Камни говорят - Тоурбергюр Тоурдарсон

по дороге, его всегда было видно из Хали, и, если это был незнакомец, про него говорили: «Кого это сюда принесло с востока?» Или: «Кто это едет с запада?» Хуторяне могли еще долго судачить, кто это мог быть, куда направлялся и по каким делам.

Жители Хали узнавали многих путников по одному внешнему виду, если видели их со двора. Кто-то был приметен мастью лошади, кто-то – своей осанкой, когда сидит верхом, ну а кое-кто – и тем и другим. Все знали почтальона Стефауна, сислюманна[74] Гвюдлёйгюра, врача Торгримюра, а также Тоурдюра с Уппхуса, священника Оулавюра из Сандфедля, Эйольвюра с Рейниведлира и многих других. Если всадники гнали лошадей без привязи, это означало, что ехали уважаемые люди, и чем больше у них было свободных коней, тем более они были авторитетнее. Еще считалось в своем роде шиком надеть уздечку на свободного коня или коней, жизнерадостно бежавших рядом с конем, на котором скакал хозяин. Считалось бо́льшим блеском ехать быстро, чем медленно, и скакать чуть отклонившись назад, чем сидеть на коне, подавшись вперед. Всадник в шинели выглядел солиднее, чем в обычной куртке, и достойнее в сапогах, чем в исландских башмаках или кожаных сапожках. Не было престижно ехать с собакой, которая бежала рядом, и совершенно недостойно скакать на кобыле, которая была на сносях. Лошадь же с хвостом, завязанным в узел[75] или имевшим небольшую длину, вызывала смех.

Ничто не могло скрыться от глаз того, кто стоял во дворе Хали. Но все-таки оттуда не было видно, были ли у коня глаза с крупными белками, – ехать на такой лошади тоже считалось непрестижным.

Если выйти темным вечером в восточный двор, можно было услышать с дороги звуки, будто кто-то шаркал по щебенке. Тогда люди начинали прислушиваться. Кто это может ехать в столь позднее время? И человек всматривался в темноту, пытаясь углядеть проезжающего. Но никого не было видно, лишь слышался скрежет щебенки. Хуторянин задерживал дыхание, пытаясь понять, уходит ли этот звук на восток или запад. Было забавно угадывать движение по звуку камней, но никого там не видеть. Это точно кто-то из нашего мира, а не потустороннего? Это живой человек, не призрак? В темноте воображение обретало новые краски и полет мысли. Если скрежет уходил на восток, то ты продолжал его слушать, пока он не стихал где-то у горы. А когда этот звук двигался в западном направлении, он затихал на лужайке выше хутора, где заканчивалась щебенка. Дорога там подходила вплотную к хутору, но все равно никого не было видно. Тишина внезапно могла быть прервана стуком копыт, словно лошадь галопом проскакала по твердой земле. Кажется странным, когда кто-то пускает коня во весь опор в кромешной тьме. Как-то раз послышался такой стук копыт, идущий снизу из Герди, потом он пронесся по лугу вблизи Хали с нижней стороны и умчался куда-то на запад. А еще однажды вечером при ярком свете луны в Хали два человека, стоявшие на дорожке, слышали, как подобный звук перемещался через луг, примерно покрыв расстояние в сто сорок саженей всего лишь в двенадцати саженях от них. Хуторяне изо всех сил всматривались в темноту, но никого не разглядели, слышали только стук невидимых копыт. Что это такое?

Что-то да было. Был ли это обычный стук копыт? Значит, шарканье по камням производили те же невидимые ноги. Темнота была временем ощущений, которые проникали в глубь тебя. Однако, когда в Исландии появилось электрическое освещение, вся эта таинственность закончилась.

В одном месте у дорожки немного на восток от полянок находился небольшой источник с кристально чистой и невероятно холодной водой, бурно вырывавшейся из маленькой щели в земле и сделавшей в щебенке небольшое углубление. Этот родник назывался Гвёндар-Брюннюр (Родник Гвёндюра). По легендам, он был освящен еще епископом Гудмундом Добрым[76]. Из этого источника я однажды брал воду, чтобы помочь моему брату Стейнтору – у него сильно болела голова. Я жалел этот маленький источник: чистый и прекрасный, он был расположен так близко к дороге, что в него могли ступать лошади и коровы, и я чувствовал боль, которую он будет испытывать от этого вторжения.

Далее по дороге надо было идти примерно тридцать пять минут, пока она не повернет на восток. Затем она шла наискосок к холмам Стейна-Балар, за которыми начинались пески Стейнар.

Ниже дороги к Лагуне достаточно круто спускались совершенно ровные луга. Я всегда ими любовался. Их называли Тейгар (Скосы). Там косили сено для лошадей и овец; коровы же получали траву с луга. Насколько я слышал, кормить ею лошадей было вредно[77].

Тейгар начинался к востоку от луга Герди, доходя на восток до Холмов Стейнара. Эти поля были шире всего на западе, постепенно сужаясь к востоку. Там местами попадались родники, больше всего в западной части на лугах Стоура-Гюль и Литла-Гюль, а также на скосе Хьяулейга, потому что там был наименьший уклон и лучше всего роcла трава.

В некоторых из этих источников водились весьма неприятные существа под названием угри. Я никогда не задумывался о том, как они там очутились, и не слышал, чтобы кто-либо об этом рассказывал. Мне казалось, что угри там обитали еще со времен сотворения мира Господом. Впрочем, я продемонстрировал полное невежество, так как тогда не догадывался, что угри с моря пробрались в Лагуну, а из нее уже попали в родники. Знай я тогда, что такие нечистые создания плавают по Лагуне, я бы никогда не переходил ее вброд, составил бы о ней совершенно другое мнение и лишился бы многих приятных связанных с ней воспоминаний. Мне никогда не приходило в голову, что между источниками и Лагуной существовала какая-либо связь: в водоеме угри никогда не были заметны, не попадали в сети, хотя в последнее время их там изредка встречали, в том числе и в рыболовных снастях.

Угри были самыми противными существами, которые я когда-либо встречал в юные годы, – длинными, узкими и энергично извивающимися. Я слышал, будто половинки разрезанного угря могут соединиться и превратиться снова в полноценное тело. Из-за этого я смотрел на угрей как на ужасных сказочных чудовищ. Им также было свойственно – и я это видел собственными глазами – обвиваться вокруг ног людей, шагающих рядом с ними или ступающих в родник; снять этих тварей с ноги было непросто. Я также слышал истории про то, что угри могли, извиваясь, свернуть человеку ногу. А один знающий хуторянин, много где побывавший и много чего