Поэты 1790–1810-х годов - Василий Пушкин

92. <В. А. ЖУКОВСКОМУ> («Смиренный жизни путь цветами устилая…»)

Смиренный жизни путь цветами устилая,Живи, мой милый друг, судьбу благословляя,               И ввек любимцем будь ее.Блаженство вольности, любви, уединенья               И муз святые вдохновеньяПроникнут сладостью всё бытие твое.А мне судьба велит за счастием гоняться,               Искать его, не находить,               Но я не буду с ней считаться,               Коль будешь ты меня любить.

93. <М. М. ХЕРАСКОВУ>

Забавный старичок, прославленный пиита,Кому дорога к нам давно уже открыта,Не знаю, до тебя дойдет ли речь моя;Жаль, если не дойдет, но в том невинен я.Смиренья должного границы преступая,В смирении своем тебя с собой равняя,Что «Кадма» ты сложил, прощает Фенелон, —Но если сведает о «Полидоре» он?

94. «Мой друг! Коль мог ты заблуждаться…»

Мой друг! Коль мог ты заблуждатьсяИ с чистой, пламенной душойБлаженством на земли ласкаться, —Скорей простись с твоей мечтой.С твоей сердечной простотоюОбманов жертвой будешь ты;Узнаешь опытностью злою,Сколь едко жало клеветы;Всех добрых дел твоих в заплатуЗлодеи очернят тебя.Врагу ты вверишься, как брату,И в пропасть ввергнешь сам себя.Восстонешь, роком пораженный,Но слез не будешь проливать;Безмолвной скорбью отягченный,Судьбу ты будешь проклинать;Потухнет в сердце чувства пламень,Погаснет жизни луч в очах,В груди носить ты будешь камень,И взор твой будет на гробах.

95. «Уже ничем не утешает…»

Уже ничем не утешаетСебя смущенный скорбью дух;Весна природу воскрешает,Но твой осиротевший другСреди смеющейся природыОдин скитается в тоске,Напрасно ждет, лишен свободы,Счастливой части и себе!

Не верит, кто благополучен,Мой друг! несчастного слезам;Но кто страдал в сей жизни сам,Кто сам тоскою был размучен,И, миг себя счастливым зрев,Навеки счастия лишенный,Судьбы жестокой терпит гнев,И, ей на муку осужденный,Не зрит, не зрит бедам конца, —Тому все бедства вероятны,Тому везде, везде понятныВ печали ноющи сердца.

А. С. КАЙСАРОВ

Андрей Сергеевич Кайсаров (1782–1813) происходил из родовитой, но небогатой московской дворянской семьи. Из четырех братьев, кроме Андрея, в истории русской культуры и общественной жизни были заметны Михаил Сергеевич Кайсаров — переводчик и пропагандист Стерна и Паисий Сергеевич Кайсаров — генерал, любимый адъютант Кутузова в Молдавском походе и во время Отечественной войны, партизан и герой 1812 года.

Проведя детство в патриархальной домашней обстановке, А. С. Кайсаров поступил в 1795 году в Московский университет, но по приказу Павла I, вместе с другими дворянскими юношами, должен был вступить в военную службу и был определен сержантом в Семеновский полк. В конце 1790-х годов он сблизился с Андреем Тургеневым, Мерзляковым, Жуковским. Под их влиянием увлекся литературой, занялся самообразованием, с большим трудом добившись отставки. Вместе с друзьями Кайсаров пережил бурное увлечение молодым Шиллером и литературой «бури и натиска». В 1801 году он вступил в Дружеское литературное общество и, проникшись критическим отношением к чувствительной литературе, написал нашумевшую сатиру «Свадьба Карамзина». Уже в эти годы оформилось отрицательное отношение Кайсарова к крепостному праву и политическому деспотизму.

В 1802 году он уехал вместе с Александром Тургеневым учиться в Геттинген, где в 1804 году выпустил на немецком языке исследование по славянской мифологии (русский перевод — в 1809 году), а в 1806 году защитил на латинском языке диссертацию о необходимости уничтожения крепостного права в России, в которой объявлял крестьянство самым здоровым — духовно и физически — сословием, основой будущей национальной культуры.

Серьезно занявшись под руководством А. Шлоцера изучением русской истории, он одновременно штудировал славянские языки, профессионально интересовался сравнительным языкознанием. Совместно с Александром Тургеневым он совершил научное путешествие по маршруту: Прага — Вена — Будапешт — Загреб, тайком заехал и в турецкую Сербию, посетив Белград. По пути он собирал рукописи, фольклор, устанавливал связи с национальными деятелями, проектируя создание общеславянского научно-культурного центра. После Геттингена Кайсаров совершил поездку в Англию, где работал над русскими рукописями в Лондоне[111].

Вернувшись в Россию, он был в 1811 году приглашен профессором русского языка и словесности в Дерптский университет.

В начале Отечественной войны, совместно с профессором Рамбахом, Кайсаров организовал походную типографию, во главе которой и был поставлен в чине майора ополчения. Издавал листовки и первую в истории русской прессы фронтовую газету «Россиянин» (на русском и немецком языках). Будучи близким к штабу Кутузова, он в период Тарутинского лагеря превратил типографию в один из важнейших центров публицистики 1812 года.

