Справедливость (СИ) - Афанасьев Семён

— Как-то сложно, — жалуется через пять секунд тишины Азамат. — Иллюстрация?

— Тут надо разбирать, — поддерживает Азамата Рома. — Мне уже тоже где-то интересно, тем более, время есть. Но на такой материал всегда надо ставить иллюстрации, это я вам как инструктор первого класса говорю…

— Кто бы спорил, — вздыхаю. — Я и сам-то разобрался далеко не сразу, — вырывается у меня. — А это всё же, ни много ни мало, моя основная работа, вернее, задача. — Поправляюсь. — Как вы говорите, мой прямой профиль… — Не уточняю насчёт извечного противостояния с Врагом, чтоб не перегружать чужие мозги раньше времени. — Итак, Рома, скорее вопрос к вам. Вернее, вначале задача, потом вопрос. Задача: есть группа людей. Декларативно, полностью свободных. По всем бумагам, и декларируемым практикам легитимности (вашей мирской власти), эти люди вольны принимать ровно такие решения, какие сами считают правильными. Ну, пусть они для наглядности живут на острове, пусть сто человек. Все сто равны между собой. Теперь задача: нужно сделать так, чтоб группа из троих или пяти людей, внутри этого коллектива, могла реализовывать девяносто процентов своих желаний. Независимо от того, какие желания остальных девяноста пяти людей.

— А так бывает? — простодушно хлопает глазами Азамат. — Ну, это в принципе возможно?

— Судя по ребусам нашего батюшки, возможно и не такое, — подключается к разговору Рома, поглядывая на меня исподлобья. — Но лично мне может не хватить образования. Вернее, даже не так. Я, возможно, и решу эту задачу. Но исходя из своего инструментария, а это будет наверняка не то, что вы имеете ввиду, — Рома вопросительно смотрит на меня.

— Скорее всего, — не могу удержаться от смеха, поскольку вижу намётки Роминых решений у него в мыслях. — Простите… Но для иллюстративности, давайте. Итак, ваше решение?

— Ну, наших пятеро, так? — придвигается к столу Рома и начинает со скоростью компьютера перебирать варианты в голове. Очень забавно рассматривая ситуацию с разных сторон, но с поправкой на свой, гхм, стиль мышления. — Их, стало быть, девяносто пять. Есть правило: пассионарных, ну, тех, кто может нам активно воспрепятствовать, не более трёх-пяти процентов. То есть, тоже пятеро…

— Пятеро первых гасят пятёрку пассионариев и рулят девятью десятками? — нетерпеливо влезает Азамат.

— Да погоди, не так линейно! — морщится Рома. — Это не всё… К тем пятерым, которых надо загасить (чтоб рулить остатком), обычно присоединяются до десяти процентов сочувствующих. Так называемые скрытые пассионарии. Ну, они типа тоже альфы, но похлипче. Но! — Рома поднимает указательный палец. — Эти вторые пять-десять человек остаются на вторых ролях только до тех пор, пока первые пять функционируют. А если тех убрать, но вторые разделяют идеи первых, то они могут подхватить управление…

— Это при условии, что какое-то управление изначально было налажено, — улыбаясь, склоняю голову к плечу, не собираясь облегчать ему условий задачи. Да и интересно, если честно, наблюдать за ходом Роминых размышлений. Прости, Господи, чадо недостойное за баловство…

— Ну да, — на секунду притормаживает Рома, но потом снова ускоряется. — Два тигра в одной клетке не вариант. Кто не с нами, тот против нас. В условиях задачи, нас только пятеро. Остальные автоматом против.

— Но они имеют два эшелона, — подхватывает Азамат, которому ход мыслей Ромы понятен близок, и отторжения не вызывает. — Первый эшелон явный, второй под вопросом. Первый гасить по любому. А вот второй…

— Ограничений в задаче не было, — косится на меня Рома. — Задачи сохранить контингент не стояло. Задача: взять власть.

— Не совсем так, — продолжаю улыбаться. — Задача всё же чуть иная. Реализовать девяносто процентов своих желаний. Не считаясь с остальными.

— Ну это оно и есть, — недоумённо хмыкает Рома. — Только другими словами.

— Не совсем, — бормочу, — но продолжайте… Ограничений на инструменты в условиях задачи действительно не было…

— Ну тогда в два приёма, — не задумываясь, выдаёт Азамат. — Первая пятёрка — в ножи. В лоб и сразу. Иншалла, мы лучше подготовлены. О! Либо, как вариант, вначале тренируемся, качаемся, потом, как поднатореем, валим первых пятерых. Затем себя проявляют их вторые номера, которые дубли…

—… и тех вторым заходом. — Рома поднимает на меня просветлённый взгляд. — Где-то так.

