Манящая тайна - Маклейн Сара

Губы графини дрогнули в усмешке, и Мара мысленно взмолилась, чтобы та промолчала. Но удача ей изменила.

— Его ударила мисс Лоув, — сказала Пиппа.

Леди выпрямилась во весь немаленький рост и посмотрела на графиню:

— Кто такая мисс Лоув?

Пиппа указала на Мару, мечтавшую куда-нибудь провалиться:

— Вот она.

Леди осмотрела Мару с ног до головы, отметив окровавленное платье, растрепанные волосы и наверняка изможденное лицо. Взгляд ее остановился на правой руке Мары, нанесшей удар маркизу. После чего она с усмешкой сказала.

— Полагаю, он это заслужил, верно?

Ошеломленная, Мара смотрела ей прямо в глаза. Наконец кивнула:

— Да, пожалуй, да.

Леди снова усмехнулась.

— Что ж, такое случается. — Она опять повернулась к Борну.

— Нет, я этого не заслужил! — заявил тот.

Леди приподняла бровь.

— Ты попросил прощения?

— Что?! Прощения?! — вспылил маркиз. — Она ведь меня ударила! Когда бежала, чтобы убить Темпла!

Мара раскрыла рот, чтобы возразить, но леди не дала ей произнести ни слова.

— Мисс Лоув, вы собирались убить Темпла.

Впервые кто-то зада! ей вопрос. И Мара ответила:

— Нет.

Женщина кивнула и снова обратила все свое внимание на Борна.

— B таком случае, дорогой муж, ты наверняка это заслужил.

Не сразу до Мары дошел смысл сказанного. Неужели эта женщина — маркиза Борн? Неужели она говорила такое своему мужу? Должно быть, она святая…

— Тебе нечего тут делать, — буркнул Борн.

— Это почему же? Я член клуба, и я замужем за одним из его совладельцев.

— Тут не место для женщины… в твоем положении.

— О, ради всего святого! Я всего лишь беременна, Майкл, а не тяжело больна. Пиппа-то здесь.

Маркиза указала на графиню, которая и в самом деле ждала ребенка.

— Не моя вина, что Кросс любит свою жену не так сильно, как я свою, — проворчал маркиз.

Кросс пристально посмотрел на Пиппу и тихо сказал:

— Я тебя очень сильно люблю.

— Да, я знаю, — отозвалась графиня, и Мара поразилась бесхитростности ее слов. Графиня ни на секунду не усомнилась в том, что она любима.

«Интересно, каково это — точно знать, что тебя любят?» — подумала Мара. Взгляд ее метнулся к мужчине, безвольно лежавшему на столешнице. Глядя на его руки, она думала о том, что ей очень хотелось бы оказаться в объятиях этих огромных рук. Хотелось любить и быть любимой…

Мара снова посмотрела на маркизу Борн, не отводившую глаз от мужа.

— Майкл, — мягко произнесла та, — ведь Темпл мне так же дорог, как и всем вам. — Маркиза шагнула к неподвижному Темплу и в тревоге нахмурилась. Затем протянула руку, погладила его здоровое плечо и откинула со лба герцога темные волосы.

Борн подошел к жене и крепко прижал ее к себе. Его лицо исказилось от боли и гнева.

— Боже милостивый… — прошептала маркиза.

— Он выживет, — прохрипел Борн с деланной уверенностью.

Мара с облегчением выдохнула. Этот мужчина — тот, с чьей жизнью она играла… она не уничтожила его. Он небезразличен очень многим; у него были друзья, готовые на все, лишь бы спасти его.

Сколько лет прошло с тех пор, как кто-нибудь беспокоился за нее, Мару? Вот только…

Заслуживала ли она этого?

Тяжело вздохнув, Мара обернулась к женщине с чайником:

— У вас тут теплый чай?

Женщина кивнула, не отводя взгляда от Темпла:

— Да. Я сама его заваривала.

— Спасибо, Дидье, — сказала Пиппа.

Мара взяла чайник и налила немного коричневой жидкости в стакан, который сняла с ближайшего графина со скотчем.

— Надеюсь, в этом отваре есть что-нибудь волшебное. Господь свидетель, сейчас магия ему не повредит, — заметила маркиза.

— Ивовая кора, — отозвалась графиня. — Считается, что она может победить лихорадку.

— Которой у него пока что нет. Будем надеяться, так все и останется, — добавила Мара, поглядев на Кросса. — Помогите поднять ему голову. Нужно напоить его.

