Полная история масонства в одной книге - Вик Спаров

Сами же масоны постоянно подчеркивают, что они находятся вне религиозных конфессий и политики, а их братство носит космополитический характер («масон масону брат вне национальных, расовых, религиозных и иных различий»), определяемый, прежде всего, универсальностью их миросозерцания, символики и ритуалов. Недаром кредо масонов является некогда провозглашенный Французской революцией лозунг свободы, равенства и братства, опирающийся на соблюдение прав человека.

В силу этого масонство, как показывает история, объединяло людей разных сословий и различной духовной ориентации – от оккультистов до рационалистов. Если же и есть в масонстве религия, то вся она сводится к признанию членами братства двух постулатов – Абсолюта в ипостаси Великого Архитектора Вселенной и бессмертия души. В какой-то мере можно считать отмеченным религиозным духом и строгое следование традициям и предписаниям, но они скорее направлены на выявление универсального смысла, которым пронизано все сущее, и сплочение членов в духе коллективизма, братства и взаимовыручки. Как болезнь изгоняется неуклонным следованием предписаниям и процедурам, считают масоны, так же и смысл выявляется через неустанное исполнение обрядов и традиций. И подобно тому как цемент скрепляет воедино камни и кирпичи возводимого здания, так же и братство является объединяющим началом в обществе.

С другой стороны, было бы неразумным утверждать, что масоны, несмотря на свои «заповеди», никогда не вмешивались в политические и государственные дела своих стран. Вмешивались, и нередко весьма активно. Именно поэтому за ними закрепилась слава революционеров и ниспровергателей существующего общества. При всем том нельзя не согласиться со словами Великого Мастера ложи Великий Восток Франции, известного французского исследователя масонства Роже Лерэя, сказавшего: «Я убежден, что масонству изначально присущ политический характер. При этом, однако, я вовсе не утверждаю, что все масоны должны придерживаться какой-либо одной точки зрения. Жизнь человеческая разнообразна, и никто не должен – я бы даже сказал, никто не вправе – укрываться в своем окопе. Поскольку масонство столетиями публично открещивалось от политики, фактически занимаясь ею, оно вызвало на себя мощный огонь критики. Но было бы безумием соглашаться с теми, кто утверждает, будто масоны способны организовать „всемирный заговор”, будто они фактически являются хозяевами мира».

Масонство – это некое вбирающее начало, своеобразный водоворот, втягивающий в себя все духовные направления, разработки и искания. Или, говоря словами того же Роже Лерэя, «масонство – это своего рода микрокосм. В нем находят отражение все явления, которые происходят в обществе в целом». Вероятно, именно этим обстоятельством, то есть желанием подпитываться от носителей и источников всяческой мудрости, и был вызван тот факт, что в масонство начиная с XVII века начали активно приниматься люди сторонние, прежде всего, естественно, знатного происхождения. Чисто внешне причина такого явления проста: чем больше в организации высокопоставленных особ, тем большие защита и покровительство ей будут оказываться. Не говоря уже о материальных благах.

Нередко указывают на связь масонства с другим прославленным братством – орденом розенкрейцеров, выводя первое из второго. На наш взгляд, масонство и розенкрейцерство – это две стороны одной медали. Разделять их, а тем более определять первенство в отношении древности и рождения – заведомо тщетное дело. Розенкрейцерство – это лишь одно из ответвлений масонства, ни в коей мере не противоречащее ему, точно так же как теософия Блаватской, антропософия Штайнера или космология Мартинуса – это ответвления одной изначальной, древней мудрости, никак друг другу не противостоящие, но делающие, пусть и порознь, одно общее дело. Недаром же масонство тесным образом связано с вышеуказанными учениями, которые рассматривают масонство как своего «собрата по вере». Поэтому и в миросозерцании самих масонов сплелись теософия с присущим ей мистическим опытом богопознания и вера, просветленная разумом, – в последнем случае сказалось влияние философов-просветителей, многие из которых были причастны к масонству.

Одной из целей масонства, в полном соответствии с вышесказанным, является познание Бога и природы, но познание по преимуществу не рациональное, а интуитивно-мистическое. Отсюда – обращение к миру духов, к тайным силам, вера в возможность магического воздействия на материальную и духовную среду, разработка методов связи с потусторонними сущностями и привлечение последних для оказания помощи – методов, практикуемых магами и мистиками. Да и чему удивляться: Божественный источник мудрости один, природа одна на всех, и действующие в ней силы должны быть равно доступны для оккультистов всех мастей, как бы они ни назывались: маги, масоны, розенкрейцеры, теософы или как-то иначе. В силу этого история масонства оказывается теснейшим образом связанной с магией, алхимией, оккультизмом и тайноведением.

Самопознание и реализацию связанного с этим источником мудрости комплекса этических принципов, направленных на самосовершенствование человека, масоны называют «работой над диким (то есть необработанным) камнем», в результате которой человек («необработанный камень») духовно преобразуется и вступает на путь истины и добра. Однако масоны не ограничиваются одним лишь личным совершенствованием, но ратуют и за совершенствование всего общества в целом. Они призывают видеть во всех людях братьев, открыть им свой Храм, чтобы «освободить их от предрассудков их родины и религиозных заблуждений их предков, побуждая людей к взаимной любви и помощи». Не случайно сами «вольные каменщики» определяют масонство как «науку нравственности, сокрытую за завесой аллегорий и явленную посредством символов».

Масонство, как и теософия, отличает то свойство, что оно впитывает в себя элементы различных эзотерических учений и дисциплин, таких как древневосточные религиозные системы, каббала и оккультизм. Правда, в данном случае речь идет не о непосредственном или чисто механическом их усвоении, а о переосмыслении их с позиции европейского сознания и включении в уже сложившуюся ментальность. Этим отчасти объясняется впечатление «искусственности», или «ненатуральности», которое знакомство с миросозерцанием и обрядами масонства производило и производит на многих мыслящих людей, причем не только на скептиков, но и на самих «вольных каменщиков», вступавших в масонские ложи с искренним желанием приобщиться к истине.

Но масонство – это не только миросозерцание, наука нравственности, система символов и ритуалов и определенный образ жизни. Масонство, в полном согласии с самим значением этого термина, часто непосредственно занималось и занимается «возведением здания», причем здания политического, под каковым нередко понималось государственное новообразование. О том, что это именно так, свидетельствует, например, все тот же Роже Лерэй: «Не масонство подняло восстание американцев против английского империализма. Хотя наиболее решительными участниками этого восстания были масоны. Вашингтон стал Вашингтоном потому, что был масоном. Как и Франклин. Как и Лафайет. Масон О'Хиггинс – „отец” Чили. Аргентину „создал” Сан-Мартин. Боливар построил Большую Колумбию, Хуарес – современную Мексику. Все они – масоны».

В данном случае нам представляется разумным привести здесь довольно пространный отрывок из романа Л. Н. Толстого «Война и мир», где описывается беседа Пьера Безухова с неким масоном, с которым его столкнула судьба, и где Толстой с присущими ему простотой и гениальностью приоткрывает некоторые нравственные черты масона, а также идеалы и истины масонства, в первую очередь идею Бога и отношение к Нему масонов. (Считается, что и сам Толстой был посвящен в масоны, хотя какие-либо документальные подтверждения этого факта отсутствуют.)

«– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, все более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.

– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.

Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.

– Да вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.