Смелая женщина до сорока лет - Денис Викторович Драгунский

«Джек и Донна встретились на верхней полке шикарного купе Восточного экспресса, который потерпел крушение в ущельях Южных Гималаев. Беседа с тибетским мудрецом после внезапного секса дала героям путь тантрически переосмыслить абьюз отчима – машиниста и найти себя в контексте буллинга чернокожих подростков Северной Каролины…»

Потом набирал: автор Рекс Джуд, название «Дети бога лжи», 688 стр., переплет, пер. с англ. Нажимал «отправить», а через пять минут – “delete” на хер. Всё равно искать не станут. А если станут – может, и найдут. У него уже было двести тридцать девять таких случаев, когда он от балды набивал название романа, а через неделю эти козлы и козы присылали фидбэк – типа спасибо за рекомендацию, полный отвал башки, рыдала всю ночь, сменила судьбу, ставлю десять звезд!

Еще он писал аннотации на реальные книги.

«Молодой писатель Алан Делонов в своем рассказе “Завещание в полдень” касается важных проблем социального и духовного бытия современного человека в круговороте проблем XXI века».

«Лирические строфы Ангелины Джолиной тонко резонируют с горькими тревогами современного мира, который, несмотря ни на что, полон вечной красоты природы и звенящего космоса любви».

«Сложный, многоплановый и многофигурный военно-филологический роман Николая Кидмана “Авианосец «Мандельштам»” с его причудливо закрученным сюжетом открывает дверь в трагический внутренний мир одинокого творца».

Ему платили 40 000 талонов в месяц, а за каждый клик на аннотацию – 100 бонусов, которые можно было наполовину отоварить сразу – в мобильном кафе «Кофе в койку», хватало на эспрессо-мини, а половина через полгода автоматом конвертировалась в талоны. Так что он получал неплохо и вполне мог содержать семью в виде супруги Киры Генриховны Бекман, псевдоним Куся Бакусина, потому что тренд был на наивность, беспомощность и неизжитую травму раннего детства.

* * *

Куся была старше и умнее мужа, поэтому притворялась девочкой и дурочкой, носила юбочку в складочку и не делала маникюр. Секса у них почти не было, и разговоров тоже, потому что его работа в качестве нейросети подразумевала занятость 24х7. Так что она точно не знала, как его зовут. Муж – и муж. Тем более тоже работает в литературе, поди кисло? Красивая пара!

Мужу всё нравилось. Огромный казенный планшет, на котором он набивал свои нейросетные анноташки, комната с большой кроватью и куча недоеденных бутеров, которые оставляла Куся поверх одеяла. Она работала, то есть сочиняла стихи, лежа на спине, глядя в потолок и жуя хлеб с сыром, ветчиной и салатными листьями. Всухомятку, что особенно странно. Он за ней доедал, когда она засыпала. В этом был своеобразный секс.

* * *

– Напиши роман! – говорил он ей.

– Какой? – спрашивала Куся, не переставая глядеть в потолок.

– Ну вот такой, например, – муж замирал на минутку и начинал тараторить: «Девочка – тихая, вялая, несообразительная троечница, которую подруги считают чуть ли не слабоумной, – копается в семейных тайнах и узнаёт, что ее мать, учительница немецкого языка в городе Светлогорске, пятнадцать лет назад соблазнила троих девятиклассников. Теперь героиня не знает, кто ее настоящий, то есть биологический отец. Влиятельный и богатый заместитель начальника порта, которого судят за коррупцию? Вонючий бомж-алкоголик из соседнего скверика? Или красивый и подтянутый майор ФСБ, который ведет дело ее паспортного отца, который на самом деле внук немецкого барона фон Штюбинга, вся семья которого тайно осталась в Кенигсберге-Калининграде в 1946 году, притворившись русскими, для чего пришлось убить большую семью Петраковых, единственный уцелевший родственник которых – любимый дедушка героини, то есть отец ее матери-педофилки. Тема романа – обретение идентичности через преодоление семейной травмы в ходе взросления и противостояния школьному буллингу и дворовому абьюзу. Действие органично привязано к местности: старым фортам, приморским городкам, каналам, дебаркадерам, руинам и красным черепичным крышам».

– Название? – равнодушно спрашивала Куся.

– «Болванка Штюбинга», – тут же отвечал муж.

– Нет, – отвечала она. – Я лучше стихи. Мне сборник скоро сдавать. С тебя рецензия.

* * *

Осенью на ресурсе «Книгофантики.Ру» завелся профсоюз. Они хитрожопенько вывернули принцип 247. Сделали 7 х 24. То есть раньше было 24 часа 7 дней в неделю, а теперь – 7 часов в сутки, 24 дня в месяц. Типа свободное время, ура.

– Такие дела, Дюпа, ты не рад? – спросил его профсоюзник.

– Дюпа это кто? – спросил он.

– Дюпа это ты!

– Брось.

– Сука буду, – сказал профсоюзник. – Полное имя Диомид. Вот твоя учетно-трудовая карта… – постукотал-подвигал пальцами по планшету и показал: – Убедись, Дюпочка. А пока свободен. До понедельника.

Итак, муж Куси получил полное имя и частичную свободу.

Пришел с этим домой.

– Не мешай, – сказала Куся с дивана, увидев его на пороге и не дав ему рта раскрыть.

– А че так?

– Я работаю! – и снова уставилась в потолок.

* * *

Свободное время не пошло Дюпе впрок. Его совсем достали выдуманные им авторы крутых романов на отвал башки. Они приходили ночью и трахали Кусю на его глазах, но главное – он никак не мог написать отзыв на сборник Кусиных стихов – потому что этот сборник реальный, а он привык нести пургу про несуществующие книги.

* * *

Тогда он решил обратиться к нейросети. К настоящей. Получил все ключи и коды доступа от того профсоюзника. Загнал туда текст Кусиных стихов. Составил запрос на полнотекстовую рецензию. От восьми тысяч знаков.

Нейросеть написала:

– Погодите, сударь. Надо как следует вчитаться и осмыслить.

– Когда? – спросил Дюпа.

– Когда отвалятся муда! – нагрубила нейросеть, но через полчаса извинилась: – Шутка, разумеется. Но вы меня не торопите. Новый поэт – это всегда новая задача. Встроить в контекст. Проследить влияния. Уловить дыхание. Ритм, рифма, семантика, дискурс, просодия… Но главное – почувствовать, насколько эти стансы отзываются в биении моего сердца. Поэзия – это прежде всего эмоции. Сами, что ли, не знаете?

– Знаю!

– Отпишусь через месячишко, – сказала нейросеть.

– Блин! – сказал Дюпа в уме. – Ни фига себе темпы. За что боролись, нах?

* * *

Через месяц нейросеть ответила, что стихи Куси Бакусиной свежи, новы, прекрасны – но не находят эмоционального отзвука. Это всё, разумеется (объясняла нейросеть), чисто субъективно, но с собой она (сеть то есть) поделать ничего не может и просит избавить ее от необходимости… ну и тыр-пыр восемь дыр, отказ.

* * *

– Совсем охерели? – спросил Дюпа у профсоюзника.

– Swap! – сказал тот. – Что в переводе значит «обмен». Ты что, не в курсе?

– А?

– Бе! Объясняю. Теперь нейросеть – это как бы мы. Умная, тонкая, капризная, тревожная, высокоморальная, со вкусами и запросами. Она теперь, сука, творческая личность! Поэтому работает медленно. Дедлайны срывает