Суета сует. Бегство из Вампирского Узла - С. Сомтоу

Сколько сейчас времени? Откуда-то издалека донеслись звуки курантов. Может быть, уже шесть? В доме престарелых просыпаются рано. На журнальном столике стоял телефон. Памина сняла трубку и набрала номер.

– Фрау Зенц? – Обычно она дежурила по утрам. – Это Памина Ротштайн. Я бы хотела узнать... тетя Амелия еще не встала? Я знаю, что еще очень рано и в такое время звонить нельзя, но...

– Мне очень жаль, но ваша тетя... сердечный приступ... все случилось очень быстро, она не мучилась... ваша тетя мертва, фрейлин.

Памина положила трубку. Скоро уже рассвет... и она никого здесь не знает, кроме Тимми Валентайна. Наверняка все подумают, что она тоже из этих оголтелых поклонниц. Но тетя... что ей делать без тети?

Тетя Амелия, единственная эксцентричная особа из всей их пуританской семейки, единственная, кто мог бы ее понять... Нет, сказала она себе, так нельзя. Я думаю только о себе. Я думаю только о том, как мне будет одиноко и страшно... потому что она умерла, потому что она больше уже никогда не будет петь...

На журнальном столике, отражаясь в ведерке для льда, мерцал амулет.

Как он здесь оказался? Ведь она выронила его там, у зеркала, в спальне.

Она протянула руку, но в последний момент испугалась...

Памина.

Нет!

Ты же хочешь снова увидеться со своей тетей?

Она потянулась за амулетом...

12

Отпирая двери

При свете дня

– Пи-Джей, тут какая-то девочка. – Леди Хит стояла в дверном проеме. На самом деле она смотрела даже не на девочку, а скорее – на амулет на журнальном столике. Девочка уже тянулась к нему... – Как он здесь оказался? – Хит стремительно бросилась к столику, чтобы забрать амулет.

– Я ничего не сделала... – начала было девочка.

А, из этих, из неоготов, подумала Хит, увидев татуировки у нее на руках. Скорее всего это не настоящие татуировки, а переводные картинки из диска.

– Не играй с этой вещью, это очень опасно. Иначе тебе будет плохо... уж поверь мне, пожалуйста. – Хит убрала амулет в карман. Его холод обжигал ей бедро сквозь тонкую ткань халата. – Давай-ка закажем завтрак. Тимми уже проснулся?

– Вы меня не прогоните? – Казалось, она просто напрашивалась на то, чтобы ее выпроводили за дверь, Смелая девочка, подумала Хит. Неужели она заходила к ним в спальню, чтобы украсть амулет? Да кому бы пришло в голову красть эту серебряную побрякушку... разве что только тому, кому она очень нужна...

– Нет, конечно. Зачем нам тебя прогонять? Меня зовут Премхитра. Но все называют меня просто Хит. Я тут с Пи-Джеем, он старый друг Тимми и вроде как... менеджер этих гастролей.

– Памина Ротштайн. Позвольте мне сделать заказ. – Девочка сняла трубку и начала что-то заказывать по-немецки. Словно она тут хозяйка, подумала Хит. Надо, чтобы Пи-Джей это увидел. С каждым днем Тимми все больше и больше становился похожим на настоящего мальчика.

– У тебя такой вид, как будто ты не спала всю ночь.

– Я и правда не спала... да уж, веселая была ночка! – Девочка вдруг разрыдалась. И Хит поняла, что после этого изматывающего путешествия, после битвы с демонами в Бангкоке, после всех этих кошмаров, которые она пережила на борту самолета, она совершенно не знает, как успокоить этого плачущего ребенка. А от мужчин помощи ждать не приходится. Она даже не сомневалась, что и Тимми, и Пи-Джей продрыхнут как минимум до обеда.

– Пи-Джей! – крикнула Хит, но ее муж, спавший в соседней комнате, даже не пошевелился во сне. Она посмотрела на расписание тура, висевшее на стене: следующей шла Голландия, потом – Англия, потом... святые небеса, Прага!., а сразу после нее – Бангкок. Ничего так переезды... туда-сюда по Европе и дальше... никакого порядка, сплошной хаос... впрочем, так всегда и бывает, когда Пи-Джей берется что-то организовывать без ее чуткого руководства. Она знала, что в Амстердам должен был прилететь еще и Дамиан Питерc. Вся банда в сборе... компания чокнутых. Плюс еще Лоран... они с Дамианом и Пи-Джеем наверняка свалят в какое-нибудь путешествие по миру духов, как всегда, бросив женщин одних. Но если эта девочка тоже поедет с ними, подумала Хит, тогда ей будет с кем походить по магазинам... хотя бы...

Девочка наревелась и успокоилась. А когда принесли завтрак, она уже говорила без умолку.

– Я вам все расскажу о своей жизни. – И она начала рассказывать. Про себя, про свою тетю Амелию Ротштайн, бывшую оперную примадонну, которая умерла этой ночью, что, конечно же, очень грустно. Хит ходила на «Тоску», где пела Амелия. Правда, почти всю оперу она продремала и проснулась лишь под конец, на пронзительно высокой ноте в знаменитой арии «Vissi d'arte» – «Только пела, только любила». Потом девочка рассказала о том, как она пришла в неоготику после того, как услышала первый альбом Тимми Валентайна, о ее первом визите в тату-салон, тайком от родителей, во время поездки в Мюнхен... однако Хит чувствовала, что Памина не то чтобы что-то скрывает... просто старательно избегает говорить о том, о чем ей больше всего хочется поговорить.

Уже рассвело. Кажется, днем, когда светит солнце, амулет терял свою силу; время от времени Хит чувствовала что-то похожее на пульсацию в том месте, где он прижимал ткань халата к ее голой коже. Неужели амулет звал и девочку тоже? Очевидно, что эта Памина имела какое-то отношение к вампирам... только пока непонятно, какое именно... может быть, она просто слишком увлечена вампирами, прочитала все книги о вампирах, посмотрела все фильмы на эту тему, ходила на эти секретные сайты... воображала себя вампиром... или очень хотела им стать. Но она не вампир – это ясно, как божий день. Я видела столько настоящих вампиров, думала Хит, что меня уже не проведешь черной кожей и черной помадой. Но в то же время Памина была не похожа на всех этих повернутых вампироманов.

Хит уже собиралась спросить у нее, не чувствовала ли она что-то странное, исходившее из амулета... как в это мгновение в гостиную вышел Тимми. На нем был шелковый халат. Волосы были взъерошены. Он сонно улыбнулся и махнул им обеим.

– Привет, девчонки.

Он подошел, чтобы обнять Хит; но даже не прикоснулся к Памине, только косо взглянул в ее сторону. Наверное, удивляясь, что она делает здесь до сих пор.

– Я думал, ты мне приснилась, – сказал он.

На одном его пальце был пластырь.

Хит уставилась на него. Неужели...

– Порезался, когда брился, – ответил Тимми на ее невысказанный вопрос.

– Ты же не бреешься, – нахмурилась Хит.

– Ладно, каюсь. Соврал. На самом деле это она меня укусила. Она же почти вампир.

Потом была гробовая тишина. Пытаясь как-то заполнить ее, Хит включила телевизор. По всем каналам показывали молодую Амелию Ротштайн. Голос за кадром бубнил на немецком: «...die beriihmte, Opernsangerin ist huete Morgen gestorben...»[9]