Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II - Шри Ауробиндо

Глава XXIII. Суть учения Гиты

Что же хочет донести до нас Гита и какова ее практическая ценность, духовная польза для современного ума, по прошествии стольких веков после ее написания и очень больших перемен, которые произошли с тех времен в образе мышления и мироощущении человека? Человеческий ум всегда движется вперед, меняет свою точку зрения, обретает более широкое и глубокое понимание, в результате чего он либо объявляет прошлые философские системы устаревшими, либо, если они оказываются неподвластны времени, расширяет, преобразует и немного или заметно изменяет их содержание. Жизненность любой древней доктрины определяется тем, насколько она устойчива к такого рода изменениям; и в этом смысле, какими бы внешними ограничениями доктрина ни обладала, какой бы устаревшей она ни казалась, все зависит от истины ее внутреннего содержания, от истины живого откровения и опыта, лежащих в ее основе, от того, насколько фундаментальна, ценна и значима эта истина. И в этом отношении Гита является книгой, прекрасно выдержавшей проверку временем, – она почти так же актуальна и на уровне своего глубинного содержания, благодаря постоянному духовному обновлению, столь же нова, как и в ту пору, когда она впервые была включена в общий текст Махабхараты или когда была написана как составная ее часть. В Индии система взглядов, изложенных в ней, все еще считается одной из самых авторитетных религиозных доктрин, а ее учение, признаваемое чрезвычайно значимым, приемлют, пусть и не всегда полностью, почти все религиозные школы и направления. Гита оказывает не просто философское или теоретическое, а живое и непосредственное влияние как на мышление, так и на поведение людей, и изложенные в ней идеи сегодня являются мощным и действенным фактором национального и культурного возрождения и обновления. Один из столпов индийской культуры недавно даже заявил, что все духовные истины, необходимые для духовной жизни, следует искать в Гите. Не следует слишком буквально понимать его слова, дабы не усиливать предрассудки, связанные с этой книгой. Истина духа бесконечна и не может быть заключена в рамки какой-то одной книги или доктрины. Хотя можно сказать, что большинство основных ключей к ее постижению там есть и что после всех более поздних духовных открытий и реализаций мы по-прежнему можем возвращаться к Гите как к фундаментальному руководству и источнику вдохновения. В других странах Гита тоже признана одним из величайших мировых писаний, хотя европейцы лучше понимают ее философские идеи, чем тайну ее духовной практики. Что же делает такими неувядаемыми и жизнеспособными истины и идеи, высказанные в Гите?

Привлекательность философии и Йоги Гиты заключается, прежде всего, в том, что в ней делается попытка (и эта мысль красной нитью проходит через всю книгу) примирить и даже эффективно объединить наиболее высокую и интегральную реализацию внутренней духовной истины с внешними реалиями человеческой жизни и деятельности. Обычно между ними устанавливается определенный компромисс, однако такое решение никогда не бывает ни удовлетворительным, ни окончательным. Этическая интерпретация духовных истин тоже весьма распространена и ценна тем, что закладывает основу норм поведения. Но такого рода интеллектуальный подход не способен полностью и практически примирить всю истину духа со всей истиной жизни, к тому же он, сам по себе, создает целый ряд проблем. Одна из них становится отправной точкой, с которой начинается Гита; на первых страницах книги мы сталкиваемся с этической проблемой, обусловленной конфликтом двух принципов: дхармы человека действия, принца и воина, политического лидера, главного героя великого переломного события, борьбы на физическом плане, плане реальной жизни, сил правды и справедливости с силами лжи и неправедности, дхармы человека, ответственного за судьбу народа, который должен давать отпор, сражаться и способствовать, даже ценой жестокой борьбы и огромных жертв, приходу новой эпохи и установлению царства истины, добра и справедливости, – и этического чувства, осуждающего подобные средства и действия как греховные, считающего индивидуальные страдания, социальные потрясения и междоусобицу слишком высокой ценой, а самой правильной нравственной позицией и единственно верным путем – отказ от насилия и борьбы. Одухотворенная этика в качестве высшего закона поведения духовного человека устанавливает закон ахимсы, закон ненасилия и непричинения вреда. Битва, если вообще нужна какая-то битва, должна вестись духовными средствами, путем непротивления или отказа от участия в насилии, или же сопротивление должна оказывать одна лишь душа, и если эти средства на внешнем плане окажутся неэффективными, если сила зла победит, человек тем не менее одержит победу внутри, ибо он сохранит свою праведность и своим примером послужит утверждению высочайшего идеала. С другой стороны, можно избежать конфликта между общественным долгом и абсолютным этическим идеалом, пойдя по более радикальному внутреннему духовному пути, став аскетом, и отказавшись от мирской жизни, всех ее целей и норм поведения, устремиться к небесным или супракосмическим мирам, находящимся за пределами бессмысленной суетности и иллюзии человеческого рождения, жизни и смерти, в которых только и возможно истинное духовное существование. Гита ничего не отвергает и находит всему свое место – она настаивает на исполнении общественного долга, на следовании дхарме человеком, которому суждено внести свой вклад в общее дело, приемлет ахимсу как часть высочайшего духовно-этического идеала и признает аскетическое отречение как путь, ведущий к духовному спасению. И все же она смело поднимается над всеми этими противоречащими друг другу позициями и, не страшась попасть под огонь критики, духовно оправдывает всю жизнь, рассматривая ее как исполненное смысла проявление одного Божественного Существа, и настаивает на совместимости полноценной человеческой деятельности и полноценной духовной жизни, протекающей в единстве с Бесконечным, в согласии с высшим «Я» и ставшей выражением совершенного Божества.

