Полуночный Ангел - Джулия Берд

Граф Боумонт сел рядом со мной, и я вдохнула свежий запах его явно очень дорогого одеколона.

Заглянув в его глаза, я увидела в них столько доброты и столько мудрости, что на короткий миг пожалела о том, что не знала его раньше, в лучшие годы его жизни. Разумеется, мысленно я пыталась сравнивать его с Хью, как делала это, встречая любого мужчину. Конечно, они с Хью были людьми совершенно разными, однако было у них и кое-что общее. Ум и деликатность. И еще оба по какой-то неведомой мне причине находили меня достойной их внимания.

Граф положил свою ладонь на мои руки. Его длинные прекрасные пальцы были необычайно теплыми и нежными. Жест его был очень отеческим. И моя душа, страдающая из-за того, что я лишилась отеческого внимания и ласки, оттаяла. Теперь я снова могла дышать спокойно и обрела способность мыслить здраво. Я приняла решение. Существовал только один ответ, который я могла дать.

– Да, лорд Боумонт, я принимаю ваше предложение».

Лидия прижала дневник к груди и стиснула руки так, словно бы обнимала в последний раз своего дорогого и любимого супруга.

– О, Бо, как же мне будет тебя недоставать! – проговорила она, и слезы заструились по ее щекам.

А потом на нее снизошел долгожданный покой. Лидия всегда думала, чем же она сможет отплатить мужу за то добро, которое он сделал для нее. Она никогда не считала, что одно ее общество уже служит ему наградой. Сейчас, после смерти Бо, она сделает то, что не сумела сделать при его жизни. Она должна спасти его дочь, как когда-то он спас ее. Она снимет свой траурный наряд и отправится на поиски сразу же после похорон мужа.

И хотя правила хорошего тона предписывали вдове два года безвылазно сидеть дома, Лидия не была намерена им следовать. Она будет искать Софи. И не станет прятаться ни за какими личинами, будь то Полуночный Ангел или Генри Морган, а будет действовать как Аделаида Лидия Боумонт, урожденная Паркер. Больше никакого притворства, никаких уловок. И к черту все правила!

Глава 13

Хью в роскошном экипаже подъехал к клубу «Монтегю» как раз тогда, когда солнце скрылось за изрезанным крышами горизонтом.

Когда Хью ступил на булыжную мостовую, то почувствовал на своем лице редкие капли дождя и надвинул на лоб шляпу. Едва он перешел улицу, как кто-то быстро подхватил его под руку. Хью резко повернулся, полагая, что это какой-нибудь воришка вздумал поживиться за его счет.

– Это я, сэр. Не хотел пугать вас, простите.

– Реджи! Как тебе удалось найти меня?

Юноша кивком указал на только что отъехавшую от обочины карету:

– Я следовал за вами от вашего дома. Я подъехал к нему в тот момент, когда вы отбыли. Меня прислала ее сиятельство.

Хью схватил Реджи за плечо и требовательно спросил:

– Что случилось? В чем дело? Я нужен ей?

От напора, который проявил Хью, веснушчатое лицо Реджи резко побледнело. Как только Монтгомери немного успокоился и выпустил его плечо, Реджи отступил назад и сказал:

– Мне ничего толком не известно, сэр. Я знаю только, что его сиятельство графа похоронят завтра, а графиня хочет видеть вас сразу же после похорон, чтобы продолжить расследование.

Хью растерянно моргнул.

– Но ей нельзя сейчас со мной встречаться. Ее время траура…

– Траур для нее уже закончился, – сказал молодой человек смущенно.

– Но по правилам вдова должна скорбеть два года, не меньше! – Хью был ошеломлен подобным известием.

А Реджи продолжил:

– Она собирается сразу же после похорон графа отправиться на поиски Софи. Ей совершенно все равно, что о ней станут говорить. И она больше не будет притворяться Полуночным Ангелом, а будет действовать от своего имени. Графиня Боумонт говорит, что если она делает добрые дела, то ей незачем скрываться, а на условности ей наплевать.

– Неужели? – По губам Хью скользнула улыбка. Он был тронут решением Лидии, хотя и не вполне понимал, что за чувства в тот момент вызвали у него эти новости. – Моя дорогая Лидия, – едва слышно пробормотал он. Потом, стряхнув с себя наваждение, Хью повернулся к Реджи: – Скажи графине, что у нас назначена встреча с мистером Тербером Френсисом. Я договорился, что он примет нас послезавтра. Уверен, она такое ни за что не пропустит.

– Хорошо, сэр, – ответил Реджи, однако выражение его лица красноречивее всяких слов говорило о том, насколько неодобрительно он относится ко всему происходящему.

Хью подъехал к фешенебельному клубу, где, как сообщил дворецкий его отца, граф будет в это время находиться со своими закадычными приятелями. К немалому удивлению, Хью почувствовал, как в животе у него неприятно урчит. Неужели он волнуется? Он-то полагал, что вполне успешно справился со всеми чувствами, которые испытывал к отцу, и в душе его осталось место лишь для ненависти, причин для которой имелось весьма немало.

Хью не виделся с Чарлзом Монтгомери, шестым графом Боксли, с тех самых пор, как граф с позором выгнал Адди из своего дома. С того времени прошло уже целых пять лет. Хью не стал бы и сейчас встречаться с отцом, если б его не мучила необходимость сложить воедино разрозненные куски одной странной головоломки, которая не давала ему покоя.

Он нашел отца на первом этаже клуба. Тот сидел со своими приятелями за карточным столом, вальяжно откинувшись на спинку кресла, держа в одной руке дорогую сигару, а другой рукой сжимая бокал с бренди. Некоторое время Хью, не обнаруживая себя, наблюдал за тем, как отец обменивается репликами и изредка шутит со своими партнерами по игре.

Лорд Боксли отличался исключительно острым умом и превосходной памятью. Его глаза выражали холодную сосредоточенность даже в тех редких случаях, когда он улыбался. Поместье досталось ему в ужасающем состоянии из-за того, что отец его был редкостным мотом и повесой. Лорду Боксли пришлось приложить немало усилий для того, чтобы восстановить былое богатство семьи. К тому же его цепкий ум и проницательность сделали его весьма и весьма ценным советником премьер-министра, и поговаривали, что он был весьма полезен королеве и даже пользовался ее благосклонностью. Как бы то ни было, пусть пятый граф Боксли и был пьяницей и дебоширом, шестой же носитель сего славного титула являл собой образец настоящего викторианца и был истинным сыном своей эпохи – вежливым, бесстрастным и безупречным во всем, что он делает, джентльменом до кончиков ногтей, ставящим добропорядочность в число основных человеческих добродетелей.

– Добрый вечер, лорд Боксли. – Хью остановился рядом с отцом.

Джентльмены подняли от карточного стола недовольные взгляды, кто-то даже весьма откровенно выразил свое возмущение тем, что посмели прервать их неторопливую беседу.