Мастер меча - Дэвид Чейни

Темнота быстро заливала поле боя. Отдельные кучки солдат Сукенаги сражались против почти невидимого врага. Один за другим они умирали, захлебываясь в крови, под стрелами, мечами и нагинатами воинов Кисо. Когда молодой офицер осадил коня у скалы и спрыгнул с него, вокруг стояла уже непроглядная тьма. Он бережно стащил Сукенагу с седла и уложил на землю.

– Все погибло! Погибло! – простонал князь.

– Они не получили пока вашей головы! – сказал молодой храбрец, – Позвольте же нам лишить их хотя бы этой последней радости.

– Да! Ты прав! – сказал Сукенага, – Пожалуйста, помоги мне в этом.

Не обращая внимания на кровь, которая струей хлынула из раны, он встал на колени и оголил грудь и живот.

– Возьми мою голову. Спрячь ее. Я надеюсь на тебя! – твердо сказал побежденный военачальник.

Молодой помощник расстелил на коленях Сукенаги широкий платок. Когда все будет кончено, нужно только сложить края ткани и унести голову воина от рыщущих повсюду врагов. Кисо не получит этого трофея!

Сукенага прижал ко лбу лезвие своего короткого меча и произнес стихотворное прощание с жизнью:

Много бы я дал,Чтобы снова увидетьСолнце в Этиго.Но обречен погибнутьЗдесь, у черных вод Хино.

На губах его заиграла слабая улыбка. Этой танки никто не узнает, но Сукенага был доволен игрой слов. «Увидеть солнце» можно понять и так: «увидеть сына»[1]. Как верно получилось! Он больше никогда не увидит сына… и жену тоже, и трех своих дочерей! Улыбка исчезла. На глазах Сукенаги выступили слезы. Но судьба велит ему умереть здесь, вдали от дома, и он покорится ей.

Больше нельзя медлить. Враг приближается. Ему пора уходить в Западный рай. Сукенага быстро прошептал: «Наму Амида Буду!» – затем с силой вонзил меч себе в левый бок, тут же повернул его и повел вправо, вспарывая живот.

Кровь едва успела показаться из разреза, когда клинок молодого офицера описал полукруг и голова Дзо-Сукенаги зарылась в складки платка, лежащего у него на коленях.

Глава 36

К полуночи от армии Сукенаги осталось лишь несколько горсточек храбрецов, которые сражались, зная, что не могут победить. Меньше полутысячи имперских воинов вырвались с поля боя, переплыли Хино и бежали на юго-восток. Вскоре после полуночи битва закончилась: последний солдат Тайра упал мертвым в лужу собственной крови.

Несмотря на все старания, воины Кисо не смогли найти голову Дзо-Сукенаги, но эта неудача мало что значила по сравнению с победой, одержанной над князем Этиго. Он приказал прекратить поиски.

По настоянию советника от Йоритомо вокруг лагеря победителей были выставлены часовые. Все остальные бойцы праздновали победу, напиваясь до бесчувствия.

Лишь двое из тех, кто входил в военный совет армии-победительницы, не пировали сегодня: Йоши, думавший о бесчеловечности устроенной сегодня с его помощью резни, и Кисо, у которого были свои планы.

«Четыре царя» веселились вовсю, особенно шумели и буйствовали Дзиро и Таро, колотя друг друга по спине и валясь от хохота на землю. Имаи и Тедзука опустошали бутыль за бутылью, громко похваляясь своими подвигами. Томое, пьяно смеясь, повторяла:

– Вы видели, как мой меч пробил доспехи их командира? Видели, какое у него было лицо? Нет бойца лучше Кисо и нет воинов лучше его четырех царей, кроме Томое, которая сражается как пантера и превосходит их всех!

– Я видел все! – крикнул Дзиро. – Его глаза чуть не вывалились из, глазниц, когда он понял, что ты женщина!

– Верно, черт возьми! Может быть, в подземном царстве он научится больше уважать дам!

Кисо делал вид, что пьет и смеется вместе со всеми. Никто не замечал, что он с начала праздника держит в руке одну и ту же бутыль, не наполняя ее. Горец внимательно следил за Йоши, который сидел с закрытыми глазами на границе ночной тьмы и света, идущего от костра.

– Идите сюда, советник! – крикнул Кисо пьяным голосом. – Садитесь с нами! Это и ваша победа!

Веки Йоши были по-прежнему опущены. На его широких скулах отражались вспышки огня, и эти блики делали его похожим на погруженного в размышления Будду, Едва шевеля губами, он ответил:

– Мы выполнили свой долг. Я не жалею об этом, но и не радуюсь. Почти четыре тысячи достойных людей умерли сегодня. Я молюсь, чтобы их души попали в Западный рай.

– Вы портите нам весь праздник, советник! Вот что…

Кисо взмахнул бутылью, делая вид, что пьян.

