Сват из Перигора - Джулия Стюарт

— У тебя все в порядке? — осведомился дантист. — Ты выглядишь… как бы поточнее выразиться… разбитым, что ли…

— Все нормально, — ответил Гийом Ладусет. — Просто мне слегка нездоровится.

— А что, чашечки кофе мне сегодня не полагается?

— Ой, прости. Не о том думаю. Да, а сколько уже сейчас? А то я часы дома забыл.

— Девять двадцать семь, — сообщил дантист, мысленно удивляясь, что, черт возьми, приключилось с усами Гийома Ладусета.

— Плевать на кофе! — Сваха достал из нижнего ящика стола бутылку «Пешарман» и два бокала. Наполнив оба, он протянул один своему клиенту и спросил, предлагая мисочку с грецкими орехами: — Орехи?

— Нет, спасибо, — ответил дантист, который и свои-то не знал куда девать.

Сваха сделал глоток.

— Вот так-то лучше. А теперь повторим урок. Итак, какие два слова ни в коем случае не должны сорваться сегодня у тебя с языка?

— Разбить пополам, — ответил дантист.

— Верно. Как и любые их производные. Вопрос второй: что ты должен сделать у билетного киоска?

— Купить билет.

— И?

— Купить второй для своей спутницы.

— Именно. Какие два других слова тебе не разрешается произносить в течение всего дня?

— Зубная нить.

— Верно. Также запрещается упоминать любые зубоврачебные процедуры, в которых, как тебе кажется, нуждается твоя спутница. Далее, почему нужно сделать комплимент женщине, похвалив ее платье?

— Потому что так больше шансов, что она его снимет?

— Нет! Нет, нет и нет! Потому что она потратила кучу времени на его покупку, еще кучу — разглядывая себя в нем и крутясь перед зеркалом, и еще одну — сожалея, что не купила другое.

— Понятно.

— И последнее. Как ты считаешь, могу я тебе еще чем-то помочь? Что-нибудь с внешним видом или еще что?

— Да нет вроде.

— Точно?

— Ну да.

— Уверен?

— Да.

— Окончательно?

— Абсолютно.

— Как скажешь. Итак, твоя новая визави будет ждать тебя на площади перед шато в Жумияке без четверти одиннадцать. Так что тебе лучше поторопиться. Я сообщил ей о твоих планах отправиться мыть золото, и она ответила, что всегда мечтала о мужчине — искателе приключений, так что у тебя уже неплохая фора. На сей раз все будет намного приятнее: целый день на солнце, на свежем воздухе, а не в каких-то там затхлых пещерах. У меня серьезные виды на вас обоих. И помни, с женщиной надо обращаться как с хорошим кассуле: игнорировать то, что прогоркло, получать удовольствие от утиной ножки и пожимать плечами, обнаружив маленькую зеленую пуговку. Удачи!

Ив Левек залпом опрокинул бокал, пожал руку свахе и поднялся с кресла с облупившейся инкрустацией. Домой он шагал так, чтобы не распариться и не испортить свежеотглаженную рубашку. Прежде чем завести машину, дантист еще раз взглянул на свое отражение в зеркале и, не найдя ни малейших признаков шарма, утешился широким оскалом. Сворачивая вправо у пастбища с рыжими лимузенскими коровами, дружно подмигивавшими всем и каждому, он попытался представить себе даму, на свидание с которой ехал, и подумал о том, сможет ли хоть она избавить его от этой зацементированности кишок.

Дантист наслаждался дорогой в Жумияк-ле-Гран, петлявшей в тени дубов и сосен, что позволяло, пусть и ненадолго, отдохнуть от ярости палящего солнца. Он был не до конца искренен с Гийомом Ладусетом, объясняя, почему решил пригласить свою будущую пару на мытье золота. Да, тем самым он демонстрировал ей свою инициативность и предприимчивость — качества, которые, как ему было известно, женщины весьма ценят в мужчинах, — однако истинные мотивы дантиста были совсем иными. Ив Левек решил, что, если вторая кандидатура окажется такой же мерзкой, как и грибная отравительница, у него по крайней мере есть шанс компенсировать те шестнадцать евро, что придется выложить за них обоих, если он, паче чаяния, вдруг наткнется на маленький золотой самородок.

Въехав на площадь перед чудесным замком, стоматолог припарковал машину в тени платана и вышел полюбоваться сказочными очертаниями остроконечных крыш и сторожевых башен с причудливыми статуэтками на фоне неба. Он распознал Правосудие с крошечным мечом и весами и как раз пытался определить, что за оружие держит Власть, когда почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит. Стоматолог повернулся и оказался лицом к лицу с Дениз Вигье, бакалейщицей.

