Свидетельница - Алина Знаменская

Я сразу вспомнила, как они садились в машину возле универмага. Хотела сказать, но отчего-то не смогла. Что-то мешало.

Внешне я держалась очень спокойно. Просто не переставала удивляться своему самообладанию.

Прежде, когда я только узнала об измене Игоря, мне хотелось излить на него всю свою горечь, все свое отчаяние. Теперь я чувствовала вдобавок свою собственную вину и брезгливость к самой себе. Как он сможет обнимать меня после того, как ко мне прикасался другой мужчина? Мысль об этом вызывала головокружение.

– Свет, не молчи. – Игорь отнял у меня губку и тарелку. Вытер мои руки полотенцем. – Скажи что-нибудь.

Теснота кухни сделала напряжение невыносимым.

– Я изменила тебе.

– Что?

Мой муж стоял в шаге от меня с полотенцем в руках и смотрел на меня как на больную. Он думал, что я вру. Но видимо, что-то в моем лице присутствовало такое, что заставило поверить.

Он отошел, повесил полотенце на батарею. Не поворачиваясь спросил:

– С этим ментом?

Я кивнула.

Он не видел моего кивка, но почувствовал его, не переспросил. Вышел из кухни. Некоторое время из нашей комнаты не доносилось ни звука.

Я попыталась представить, что он там делает: сидит за компьютером? Стоит у окна? Или лежит на диване и тупо смотрит в потолок?

Но я не угадала. Игорь собирал вещи. Он вышел в коридор с большой спортивной сумкой.

– Ребенку лучше жить у себя дома, – сказал он, не глядя на меня.

Я не вышла из кухни. Мне оставалось слушать, как он прощается с дочерью, как хлопает дверью, как в пустом подъезде гулко звучат его шаги.

Что я могла предпринять? Бежать за ним? Умолять остаться? Просить прощения? Ни один из этих вариантов не подходил. Увы, я хорошо знала своего мужа.

Моя жизнь катилась под откос, а я даже не пыталась пошевелить пальцем, чтобы ее спасти.

«Что мы делаем? – с недоумением спрашивала я себя. – Что мы делаем?»

Но внутри меня уже образовалась невидимая плотная корка, не выпускающая наружу бурные порывы истерики.

Я весь вечер, как обычно, занималась с Иришкой. Мы складывали яркие цветные пазлы, запускали железную дорогу и раскладывали на ковре цветную фасоль. Мое упорство не уменьшалось от неурядиц. Иришка будет как все. Она пойдет в школу, у нее будут друзья и подруги.

Жизнь от Иришки не должна утаить ни одной краски. Эти пункты я не уставала внушать себе ежедневно, что бы в моей жизни ни происходило. Мы победим.

Но как только дочь уснула и я согрела ее ледяные пятки, стало понятно, что сил не осталось, отчаяние и тоска уже близки.

В моей сумке запиликал телефон. Лена.

– Свет, он меня бросил, – услышала я надтреснутый от долгих слез голос моей тетки.

– Когда? – спросила я. Умнее вопроса не придумала.

– Он все выдумал. Все-все. И про жену, и про больницу. Он зачем-то это все насочинял.

– Так, давай по порядку, – спохватилась я. – Я ничего не понимаю. У Саши нет жены?

– Есть жена! Еще как есть!

– Ее не парализовало… – догадалась я.

– Нет, – тихо и виновато продолжала Лена. – Она вообще в больнице не лежала. Здоровее здорового. Свет, неужели я такая дура? На мне написано, что я дура?!

– Подожди, – перебила я. – Ты-то при чем? Ты, что ли, это все насочиняла?

– Зачем он со мной так? – недоумевала Лена. – За что? Неужели нельзя было просто сказать, что все кончено?

– Ты с ним разговаривала?

– Он отключил телефон. Наверное, сменил сим-карту. Адреса у меня нет. Понимаешь, он все врал! Он с самого начала знал, что бросит меня. Для него это была обычная интрижка, курортный роман.

– Он же разводиться собирался, – вспомнила я.

– Это все слова. Врал, наверное, – обреченно ответила Лена. – Тетя Таня оказалась знакома с его женой. Та в полном здравии, владелица кафе, цветущая женщина. Недавно вернулась из Италии. Отдохнувшая приехала, довольная. Пока он был в санатории, она отдыхала в Италии. Понимаешь? А теперь она дома.

– А дети? Про детей тоже врал?

– Дети есть. Но они взрослые. Им не надо кашу варить. У него все хорошо в семье, понимаешь? Все замечательно.

– Может, не так уж все замечательно, – возразила я. – Откуда мы можем знать?

Я это говорила лишь для того, чтобы как-то вытащить Лену из состояния шока, в котором она находилась. Интуитивно я чувствовала, что правильнее теперь защищать Сашу, найти ему какие-то, пусть призрачные, оправдания. Чтобы Лена сама расставила все точки. И еще – чтобы она выговорилась.

Хотя меня так и подмывало назвать этого Сашу последним мерзавцем и сволочью.

– Я ведь ходила к гадалке. Она мне сразу сказала, что он все врет. Что жена его в добром здравии, а на уме у него женщины. И сердце его никому не принадлежит. Холодное сердце. Что он по жизни ловелас. Но я не поверила. Я ходила, Свет, к больнице, караулила его. Потом, конечно, узнала, что такая там не лежала никогда.

– Понятно…

– А потом искала его. Ходила к нему на работу…

– И что?

– Оказалось, что он там давно не работает.

– Вот хлыщ! – вырвалось у меня.

– Свет, ведь он даже не позвонил, не объяснился! – сокрушалась Лена. – Почему? Почему это происходит со мной? Может, со мной что-то не так?

Лена старше меня, но порой задает мне вопросы, как младшая сестра старшей. Мне тоже хочется задать кому-нибудь такие вопросы. Но – кому?!

Что-то с нами со всеми не так. Как-то мы не так живем. Не так, как надо. Не так, как хочется. Теперь Лена будет долго и мучительно переживать эту оплеуху.

– А от нас Игорь ушел, – сказала я.

– Куда ушел? – не поняла Лена. – Вы у Черновых?

– Нет, мы с Ирой дома. А Игорь ушел.

Лена помолчала. Ей нужно было время, чтобы перестроиться со своей волны на мою.

– Свет, ты только не плачь…

Это была ее вечная просьба. Я эту просьбу помню, сколько помню себя. Будто слезы могут что-то нарушить, сделать хуже. А ведь слезы приносят облегчение.

После разговора с Леной я включила ночник, разобрала диван. В комнате пахло Игорем. Раньше я этого не замечала. Вероятно, когда мы делили эту комнату на двоих, запахи находились в равновесии. Теперь мужской перевешивал. Подушка пахла Игорем. Я легла под одеяло и долго не могла согреться. Обычно я грела свои холодные ноги о горячие Игоря. Прижимала ступни к его икрам и быстро согревалась.

Теперь же его половина кровати казалась до обидного пустой и холодной. Я притащила из детской Иришкиного медведя и положила его на пустующую половину. Затем порылась в шкафу и нашла старый свитер мужа. Натянув свитер на медведя, вернулась под одеяло.

Уснула, не выключая ночник, спиной ощущая медведя. Запах свитера Игоря услужливо обманывал меня.

Спустя пару дней Кира забила тревогу.

– Светочка, приезжайте с Ксюшей. Надо что-то с Леной решать.