– Вы настояли на том, чтобы мы выставили посты! Вам с ними и возиться. Назначаю вас до утра начальником караула.

Кисо фамильярно подмигнул Йоши:

– Может быть, вы и правы. Я помню, однажды мои часовые оплошали и вы причинили нам маленькую неприятность! Верно?

Кисо хрипло рассмеялся, исподволь наблюдая за Йоши.

Советник медленно поднял глаза.

– Да. Этот праздник не доставляет мне удовольствия. Я возьму на себя проверку караулов.

Кисо мрачно улыбнулся.

– Будьте спокойны, друзья! – выкрикнул он. – Генерал Йоши позаботится о вашей безопасности!

Компания одобрительно зашумела.

Йоши медленно поднялся на ноги и обошел вокруг костра. Отыскав Сантаро, он хлопнул его по спине, поздравил с геройскими подвигами и, выпив чашку сакэ, исчез в темноте. Кисо поставил на землю бутыль и незаметно удалился от костра в противоположную сторону.

Глава 37

Для Нами день перед битвой прошел трудно. Мужчины вторые сутки занимались устройством засады. Во второй половине дня Нами, прогуливаясь, встретила Йоши, но он, погруженный в свои заботы, даже не узнал ее. Она видела и Томое, – воительница с неприступным видом шла по лагерю, задумчиво сдвинув черные брови. Нами хотела окликнуть ее, но закусила губу и промолчала. Она позавидовала Томое, которую мужчины принимали как равную, и пожалела, что не умеет обращаться с оружием.

Нами вернулась к себе, в одну из больших палаток для лиц высокого ранга, которую они занимали вместе с Йоши. Палатка делилась ширмами на два просторных отделения, так что Нами при желании могла здесь уединиться так же надежно, как при дворе. Пол жилища устилали пышные соломенные циновки, хотя при такой сухой и жаркой погоде в них почти не было надобности. Футон свой Нами обычно раскладывала у входа: сквозняки освежали ее.

Солнце клонилось к закату, и внутри палатки стало почти темно. Нами прилегла. Что-то словно давило ей на левый глаз, обычно так бывало с ней перед сильными приступами головной боли. Из-за царящей в природе жары и духоты от полотна палатки шел сильный запах пыли. Он мешался с чадом горящего масла, и эта смесь вызывала у Нами легкую тошноту.

Почему не идет Йоши? Она почти не видела его в последние дни. Очередной военный совет? Ох уж эти советы! Он так увлечен ими, что не помнит о своей возлюбленной.

Головная боль, запахи, шум напряженной работы, доносившийся снаружи, наводили тоску. Нами вспомнила дядюшку Фумио, раздутое лицо старика, скалящееся с высоты древка, прислоненного к воротам усадьбы, – ужасное зрелище! Слезы невольно полились из ее глаз.

Нами утерла лицо рукавом. Шелк приятно холодил кожу. Молодая женщина забеспокоилась, нет ли у нее жара, и тут же прикрикнула на себя: «Прекрати вести себя как дура! Это скука, одиночество – ничего больше!»

И все-таки она чувствовала какое-то странное томление, приближение неведомой неотвратимой беды. Словно все силы подземного мира ополчились против нее. Нами задрожала.

Разве Йоши намеренно избегал ее? Нет. Она знала, что он исполнял свой долг и что обязанности советника были для него нелегки. Она завидовала его целеустремленности. Йоши всегда умел собираться, полностью сосредоточиваться на чем-то одном. Но женщину огорчало, что зачастую это делалось за ее счет, «Если будущее сражение пройдет хорошо и все окончится благополучно, я не позволю ему больше забыть обо мне, – пообещала себе Нами. – Я буду любить его, пока он не запросит пощады. Мы поженимся, и после этого он будет со мной всегда».

Веки Нами словно отяжелели. Ей казалось, что стенки палатки кружатся. Удары топоров по дереву, крики и ругань солдат, ржание лошадей, звон оружия и упряжи, суетливый топот готовящихся к бою воинов слились в один неясный гул, и Нами заснула.

Примерно в это время Дзо-Сукенага пошел в атаку.

Из тьмы Кисо внимательно оглядел своих военачальников, праздновавших победу в пляшущем свете костра. Убедившись, что никто не заметил его отсутствия, он повернулся и торопливо зашагал к палаточному городку. Молодой часовой – подросток, не старше пятнадцати лет, – окликнул его, но, узнав командующего, покраснел и стал испуганно извиняться.

– Ты хорошо поступил, – похвалил Кисо. – Не теряй бдительности, громко окликай каждого, кто идет мимо. Завтра я награжу тебя. А пока оставайся на посту и забудь, что видел меня.

– Слушаюсь, генерал Кисо!

Молодой человек дрожал от желания выглядеть как можно лучше перед своим полководцем.