Кросс подошел, и они с Азриэлем приподняли Темпла, а Мара, придерживая голову герцога, чайной ложкой начала вливать жидкость ему в рот.

— Ты должен пить, если хочешь поправиться, — твердо сказала она после нескольких не очень-то успешных попыток.

Пролив очередную порцию чая ему на подбородок и на грудь, Мара потеряла терпение. Он будет пить, даже если ей придется силком вливать чай ему в глотку! Она зачерпнула еще одну ложку…

— Глотай, черт бы тебя побрал!

Его глаза внезапно распахнулись, и он закашлялся, разбрызгивая чай во все стороны. Мара в изумлении что-то пискнула, а друзья Темпла переглянулись.

Герцог снова закашлялся и, взглянув на Мару, прохрипел:

— Господи Иисусе, неужели ты опять хочешь меня убить?

Борн негромко выругался. Кросс расплылся в широкой ухмылке. Мара же почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение. Она на мгновение зажмурилась, пытаясь побороть смех и слезы. Затем взяла себя в руки и поднесла стакан к губам Темпла.

Тот помотал головой, отстраняя ее руку.

— Кто делал этот отвар? — Темпл посмотрел на женщину с чайником. — Ты, Дидье?

Француженка кивнула. В ее глазах блестели слезы облегчения.

— Да, Темпл. — Она еще раз кивнула. — Да-да, это я…

Герцог настороженно взглянул на Мару:

— И ты к нему не прикасалась?

Мара покачала головой:

— Нет, только налила.

Он подтолкнул стакан к ней:

— Пей.

Она наморщила лоб:

— Но я не…

— Первая выпьешь ты.

Тут Мару осенило, и она захохотала — легко, радостно… и совершенно непривычно. Захохотала с той же радостью, с какой смотрела в черные глаза, в которых больше не было бреда. В этих красивых глазах что-то сверкнуло, и он снова подтолкнул к ней стакан:

— Пей, Мара.

Как красиво звучит ее имя в его устах!

— Что за… — Маркиза Борн шагнула вперед, но муж ее остановил. Повернувшись к нему, она воскликнула: — Но это же нелепо!

— Пусть. Решать Темплу.

Он ей не доверяет! Он настолько пришел в сознание, что в состоянии не доверять ей!

Мара поднесла стакан к губам, сделала глоток и показала Темплу язык.

— Сегодня я не собираюсь тебя травить, понял?

Он внимательно наблюдал за ней.

— Хм… Хорошо.

Сдерживая радость, Мара повернулась и заново наполнила стакан.

— Но это не значит, что ты не можешь довести меня до новых мыслей об этом, — сказала она с улыбкой.

Их руки встретились и вместе поднесли стакан к его губам.

— Ну… доведу как-нибудь в другой день.

Маре хотелось прыгать от радости. Хотелось рассказать ему очень многое. Рассказать такое… во что он не поверит.

Но сейчас она ничего не могла сказать. Поэтому проворчала:

— Пей, здоровенный ты бык.

И он выпил весь стакан.

Мара хотела отойти, но он крепко сжал ее ладонь. Несмотря на огромную потерю крови, его рука каким-то чудом оставалась по-прежнему теплой. Их взгляды встретились.

— Ты дала мне обещание.

Мара замерла на мгновение.

— Да, верно. Я обещала вернуться в общество. Доказать, что ты не убийца.

— Я говорю не об этом обещании.

Она внимательно посмотрела на него.

— Тогда о каком же?

— Ты обещала мне ответить. Обещала сказать всю правду.

Кровь загудела у нее в ушах. Мара не ожидала, что герцог ее слышал, когда лежал без чувств и когда она шептала ему на ухо все эти обещания. Тогда страх и надежда заглушили осторожность.

— Значит, ты помнишь?

— Когда дело касается тебя, память мне обычно изменяет, но не в этом случае. — Он сделал еще глоток отвара. — Правду о той ночи ты мне расскажешь. Сдержишь свое обещание.

Обещание правды… Если он выживет… И вот он перед ней, живой!

Мара кивнула.

— Я сдержу обещание.

— Знаю, — отозвался он.

И уснул.

Три дня спустя, утром, Темпл опустился в ужасно горячую воду, налитую в огромную медную ванну, установленную в «Падшем ангеле» специально для его омовений после боксерских поединков.