От я до я (СИ) - Ланская Алина

Глава 42 Янош

Доверчивая наивная Заноза. Думал, знаю тебя, такую умную, решительную, ироничную… Любопытную.

Рядом с ним ты другая. Настороженная, очень напряженная и молчаливая. Где огонь в глазах, которым я привык любоваться, а, Заноза?!

Ты же умная, Юля, так какого сидишь рядом и не видишь, какой он урод? Как ему плевать на тебя. Не видишь, как он глазами раздел девчонку-официантку и блондинку за соседним столом? Обеих бы спикапил, не будь тебя рядом, а может, и ты не помешала бы. Потому что сидишь слепая. Но вот я рядом, да, Рома?

Чувак совсем гнилой, хуже, чем я думал. Так цинично врать в глаза — даже для меня перебор. А она сидит и слушает его чушь. И верит. Ему верит! Потому что любит. Вижу же, любит его. И он это знает. Щенок самоуверенный!

Удивляюсь, как до сих пор не размазал его смазливую рожу по столу. Вру, конечно. Знаю. Потому что она рядом, я даже правду сказать не могу, когда он врет про свой приезд. Не поверит, не в том состоянии, чтобы адекватно все воспринимать. Слишком больно будет.

Заноза. Хулия. Юля.

А чувачок все больше и больше напрягается, боится, что просто так не проскочит. Зря ты приехал сюда, парень. Большой косяк с твоей стороны.

Но хоть не струсил, не спрятался у нее за юбкой, сам предлагает остаться, посидеть вдвоем. Конечно, посидим.

— Езжай, Заноза, ты о нас не беспокойся. Все будет хорошо!

Пытаюсь успокоить ее улыбкой, но она все равно напряжена. Чего боишься, Юль? Что я ему кости пересчитаю? Что расскажу ему, как целовал тебя? Насчет последнего точно можешь не переживать.

Она уходит, не сразу, мешкает, хотя вроде как торопиться должна. Не хочет уходить, но надо, Юль, надо.

Несколько раз оборачивается, пока идет к выходу. Улыбаемся ей оба, разве что руками не машем.

Ушла.

Баскаков молчит, ухмыляется, но молчит. Ничего, я подожду.

— Это ж надо было так лажануться, — наконец, произносит, не глядя на меня. — В городе миллион человек живет, если не больше, и нужно, чтобы ты оказался в баре. Именно ты.

Откидывается назад, сидит, развалившись на стуле, смотрит по сторонам. Подмигивает блондинке, та оценивающе сканирует его и улыбается в ответ. Образ хорошего верного парня слетел за секунды.

— А я сразу понял, что ты нормальный пацан, когда за меня в драку полез. И что не сдал меня сейчас Юльке… респект!

Качает головой, вижу, не понимает. Ни черта!

— Давно вы с ней?

— Пару лет. А я тебя не так представлял. Сначала думал, очередной дохлый ботан зацепился за Вьюгину. Был такой один чудак в школе у нее, Юлька любит опекать сирых и убогих.

Замолкает. И вовремя. Как-то рано ты расслабился, парень. Слишком рано.

— Привет, ребята.

Полина. И правда маленький город.

— Привет! — Баскаков оценивающе оглядывает брюнетку, разве что не облизнулся.

— Я только поздороваться подошла, Янош, у меня тут встреча. Увидимся.

На Баскакова даже не взглянула, чем явно расстроила парня.

— Ладно, пошли отсюда. — Не жду его согласия, поднимаю руку, и через минуту приносят счет.

— Давай я заплачу. — Суетится, вытаскивает карту из кармана. — Это же типа мы с Юлей тебя пригласили.

Конечно, заплатишь.

Выходим на улицу, кафе хоть и в центре, но спрятано во дворах, до шоссе еще минут пятнадцать идти надо. Отходим метров на сто от забегаловки.

— Короче, еще раз спасибо. Выручил! — Хлопает меня по плечу и протягивает руку. — Я люблю Юльку, честно, но на ней свет клином не сошелся. Вокруг полно красивых баб, нельзя останавливаться на одной. Ну ты-то меня понимаешь!

Разворачиваюсь и изо всей силы, не жалея и не предупреждая козла, бью прямо в челюсть.

Вижу кровь перед глазами, ошалелый взгляд. Орет матом, но я снова бью. Резко, без размаха. В челюсть. Спасибо Ярику за науку в детстве.

