Кардинал Ришелье - Петр Черкасов

В докладе Жаннена чувствовалось влияние как папско-габсбургской партии, так и де Люиня, пытавшегося воспрепятствовать любому военному вмешательству Франции, будь то на стороне императора или его протестантских противников. Решено было направить в Германию специальное посольство с целью добиться примирения противоборствующих сторон. В случае провала этой миссии Франция должна была прийти на помощь императору, причем на первом этапе оказать ему только финансовую поддержку и лишь в крайнем случае — военную. Можно было заранее усомниться в успехе предстоящего посольства, так как двусмысленная позиция Франции не могла удовлетворить ни императора, ни протестантских князей. Ни одна из сторон и не помышляла о переговорах, слишком высоки были ставки.

Тем не менее уже в конце мая 1620 года посольство во главе с принцем крови Шарлем де Валуа, графом Овернским, выехало из Парижа. В помощь графу Овернскому были назначены опытный дипломат граф де Бетюн и аббат де Прео, настоятель собора Шатонёф. Им предписывалось посетить максимальное число германских княжеств и городов, за исключением Чехии. Под давлением габсбургской партии при французском дворе Людовик XIII отказался признать права Фридриха V на чешскую корону.

6 июня 1620 г. в городе Ульм состоялась встреча французских послов с собравшимися здесь вождями Протестантской унии, обсуждавшими предложение Максимилиана Баварского ограничить военные действия пределами Чехии и не распространять их на территорию Германии. Взамен протестанты требовали, чтобы Максимилиан воспрепятствовал переброске испанских войск из нидерландских провинций в рейнское пфальцграфство. К моменту прибытия французского посольства переговоры в Ульме зашли в тупик и их участники готовились к отъезду. Граф Овернский сумел убедить протестантских князей пойти на компромисс с Максимилианом Баварским, в результате чего 3 июля 1620 г. был подписан так называемый Ульмский договор, в большей степени отвечавший интересам Католической лиги. Неожиданная уступчивость протестантских князей имела свое объяснение: эмиссар Людовика XIII недвусмысленно дал понять вождям унии, что они не могут рассчитывать на поддержку Франции в случае продолжения конфликта. По условиям Ульмского договора Протестантская уния обязывалась воздерживаться от вмешательства в чешско-австрийский конфликт, а Максимилиан Баварский обещал содействовать тому, чтобы испанские войска не покидали пределов нидерландских провинций. Цену этим обещаниям узнали уже через год, когда испанцы оккупировали Пфальц.

Французские послы поспешили сообщить в Париж о восстановлении мира. Если Ульмский договор и был кому-то выгоден, то, несомненно, императору Фердинанду II. У протестантских князей руки оказались связанными, а их союзник и единоверец Фридрих V остался в одиночестве. Посредничество французской дипломатии оказалось поистине спасительным для императора.

Уже 5 июля 1620 г., то есть через два дня после подписания договора, Максимилиан Баварский двинул на помощь императору войска во главе с Тилли, которые вскоре соединились с императорской армией. В это время саксонский курфюрст воспользовался трудным положением Фридриха V и отхватил кусок чешской территории, на которую давно претендовал. Некоторое время спустя испанский генерал Спинола во главе 25-тысячной армии вышел из Брюсселя и устремился на Гейдельберг вопреки обещаниям, данным в Ульме Максимилианом Баварским.

Обеспокоенные французские послы отправились в Вену, где уже прочно обосновался император Фердинанд под защитой 50-тысячной армии. Их приняли учтиво, но с первых же дней держали в стороне. Попытки графа Овернского вновь предложить посреднические услуги были пресечены послом Испании, ближайшим советником императора.

Франция сыграла свою роль, и теперь в ней уже не нуждались, во всяком случае, в ее дипломатических услугах. Фердинанд II и его католические союзники готовились к военному разгрому Фридриха V с целью восстановления австрийского суверенитета над Чехией и Моравией.

9 ноября 1620 г. в сражении у Белой Горы императорские войска и армия Тилли разбили чешские полки, предводительствуемые графом Ангальтом, и католическая армия вошла в Прагу. Фридрих V вынужден был искать убежище — сначала в Бадене, затем в Брауншвейге. Чехия и Моравия были возвращены под власть императора и католицизма. Воспользовавшись успехом австрийцев и баварцев, испанский генерал Спинола оккупировал Пфальц. В результате в 1621 году сложился устойчивый перевес сил габсбургско-католического блока. Вновь возникают химерические проекты всемирной католической монархии.

Французской дипломатии не оставалось ничего другого, как пожинать горькие плоды недальновидной политики тех, кто ее направлял из Лувра. В депешах королю граф Овернский впервые осмеливается усомниться в правильности этой политики. Даже утверждает, что единственно правильной линией была бы поддержка протестантских княжеств против Габсбургов.

Известие о разгроме Фридриха V у Белой Горы вызвало смятение в Париже. В Королевском совете идут жаркие споры. Ищут виноватых, перекладывая друг на друга ответственность за допущенный серьезный просчет.

Неблагоприятная для Франции обстановка складывалась и в Северной Италии, где французская дипломатия также оказалась не в состоянии противодействовать испанской экспансии. Давние союзники оставлены ради сомнительных сиюминутных выгод.

Епископ Люсонский тяжело переживал провалы французской дипломатии, так же как и собственную бездеятельность. Обещанное Люинем кардинальство по-прежнему оставалось не более чем мечтой. Ришелье знал о коварстве фаворита, но он и не подозревал, что Люинь лично просил папского нунция передать в Рим мнение короля о нежелательности возведения епископа Люсонского в сан кардинала. Вообще нунций оказался в весьма деликатном положении, поскольку Мария Медичи настойчиво добивалась кардинальской шляпы для своего любимца. Она забрасывала прошениями Людовика XIII, монсеньора Бентивольо и даже самого папу римского.

11 января 1621 г. из Рима пришло сообщение об очередном посвящении в кардиналы. Ришелье не обнаружил себя в списке. Зато там значился архиепископ Тулузский, сын д'Эпернона. Ришелье уязвлен до глубины души. «Во Франции, — философски замечает он, — самое лучшее лекарство — терпение». Он понимает, что пока Люинь у власти, там не будет места для него — человека, как он убежден, во всех отношениях куда более достойного. Вести же открытую борьбу с всесильным фаворитом епископу явно не под силу. Поэтому он так упорно держится за королеву-мать. Он знает о глубокой, непреодолимой ненависти, которую Мария Медичи питает к де Люиню. Но королева не умна и в поединке с изворотливым временщиком, несомненно, проиграет, поэтому необходимо умело направлять ее борьбу, самому оставаясь в тени и демонстрируя лояльность по отношению к Люиню.