Измена. Вернуть любовь - Евгения Ник

на земле. Подхватываю на руки и кружу её. Останавливаюсь. Ставлю на ноги. Впиваюсь ей в губы. Пью её. Жадно, нагло и пошло поглощаю. Хаотично шарю руками по нереально шелковистой коже ее тела. Рву вверх подол юбки, задираю рубашку. Прижимаю к себе.

— А-ах, Глеб… — со стоном скулит.

— Угу, Яночка, вот так ты сносишь мне крышу, — показываю взглядом вниз, намекая на стояк, который скоро сквозь штаны прорвётся. — Может, ну его, этот закат?

— Н-нет, — пыхтит она.

Хочет же сама, вижу. Но упрямая. Тащу рукой вдоль тела, спускаюсь вниз, веду к внутренней стороне бедра, ныряю под краешек её трусов. Мокрая.

— У кого-то сок любви потёк. А ты мне тут лечишь…

— Миронов! — рявкает и снова заставляет меня засмеяться.

— Видишь у берега качели?

— Да, — и тут, Яна понимает всё правильно, становясь в секунду пунцово-красной.

— Ну что, полетаем?

Глава 33

Яна

Я окончательно поехала кукушкой, иначе как назвать то, что в данный момент Глеб сидит на огромных деревянных качелях, на которых может уместиться человека четыре, не меньше, а сверху сижу я. Да! Бесстыдно, развратно, сама толкаюсь, насаживаясь на его член. И с каждым таким толчком качели приходят в движение и раскачиваются.

— Ян, смотри, смотри, там медведь вышел из леса и в шоке смотрит на нас! — ржёт надо мной.

— Идиот! Ты в курсе, что люди твоего возраста ведут себя более серьёзно? Ты вообще взрослеть не планируешь?

— Я только с тобой такой, и да, если с тобой, то не планирую взрослеть. Будем жить вечно, — бодро отбивает. — А ты прыгай давай, не отвлекайся.

Издевается? Ну ничего, я тоже могу. Посмотрим, кто кого. Медленно приподнимаюсь, а затем опускаюсь на член Миронова до упора, он охает и блаженно откидывает голову назад, повторяю это ещё раз, и ещё, и ещё.

— Ян, пожалуйста… завязывай мучать, — хрипит он.

Вновь опускаюсь до упора и теперь, просто трусь, по-кошачьи извиваюсь, прикусываю его за шею, веду языком вверх и втягиваю мочку уха. Слышу, как он тяжело дышит, так же как и я. В унисон. Понимаю, что ещё немного и сама взорвусь, чтобы разлететься на миллионы частичек оргазма. Миронов впивается руками по бокам от моих бёдер, сжимает до боли, но сейчас это добавляет только остринки в коктейль удовольствия.

А затем замираю, ловлю контакт глазами. И мы прожигаем друг друга.

— Полетели Миронов!

— До звёзд?

— До самой дальней звёзды, — говорю полушепотом.

И начинаю наращивать скорость, каждый раз ударяясь о Глеба с пошлыми, влажными шлепками.

Один, два, три, четыре… Пых! И взрыв! Улетаем одновременно. Громко, ярко, феерично!

— Белова, ты мой космос!

— А ты мой ад, — выпускаю запыхающимся голосом.

Его взгляд внезапно меняется, и я улавливаю нотки сожаления, боли. Уколола? Задела?

Он сдвигается и, осторожно удерживая меня на руках, спускается. И уверенным шагом идёт к реке. А затем вместе со мной заходит в воду, прохладную, отрезвляющую.

— Если ты сейчас в аду, то затащи меня к себе на дно, — произносит, и мы медленно опускаемся под воду с головой.

Сердце ухает и, кажется, падает безжизненным булыжником на дно реки, а грудную клетку распирает от воздуха и пустоты. Шарю руками, чтобы крепче обнять Миронова, а затем резко открываю глаза, сталкиваясь с его гипнотическим взглядом, который затягивает в свой водоворот, из которого уже не выбраться. Лучи заходящего солнца разрезают прозрачную водную гладь, проникают вглубь. Один персиково-розовый луч попадает прямиком ему на лицо, маленькие пузырьки кислорода танцуют вокруг нас, наши тела притягиваются, соединяясь губами, сливаясь в один организм. У которого сейчас один воздух, одно сердце, одна душа.

Ещё секунды сказочной нереальности и мы мощным толчком вырываемся на поверхность, продолжая целоваться и дальше.

— Понравился закат? — с улыбкой на лице спрашивает Миронов, как только разрываем поцелуй, чтобы хапнуть новую порцию живительного кислорода.

Молча киваю.

Этот закат, однозначно, безумно красивый, но я запомню его совсем по другой причине.

— Яна, сходи в душ, а я пока камин разожгу, — говорит, как только мы переступаем порог домика.

— А ты? Весь мокрый же.

— Хочешь вместе? — играет, паршивец бровями.

— Э-эм, нет, — смущаюсь и моментально скрываюсь в душевой. Но не проходит и минуты, как следом заходит Глеб и начинает стаскивать с себя мокрую, прилипшую к телу одежду. А я не могу оторвать от него взгляд, ведь его член вновь в полной боевой готовности.

— Это ещё что? — тыкаю в его направлении пальцем.

— Хах, а ты догадайся!

— Н-но ты же… мы же… только что… всё, — как дурочка начинаю крякать обрывками фраз.

— Ну, так бывает, дорогая моя, что поделать, — пожимает плечами, а я зачем-то закрываю руками все причинные места.

— Эй, чего ты пялишься?

— Серьёзно? — взмывает вверх брови. — Я с тебя не могу, Ян, чего я там уже не видел. Давай Венера, открывай уже свои прелести.

— Какой же ты гад!

Думаю, не стоит говорить о том, что в душе мы всё-таки занялись любовью, а потом у камина, лёжа на полу, а потом и в спальне. И только после этого, Миронов позволил мне уснуть и сам, кажется, вырубился в секунду.

Засыпала с абсолютным ощущением счастья, но уже на следующий день, проснувшись, поняла, что в доме я совершенно одна.

Глава 34

Яна

— Глеб… — зову в глухую пустоту. — Глеб? Глеб!

Мечусь по домику, заглядывая в каждый угол, но его нигде нет. Подскакиваю к двери, хватаюсь за ручку и только потом понимаю, что совершенно голая.

— Чёрт! — шиплю вслух и несусь в спальню, чтобы одеться.

Стоя на крыльце, растираю свои плечи, ёжась от утренней прохлады. Если вчера был тёплый, солнечный день, то сегодня всё небо заволокло серыми, как асфальт тучами и сквозит противный ветер.

Ступаю босиком