Прилив - Сэм Льювеллин

На протяжении пяти лет утром и вечером я проделывал этот путь. Сейчас мне требовалось изловчиться: левой рукой нащупать висячий замок, а правой — вставить в него ключ. От «Яхт Сэвиджа» осталось одно лишь название. Я уже не был уверен, что хочу войти.

Но сила притяжения есть сила притяжения. Открыв замок, я запер за собой ворота и вошел. Когда-то здесь, на вершине слипа, стоял «Аркансьель», играл «Серебряный оркестр», сюда приезжал французский посол. Теперь же лишь каркас «Хиллиард», словно дохлая свинья, валялся в углу. Скрип велосипедных спиц эхом отражался от рифленой металлической стены эллинга — черной громады, излучающей мрак. Я открыл его дверь и вошел.

Электричество еще не было отключено. Флуоресцентные лампы жужжали, заливая пространство мертвящим светом. Следствием пятилетней работы были кучи мусора от старых лесоматериалов, куски металлической защитной обшивки, контейнеры со смолой в углу. Когда-то здесь одновременно трудились тридцать человек, сооружая три яхты, и пообедать можно было только на полу.

Сунув руки в карманы, я прошел в офис. Здесь когда-то сидели мы с Мэри Эллен, обдумывая, как получить больше заказов, нанять побольше людей, заработать побольше денег, чтобы вложить их в постройку самых лучших и быстроходных яхт.

Сейчас в офисе остались два письменных стола, сейф для документов и компьютер. В отличие от эллинга здесь был полный порядок. Рядом с чайником на кухонном полотенце стояла перевернутая вверх дном кофейная чашка Мэри Эллен, а стул стоял точно напротив журнала регистрации заказов. Мэри Эллен была женой старого морского волка.

Я сел перед компьютером и щелкнул переключателем. Экран ожил янтарными символами на черном фоне. На нем высветился перечень писем и дат их отправления: письма клиентам в ответ на полученные от них благодарности, затем письма предполагаемым клиентам, выражающие вежливое сочувствие в связи с тем, что яхты, которые мы обсуждали, к сожалению, не планируются быть построенными. За ними следовали письма в банк. И столь же много — Тибо. Последним в этом перечне было «Приглашение» на церемонию спуска «Аркансьеля» на воду. Установив курсор на его позицию, я вывел на экран содержание письма: «Яхты Сэвиджа» и Тибо Леду приглашают вас на церемонию спуска на воду яхты «Аркансьель».

Был и список гостей: вся пресса, имеющая отношение к парусному спорту, куча яхтсменов-знаменитостей, множество жителей Пултни, рабочие, прихлебатели и члены моей семьи. Тибо и Ян десять дней провели здесь, отрабатывая последние детали.

Вот в это время кто-то и выкинул трюк с кингстоном.

Список приглашенных был словно истертая надгробная плита. В нем обитали призраки «Серебряного оркестра» Пултни, аплодисментов толпы, скрипа и соскальзывания спусковых салазок яхты. Но призраки не могут общаться с живыми людьми. В эллинге стояла глухая тишина, нарушаемая лишь мерным гудением компьютера.

Зазвонил телефон.

Его звуки, эхом отражаясь от стальных рифленых стен, нарастали, пока не зазвенел весь эллинг.

Я поднял трубку только после четвертого звонка.

— Кто это? — спросили на том конце провода.

Голос принадлежал Мэри Эллен.

— Я.

— Наконец-то отыскала тебя, — сказала она. Ее голос звучал оживленно и небрежно, она отлично владела собой. — Куда только не звонила. Что ты там делаешь?

— Работаю, — сообщил я. Настаивай на этой версии.

— Не предполагала, что там еще есть что делать.

Эта фраза должна была окончательно убедить меня в том, что Мэри Эллен в порядке. Ход был, однако, неловкий. Он заставил меня предположить, что, возможно, она сама обеспокоена.

— Молодец, что сообразила, где я.

— Я торопилась. Джастин сказал, что ты, возможно, там. Слушай, Знаешь ли ты некоего Лукаса Бараго?

Телефонная трубка в моей руке вдруг стала скользкой.

— Бараго?

— Парень вчера неожиданно объявился здесь. Хотел, чтобы Фрэнки отправилась на яхте во Францию. Он красив, невысокого роста, грубоватый.

— Она, конечно, не поехала с ним. Ведь не поехала же?!

— Разумеется, поехала. Разве можно указывать Фрэнки, что ей делать?! В этом отношении она вся в тебя. Фрэнки сказала, что он добрый. Что знаком с тобой. Что у них произошло нечто вроде ссоры, но Лукас хочет получить еще один шанс. Я подумала, что, если она развлечется с кем-нибудь, это может помочь ей преодолеть разрыв с Жан-Клодом. И посоветовала Фрэнки обдумать это предложение. А когда вернулась из офиса, ее уже и след простыл. — Мэри Эллен сделала паузу. О флуоресцентные колбы под крышей бились мотыльки. — Ты меня слушаешь?