Все проблемы человеческой жизни возникают из-за сложности нашего существования, неясности его основополагающего принципа и скрытого характера изначальной силы, определяющей направление и ход его развития, его цели и задачи. Если бы наше существование было однотипным, только материально-витальным или только ментальным, или только духовным, или же если бы один аспект был доминирующим, а остальные полностью или в значительной степени подчинялись бы ему или же находились в латентном состоянии в наших сверхсознательных или подсознательных частях, то никаких сложностей не возникало бы; для нас существовала бы только непреложная власть материального и витального закона или существовал бы ясный, четкий и лишенный внутренних противоречий ментальный закон или ничем не обусловленный и самодостаточный духовный закон. Животные не знают проблем; ментальный бог в мире чистой ментальности не допустил бы возникновения ни одной из них или же решил бы их все, установив непогрешимое ментальное правило или рациональную гармонию; чистый дух, удовлетворенный собой и погруженный в бесконечность, был бы выше их проблем. Существование же человека – это тройственный узел, мистическим образом связанный из витально-физической, ментальной и духовной нитей, и ему неизвестно, каковы истинные взаимоотношения между тремя этими составляющими, что является подлинной основой его жизни и его природы, куда ведет его судьба и в каких мирах он обретет совершенство.

Материя и жизнь – его нынешняя основа, то, что является для него точкой отсчета, на что опирается и чьи требования и законы он должен исполнять, если он вообще хочет существовать на земле и в теле. Материальный и витальный закон – это закон выживания и борьбы, желания и обладания, самоутверждения и удовлетворения запросов тела, жизни и эго. Никакие интеллектуальные рассуждения, никакой этический идеализм и духовный абсолютизм, доступные более высоким частям человеческой природы, не могут отменить реальность и запросы нашей витальной и материальной основы или помешать расе следовать под властным принуждением Природы к своим целям, или запретить ей удовлетворять собственные потребности, или сделать из своих насущных проблем большую и законную часть человеческой судьбы, человеческих интересов и усилий. И часто человеческий ум, не находя никакого рационального зерна в духовных или идеалистических решениях, решающих все, за исключением наиболее острых проблем повседневной жизни, отворачивается от них и сосредоточивается исключительно на витальном и материальном существовании, пытаясь рационально или инстинктивно добиться его максимальной эффективности, процветания и наилучшей организации для удовлетворения своих потребностей. Доктрина воли к жизни или воли к власти, нацеленная на рациональное витальное и материальное совершенство, становится признанной дхармой человеческой расы, а все остальное рассматривается либо как претенциозная ложь, либо как нечто второстепенное, маловажное и несущественное.