видит Листопадов, — вариантов несколько. Тогда она подзывает его поближе, может быть, просит наклониться — и ударяет тростью по голове. Потом спокойно закрывает дверь и, наспех обтерев орудие убийства, ставит его в темный угол. Да, но как тогда тело Саши Листопадова оказалось в подвале? Может быть, его затащил туда кто-то другой? Может быть, Жанна? Слабовата она для такого дела. И кто и зачем в таком случае опоил снотворным водопроводчика Митяя?

— Да ты меня не слушаешь! — укорила ее тем временем Капитолина Захаровна, которая, жуя и чавкая, ухитрялась при этом еще что-то рассказывать.