Я следил за мотыльками. И ощущал во рту вкус стали, а в горле — пламень неочищенного джина. «Нам это еще больше понравится, когда займемся малышкой Фрэнки»...

— Эй, Мик! — не поняла моего молчания Мэри Эллен.

— Я слушаю, — проскрипел я, словно ржавая дверная петля.

— Куда они могли направиться?

В голосе Мэри Эллен чувствовалось волнение. Несмотря на ее внешнюю сдержанность, она была явно встревожена.

— Думаю, она познакомилась с Бараго в Ла-Рошели.

— Ты намерен вернуться туда?

Если я подниму шум или устрою суматоху, Жан-Клод и его дружки прихлопнут Фрэнки, как комара.

— Не думаю.

— О! — Мэри Эллен отчаянно хотела попросить меня об одолжении. Но подобные просьбы были моей прерогативой. — Да, так если ты... все же отправишься туда, то сможешь навестить ее. Посмотреть... довольна ли она, получила ли то, что хотела. Ты понимаешь?

— Спасибо, что сообщила мне.

— Просто подумала, что ты захочешь быть в курсе, — с деланной бодростью пояснила Мэри Эллен.

Я тщетно пытался придумать, что бы такое сказать. Фрэнки была главной связующей нитью между мной и Мэри Эллен на протяжении семнадцати лет. Теперь она покидала нас, следуя своей собственной дорогой. Фрэнки оставляла меж нами трещину, которая требовала заполнения. Оба мы желали ликвидировать ее, но никто из нас не знал, как это сделать.

— Ты дашь мне знать? — спросила Мэри Эллен.

— Разумеется.

Я повесил трубку, выключил компьютер и свет, сел на велосипед и отправился обратно в городок. Я ехал медленно: не потому, что устал, хотя так оно и было, и не потому, что нервничал, хотя и это тоже имело место. Я ехал медленно оттого, что в этой темной ночи ничего не происходило и мне хотелось, чтобы так продолжалось как можно дольше. Я страшился очередного события, подобно человеку, который выбросился из окна и, несясь сквозь мрак и тишину, вероятно, жаждет, чтобы падение длилось вечно, дабы не наступило неизбежное приземление.

Поставив велосипед в сараи, я очень тихо открыл дверь и вошел в квартиру. Я сел на стул, дыша насколько возможно спокойно, не двигаясь, поглощенный одной мыслью: «Нет Фрэнки».

Одно дело — свыкнуться с фактом, что Фрэнки вырастет и уедет, начав самостоятельную жизнь. Неизбежность разлуки нарастала все эти семнадцать лет. Предполагалось, что это будет постепенный процесс. Но Жан-Клод с дружками превратил сто в насильственную ампутацию.

Так я сидел, пока за окном не забрезжил серый рассвет и в тишину не вонзился рев дизельного лодочного мотора. Мне следовало бы подремать, поскольку второе дело — это правильное восприятие реальности. Я поднялся, негнущийся, как доска, и сварил побольше кофе.

А когда заглянул в свою память, обнаружил там Мэри Эллен. «Если ты все же отправишься туда, то сможешь навестить Фрэнки. Посмотреть, довольна ли она, получила ли то, что хотела. Ты понимаешь?»

То, что Мэри Эллен говорила в подобном тоне, означало признание: она чувствует, что что-то не так. Хотя именно я всегда оказывался тем единственным человеком, который был не прав в отношении Фрэнки, а уж никак не она. Это и являлось камнем преткновения в наших взаимоотношениях.

Ничто не сближает так, как дети.

Я не мог отправиться на поиски Фрэнки: в этом случае люди, у которых она находилась, причинили бы ей вред. Но и бездействовать я тоже не мог.

Пустота наполнялась чем-то. Воспоминаниями о Фрэнки и надеждой, что она жива. Нет ничего хорошего и том, чтобы напиваться, как Калликратидис, или скрываться, как Тибо. Первый — мертв, а где второй — одному Богу известно. Калликратидис подвел на «Поиссон де Аврил» двух человек. Как акционер «Трэнспортс Дренек», Тибо причастен к смерти Калликратидиса и гибели двух этих матросов. Тибо к тому же, вероятно, что-нибудь знает об «Атлас Индастриен», о своих сочленах в правлении «Транспорте Дренек»...

Фрэнки... Нетерпение все понять и действовать разгоралось. Оно отодвинуло страх в сторону. Я познакомил Фрэнки с Тибо и считал своим долгом перед Мэри Эллен предпринять что-нибудь. Потому что я был единственным человеком, который может вывести на Жан-Клода.

Я поднял телефонную трубку и набрал номер верфи Джорджа в Ла-Рошели.

— Как «Аркансьель»? — спросил я.

— На плаву.

— Тибо не появлялся?

— Нет. Слушай, мне необходимо снять с себя заботы об этой яхте. Фьюлла неожиданно объявился на «мерседесе» и оплатил счет наличными. У него были новые неприятности с его предприятием, там, на Олероне, при попытке подкупить проектировщика. Теперь он преследуется судебным порядком за коррупцию.