После смерти Кутузова Кайсаров не захотел оставаться на штабной службе и перешел в партизанский отряд брата. В 1813 году он погиб в битве при Гейнау. Есть сведения, что он сам взорвал себя вместе с артиллерийским обозом, чтобы склад не попал в руки неприятеля.

Стихотворения А. С. Кайсарова, собранные им самим в отдельную рукописную тетрадь, никогда при жизни автора не печатались. Рукопись сохранилась в архиве братьев Тургеневых (ПД). Отдельные тексты из нее были опубликованы в работе: А. Фомин, Андрей Сергеевич Кайсаров. — «Русский библиофил», 1912, № 4, с. 23.

96. <А. И. ТУРГЕНЕВУ>

О ты, которого так много я любил,Кого любезнее, всего милее чтил,Чья дружба кроткая мне счастье доставлялаИ в одиноку грудь отраду мне вливала,Кем бывши я любим, о счастье не мечтал,Всё счастие мое в тебе одном вмещал, —С тобою должен я, мой милый друг, расстаться!Счастливым можно ли ввек смертному остаться?!И мне назначено суровою судьбойДалёко от тебя вести в тоске век свой!

97. СТАРИННАЯ ПЕСНЬ ДЛЯ НОВОМОДНОГО АЛЬБОМА

Старички почтенной древности,Наши дедушки и бабушки!Ах! Когда б хоть на часок одинВы в святую Русь явилися!Что б за странности увидели,Как чудесят ваши правнуки,Как бы вы, всплеснув обеими,Взвыли громким, горьким голосом:«Ах ты свет наша святая Русь!Как совсем ты перковеркалась!Басурманские обычаиПриняла земля крещеная!Не одни фаты и фартуки,Телогреи с сарафанами,Не одни кафтаны русскиеИ горлатны черны шапочкиБросили они, беспутные!Нет в них сердца, нету русского,Нет родного, нет ни кровного,Нет ни дружбы, ни любови в них!Ах, бывало, девка молодцуСкажет: „Ваня, я люблю тебя!“ —Молодец уж не кручинится:Девка рада хоть во гроб за ним!А зато ведь уж и парень-тоДевку любит верой, правдою,Из огня и изо полымяВыхватит свою лебедушку!А теперь уж всё по-новому —Малый бесом рассыпается,А на думе всё непутное:Сломит розу, — да и был таков!Девка плачет, надрывается,Коротает свою молодость,А бездушный насмехается:„Ну, вольно было ей верить мне!“В старину, бывало, друга нет —Сердце ноет, сокрушается,Тяжело быть в одиночестве!Свет не мил без друга милого!А зато как уж найдет его,Вдвое солнышко прекраснее,Вдвое птички веселей поют,И цветочки, и муравушка —Как-то всё уж не по-прежнему!И в печали, и в веселииДелишь сердце с другом надвое.А теперь уж и по крошечкеСердца для друзей не станется;Их считают не десятками,А всё сотнями и тысячми.Если деньги — и друзей тогда толпа,Есть веселости — как мухи к меду льнут,А приди злодей-невзгодушка — тогдаВсе рассыпятея, и след друзьям простыл.Ах! Бывало, друга милогоИмя на сердце написано,А теперь — ну как запомнить всех?Поголовную им перепись,Надо им приход, расход вести.О! Беспутные вы вну́чаты!Ведь на то-то вам альбаумыБасурмане ввозят кучами!Уж хотя бы вы в альбаумах,Как, бывало, мы в часовниках,Доброму чему училися;Но и этой нету радостиВашим дедушкам и бабушкам.Ах ты свет наша святая Русь!Как совсем ты перковеркалась!»Старички почтенной древности,Наши бабушки и дедушки!Вы утрите слезы горькие,Вам слезами не исправить нас!Ах! И я, ваш внук почтительный,Должен вместе за толпой идти!Мне Всемила написать велитЧто-нибудь в ее альбауме.Как обычая идти не вслед?Как Всемилы не послушаться?Вот, Всемила, тебе песенкаСтаромодная, не новая.Если будешь ты когда-нибудьВ книжке листики рассматривать,Если очередь меня дойдет,Ах! Прочти тогда и мой листок!Поневоле тогда вспомнишь ты,Что и я когда-то в свете жил.Может быть, тогда, задумавшись,Скажешь тихо: «Он любил меня!А любить ведь не грешно ничуть,Сам небесный царь любить велит.Он любил меня душою всей,Рад был жизнью мне пожертвовать.Этот листик написал он мнеВ самый день мово рождения,Хоть далёко он отсюда был,Но душа его со мной была.Он желал мне счастья, радостей,Он желал мне ввек веселой быть,Чтоб здоровье разливалосяПо всем жилкам и составчикам;Чтоб я в вечной цвела младостиГордо, пышно — словно маков цвет!Чтоб смеялась лю́дским глупостям,Пересудам их и зависти,Чтоб я шла своей тропинкою,Чтобы сердца всегда слушала —Сердце злому не научит нас,Он желал мне — ввек Всемилой быть!»

98. ИЗЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ ПРИКАЗНОГО