— М-да… — только и могу, что качать головой, какое-то время собираясь с мыслями. — М-да. Видимо, воистину неисповедимы пути Господни, прости Господи…

— Что-то не так? — чуть обеспокоивается Азамат.

— Ну почему, достаточно логично, в рамках сформулированных условий, — продолжаю по инерции качать головой под веселье в глазах Азамата и Ромы. — Я просто где-то не ожидал, что… Ай, ладно, уже не важно.

— Судя по глазам, — Рома указывает взглядом на моё лицо, — есть и иные варианты?

— Есть, как не быть… — встряхнувшись, прихожу в себя. Всё же нырять в чужие мысли следует осторожно… — Но нужно вернуться к нашим собакам…

— Про собак понятно, — нетерпеливо бросает Азамат. — У них же одни рефлексы, а мозгов нет. Ну, думать они не умеют же, — чуть сбивается он. — Их же можно выдрессировать? А у человека есть свобода воли, вы только что говорили. Человека же не выдрессируешь? Так, чтоб он о своей воле забыл…

— Погоди, — Рома рукой останавливает Азамата. — Видимо, не всё так просто, да? — Рома задумчиво глядит на меня. — Я считаю, что люди тоже дрессируются. — Рома тяжело смотрит перед собой, явно прогоняя какие-то воспоминания. — Просто порог сопротивляемости у каждого свой. Есть кто-то, кто сдуется после первого тумака. А есть те, кто и с отрезанными ногами будут ногтями цепляться… Таких, правда, меньшинство, справедливости ради… Очень сильно меньшинство. — Завершает он, выныривая из каких-то своих воспоминаний. — Только это, отец Сергей, мне не сильно нравится методика. — Рома уверенно смотрит мне в глаза.

— Какая методика? Вы сейчас о чём? — сверкает глазами Азамат, переводя взгляд с меня на Рому и обратно.

— Дрессировки людей, — поясняю. — Роме не нравится методика, которой от людей добиваются того же, чего и от тех собак из вольера.

— Не нравится, не то слово. — Твёрдо перехватывает инициативу Рома. — И, справедливости ради… Оно не для мирной жизни. И не для людей. Ну-у, то есть, как раз для людей, если по факту… — Рома снова чуть сбивается, старательно подбирая слова. — Но так нельзя. В общем, кто из нас не без греха… Но это плохо. Это очень плохо. Строить сколь-нибудь регулярные отношения в нормальной среде, то есть обществе, такими инструментами нельзя. — Наконец заканчивает формулировать Рома и опускает взгляд. Стараясь не смотреть мне в глаза.

— Согласен, — пожимаю плечами. Под задумчивый взгляд Азамата, который продолжает вертеть головой по очереди на Рому и на меня. — Потому давным-давно есть так называемые «мягкие» методики того, о чём вы сейчас подумали. — Всё же исхитряюсь, ловлю взгляд Ромы и даю ему понять, что понимаю, что он имел ввиду. — Смотрите. Этот механизм с собаками, увы, вполне транслируется и на человека. Вернее сказать, переносится и на человеческую психику, но адаптировано к каналам коммуникации… коих у нас больше, чем у пса, по определению… С людьми схема будет такая…

— Значит, есть схема! — Азамат победоносно смотрит на Рому, потом возвращает взгляд на меня.

Рома устало смотрит на него, поднимает и опускает брови, вздыхает, ничего не говорит, и поворачивается обратно ко мне.

— Есть, — киваю. — Оговоримся сразу. То, что я сейчас скажу, не секрет давно. В рамках моей организации, — касаюсь креста, — ещё с апостольских времён. Но доказать вам свою правоту с опорой на конкретные примеры я не смогу. Вернее, по ряду причин, не смогу привести примеры экспериментальных подтверждений своих слов.

— А что, и на людях были примеры? — искренне округляет глаза Азамат. — Ничего себе…

— Были, как не быть, — Рома со смешком копирует мою недавно оброненную фразу. — Но, видимо, батюшке, по ряду причин, невместно, нарушая подписки или что там у них, выдавать свои профессиональные тайны. — Рома весело смотрит на меня. — Ведь наверняка организация с такой дли-и-инной историей имеет свои режимы конфиденциальности. И скелеты в шкафу. И вспомнить им наверняка есть что, из того, о чём рассказать на людях нельзя.