Как я был великаном (сборник рассказов) - Карел Чапек

Ракета специальной службы, оставив в небе оранжевый след, исчезла где-то над Морем Дождей. За окном была тихая, загадочная ночь. Тихая, как мысль, и загадочная, как сфинкс. Синус иридуум — Залив Духов.

— Меня чем-то влечет к себе этот пейзаж.

Молчание.

Родин оглянулся: он был одни. Ну, конечно, кого же интересуют впечатления новичка, впервые очутившегося на Луне и таращащего глаза на мир кратеров и равнин, покрытых валами крутых гор, окаймленных необозримыми лунными морями, над которыми навис низкий, темный небосвод!

Майор отошел от окна, пересек кабину и неслышно, словно следопыт из старинных детских книжек, зашагал назад, туда, где находился командный пост.

— Насмотрелись? — Улыбка покрыла морщинками лицо командира экспедиции Глаца. — Сначала вам все будет в новинку, потом пообвыкнете, но не берусь утверждать, что полностью.

Раздался негромкий стук в дверь, и вошла стройная брюнетка лет под тридцать.

Родин встал и неловко поклонился — он еще не привык к скафандру.

— Майор Родин, — представил его командир экипажа, — следователь. Он прилетел, чтобы выяснить причину, которая толкнула Шмидта на этот… неожиданный шаг. Врач базы Рея Сантос.

— Следователь на Луне… — Врач подала майору руку. Маленькую смуглую руку с тонкими пальцами хирурга. — Кто бы мог подумать! Вероятно, для вас самого это неожиданность!

— Признаться, такое даже не снилось.

Родин заметил, как Рея Сантос пригладила непослушную прядь и оправила белый халат. Женщины везде одинаковы — и на Земле, и на Луне. Так почему бы здесь не возникать таким же конфликтам, как на родной планете?

— Я вам мешаю? — вдруг спохватилась она.

— Ну что вы, — голос Глаца звучал не очень убедительно. Майор лишь хочет узнать кое-какие подробности об этом печальном происшествии. Ничего больше…

— Ну что ж, тогда до свидания. Увидимся за ужином.

Глац поднял на майора глаза.

— Пожалуй, можно приступать к делу.

— Вы правы. О том, что произошло в ту субботу, я ужо в общих чертах информирован. Если разрешите, несколько дополнительных вопросов.

— Пожалуйста.

— Не могли бы вы нам подробнее рассказать о членах вашего экипажа? Чем каждый из них занимается и тому подобное…

— Хорошо. По-видимому, скромнее было бы рассказать о себе в конце, но для вашего удобства я поступлю наоборот. Как вам уже известно, я командир экипажа.

Родин кивнул.

— В случае необходимости меня заменяет Уго Нейман. Ему около сорока. Это опытный пилот, человек очень выдержанный, даже флегматик.

— Скорее стоик, — заметил Гольберг.

— Стоик так стоик. Затем инженер Борис Мельхиад, тридцати четырех лет, самый молодой мужчина в Заливе Духов. По характеру — прямая противоположность Нейману. Несколько вспыльчив, все хочет иметь сразу, но превосходный специалист, феномен в своей области. Затем…

— Извините, что я вас перебиваю, — вмешался Гольберг, но вспыльчивость эта весьма относительна. Вы же понимаете, майор, настоящих холериков мы сюда не посылаем.

— Верно, — согласился Глац. — Затем радистка Ирма Дари. Недавно ей исполнилось двадцать девять лет. Ну, что сказать о ней? Интересная блондинка. Надежный работник… Перейдем к научным сотрудникам. У нас прямо филиал Академии наук, Глац слегка улыбнулся. — Врача Рею Сантос вы уже знаете. Она печется о нашем здоровье. Относится к этому серьезно и столь неукоснительно, что это иногда даже действует на нервы. Кроме того. Рея сотрудничает с биологом Кристианом Маккентом. Маккенту около сорока. Они занимаются гидропоникой, ставят опыты на крысах, морских свинках и так далее. Я в этом не очень-то разбираюсь, ведь по профессии я авиаконструктор.

— Итак, шестеро. Остаются еще двое.

— Один из них — астроном Феликс Ланге. Ему под пятьдесят, но на вид он гораздо моложе. Добрый человек, каждому греху найдет оправдание, не любит из мухи делать слона. Его невозможно вывести из себя. Лишь в том, что касается его науки, он немного… — Глац на минуту запнулся, — недотрога. Ланге придерживается довольно своеобразных взглядов, и его теория — табу для всех. Никто не имеет права ее касаться. Ну, а так как за завтраком не очень-то принято говорить о турбулентности звездной материи, то с ним все ладят.

— Кто же у нас остается?

— Океде Юрамото, пятидесяти шести лет от роду. Он старше всех, даже странно, что медицинская комиссия его пропустила. Известный селенолог, это вы знаете. Его родина — Полинезия. Это заметно и по его внешнему виду, и по акценту.

— Ну, а что вы можете сказать о Шмидте? Кстати, нет ли у вас его фотографии?

— Что-нибудь найдем, — Глац вынул пачку цветных фотографий. — Здесь масса снимков — Маккент без аппарата шагу не сделает.

Майор Родин внимательно всмотрелся в снимок.

— Красивый мужчина. Он знал об этом?

— Да, — командир искоса взглянул на фотографию, — что касается женщин, Шмидт не отличался особой скромностью. Я бы даже сказал, что он был весьма легкомысленным.

— И к тому же пользовался успехом.

— Вот именно! Тут-то мы и подошли к тому, что меня крайне удивляет. И в работе, и в личной жизни Шмидту очень везло. Уж если бы мне пришлось составлять список потенциальных самоубийц, поверьте, Шмидт был бы последним, о ком я подумал бы. И тем не менее он покончил с собой. Как странно. Именно Шмидт. Шмидт, — повторил Глац.

— Скажите, Глац, члены экипажа были знакомы друг с другом на Земле?

— Насколько я знаю, в основном нет.

— Вы не могли бы рассказать подробнее, как все это произошло?

— Не так уж долго придется рассказывать. Ничего, собственно, не произошло. Обычный день. Ничто не предвещало трагедии. Утром, как заведено, все разошлись по своим местам.

— Вы говорите, утром…

— Да, в девять утра. Мы с Нейманом остались здесь. Диктовали Ирме Дари радиограмму. Такие сообщения, подводящие итог за неделю, мы посылаем на Землю каждую субботу. Обычно на это уходит все дообеденное время. Но на этот раз мы закончили раньше — в 10.49.

— Время вы назвали наугад?

— Нет, абсолютно точно. Дело в том, что в конце радиограммы отмечается час и минута окончания диктовки.

— Что было дальше?

— Ирма Дари вернулась к себе в радиоузел, а Нейман, одетый в скафандр, направился к ракетоплану. После обеда ему предстояло произвести аэрофотосъемку Альп.

— Вы хотите сказать — Лунных Альп?

Глац с усмешкой взглянул на следователя.

— Разумеется, Лунных… Я вышел в коридор, увидел идущего навстречу Ланге — он направлялся к выходу. Следом появился Мельхиад и начал мне что-то толковать насчет коаксиального кабеля. Мы поговорили минуту-две, издали поздоровались с врачом и разошлись. Инженер вернулся к себе, в механическую мастерскую, а я хотел прибрать на столе. И только начал перебирать бумаги, как зазвучал сигнал тревоги. Остальное вы знаете.