Ив Левек немало натерпелся от свахи за все эти годы. И когда Гийом Ладусет проковырял дыру в gros pain[30] их учителя, засунул туда лягушку и все свалил на него; и когда убедил дантиста, что накладные баки — это последний писк моды, и всучил ему пару, которую тот так ни разу и не надел, ибо очухался сразу, как только вышел из парикмахерской; и та пломба в 1987-м, которую парикмахер так и не оплатил; и разнос, что он устроил ему из-за коробки с дурацкими париками после той злосчастной переписи; и его никому не нужные советы насчет корнишонов; и, наконец, эта безумная попытка свести его с уродиной из рыбного фургона. И вот теперь, словно всего этого недостаточно, он, похоже, решил доконать его, подсунув мерзкую бакалейщицу, которую Ив Левек мог запросто пригласить и сам, если б захотел, чего он, разумеется, никогда не сделает, зная про «подвиги» бабки Дениз Вигье во время войны.

Поздоровавшись с бакалейщицей, которая, судя по всему, была ошарашена не меньше, Ив Левек сделал ей комплимент, похвалив голубое платье с фиолетовыми узорами, от которого дантиста едва не стошнило.

— Оно гораздо лучше того, другого, — добавил он.

— Какого другого? — не поняла Дениз Вигье.

— Ну, того, про которое ты сожалела, думая, что лучше б купила его.

— Да не было никакого другого, — ответила сбитая с толку бакалейщица.

Мысленно проклиная Гийома Ладусета и желая разделаться с этими муками как можно скорее, Ив Левек предложил немедля отправиться в соседнюю деревушку Шалар, где любой желающий мог попытать счастья в мытье золота. Дениз Вигье предложила ехать на одной машине, чтобы зря не гонять две, но дантист решительно воспротивился такой идее, ибо втайне надеялся потерять свою спутницу где-нибудь на извилистых проселочных дорогах. Однако всякий раз, стоило ему взглянуть в зеркало заднего вида, в нем маячила раздражающая картина: эта отвратительная баба, крепко вцепившаяся в руль.

В конце концов они добрались до места. Дениз Вигье поздравила себя с тем, что кафе открыто, и спешно скрылась внутри — воспользоваться туалетом. Дантист же, оставшийся ждать на террасе, наоборот, проклял все на свете последними словами, когда оказался один на один с инструктором, вооруженным коробкой для денег, и вынужден был выудить из кармана купюру, достаточную для оплаты за двух человек.

Перетерпев показательный инструктаж в танцующих водах Иль, дантист не мешкая схватил лоток с ситом и пошлепал подальше от группы. После серии судорожных встряхиваний он украдкой взглянул на Дениз Вигье, которую Гийом Ладусет описал как «прозорливую деловую женщину с большим интересом к жизни». Та все еще торчала на берегу, заправляя подол своего голубого платья с фиолетовыми узорами под резинку трусов, чтобы не замочить. «Как можно напялить на себя эдакую дрянь?» — еще раз подумал Ив Левек. К тому же платье нисколько не помогало скрыть огромные сиськи, что тянули бакалейщицу вниз, из-за чего та выглядела вечно согнувшейся, словно под проливным дождем.

Однако прошло совсем немного времени, и бакалейщица — черная прядь выбилась из замысловатого кренделя на макушке и теперь болталась у нее перед носом — пришлепала к дантисту, восклицая, как же здесь хорошо. Она встала рядом и уставилась в свой лоток, видимо надеясь увидеть там золото, но Ив Левек тут же развернулся и пошел в сторону — под предлогом, что вверх по течению перспективы выглядят более обещающими. Карабкаясь по камням и отчаянно стараясь не поскользнуться в своих аккуратно отглаженных шортах, он думал о неслыханных ценах, что заряжает Дениз Вигье в своей бакалее, и о бесстыдном нахальстве, с которым та готова держать всю деревню в заложниках из-за паршивой баночки майонеза.

Ив Левек нагреб свежую порцию речного грунта, надеясь, что его компаньонка останется там, где стоит. Он поместил сито на лоток и стал вращать их в воде, но мысли о Дениз Вигье не давали ему покоя. Он думал о банках с франкфуртскими сосисками и кислой капустой на полках в ее бакалее, при виде которых не одна пара бровей удивленно вздымалась вверх. И о колких шпильках, что отпускали в адрес Дениз жители Амур-сюр-Белль всякий раз, когда у нее хватало наглости появляться на ежегодном мемориальном богослужении перед памятником «Трем жертвам нацистских варваров».

Но скоро, к вящей ярости стоматолога, Дениз Вигье вновь двинула в его сторону, радостно взвизгивая, что она что-то нашла. Стерев брызги с очков, дантист взглянул на предмет в вытянутой руке бакалейщицы, столько раз обиравшей его до нитки. И когда сияющая от радости Дениз Вигье настояла, чтобы тот оставил увесистый самородок себе, все мысли Ива Левека были лишь о ее предательнице-бабке, которую признали виновной в «горизонтальном коллаборационизме» в 1944 году и остригли наголо в Перигё под плевки толпы.