Падает. Выплевывает кровь на асфальт. В глазах одна ненависть. Ну наконец-то! Подружиться со мной, что ли, хотел?

— Не сошелся клином, значит, на ней?

Снова мат, но он лишь только раззадоривает. Злость рвется наружу и наконец я могу ее выплеснуть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он быстро в себя приходит, намного быстрее, чем я ожидал.

— Запал на нее, что ли? Урод! Она все равно тебе не поверит.

Следующий удар он уже не пропускает. Сам бьет сильно и жестко: в грудь, в голову, даже печень достал. Не знаю, как на ногах устоял.

Удары посыпались со всех сторон. Продолжает материться, орет что-то, отвлекается на крики… посылаю его в нокаут. Сам не ожидал, что так легко упадет. Поскользнулся? Да плевать! Пусть хоть сдохнет.

Пропечатываю его так доходчиво, чтобы понял. К черту пари. Из цензурного лишь пара фраз.

— …больше к ней не подойдешь. Никогда. Сегодня соберешься и свалишь.

Стоит на коленях, тяжело дышит, голову опустил, руками опирается на асфальт. Быстро сдулся!

Присаживаюсь на корточки рядом с уродом, ребра нещадно болят. Голова… наверняка сотрясение есть. Но это все потом, а сейчас еще раз повторяю:

— Сегодня же свалишь обратно в Ис…

Резкий удар в солнечное сплетение, все плывет перед глазами.

Расчетливый гад.

Сцепились, покатились по грязному асфальту, дубася друг друга куда придется.

Адреналин зашкаливает. Не понимаю, куда бью. Удар, еще один удар. Снова и снова.

Он хрипит, шевелит губами, уже не сопротивляется. Голова безвольно ударяется об асфальт от каждого моего удара…

Какая-то сила отбрасывает меня назад от чувака. В голову врываются какие-то крики, шум, вроде даже сирена.

Безучастно смотрю, как суетятся вокруг люди, сначала менты, потом медики. Или наоборот? Плевать. Ничего не чувствую.

Глава 43 Юлия

— Нет, я не понимаю, за что над нами так издеваются?! Суббота! Они понимают, что сегодня выходной? Мы и так из универа не выползаем! Кстати, Юль, поздравляю с победой. Говорят, здорово вчера сыграли!

Я киваю Инне, старосте французской группы. Она, как и все, в «огромном восторге» от происходящего. Мало того что вытащили нас в выходной, полчаса заставили толпиться у закрытой двери в деканат, так еще и выбесили тем, ради чего позвали.

— Почему нельзя было рассказать в понедельник о том, что нам всем сдвинут зимнюю сессию?! — продолжает возмущаться Инна.

Я не слишком вслушиваюсь в ее разговор с другими старостами. Просто спускаюсь вслед за всеми по лестнице и нервно кручу в руке телефон. Ни один не отвечает! Сначала позвонила Роме — он же обещал меня встретить после этой дурацкой встречи. Молчит. Звоню Яношу — тоже тишина. Написала сообщения — так и висят до сих пор непрочитанные. Что случилось?! Баскаков даже если и пропускал мои звонки, то всегда перезванивал. Как и Разумовский.

— Слушай, тут и не такое бывает! Декан, говорят, в отпуске со следующей недели, вот и позвал. В понедельник будет официальное объявление на сайте. Видимо, хотел лично посмотреть на реакцию. Да и какая теперь разница!

Вот-вот! Какая разница. Я все равно не могу сейчас думать об учебе!

На улице никого нет, хотя я надеялась увидеть Ромку. Завтра приезжают его родители. Зная их, предполагаю, что наедине нам с Баскаковым больше не удастся пообщаться. Только с ними. И то не факт. Скорее всего, вообще его не увижу. А в понедельник он уже возвращается в свою Испанию. Получается, только сегодня и можно будет поговорить. Серьезно. Смысла тянуть до его следующего приезда нет никакого.

Набираю снова номер Баскакова — длинные гудки. Куда они оба могли подеваться? Позвонить Яношу уже не успеваю: внутри по телу пробежал холодок от дурного предчувствия — «Андрияш Разумовский» высветилось на экране. У меня, как у старосты, есть мобильные всех наших преподавателей, а они просто так не звонят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Алло?

— Юля, привет! — Голос напряжен, и я замираю от страха. — Ты сейчас где?

— Возле универа, на улице. А что случилось? Где Янош? Я не могу до него дозвониться и до Ромы. Они вместе были, мы в кафе сидели в центре…