Вожак младшей стаи - Сергей Калашников

— Не скафандры, а симбиоты, — недавний противник неожиданно оказался рядом, доверительно охватив их своими лапами за плечи. На грани сознания мелькнуло ощущение — на самом деле тот так вымотался, что без этой поддержки стоять может… с трудом. — То есть вполне живое, но не разумное, существо которое вы сами выкормили, вырастили. И теперь оно вас защищает.

Нина зябко передернула плечами, и непрошеный просветитель поспешил сменить точку зрения:

— В принципе, на самом деле, это тоже вы сами. «Дипломаты» просто дублируют и резервируют функции, скажем, кожи. В некотором смысле это теперь и есть ваша собственная кожа, но с усиленной до состояния «внешнего скелета» защитной функцией. Также они могут увеличивать мышечные усилия.

Девушка опять передернулась, и лектор поспешил свернуть тему излишних биомедицинских подробностей перейдя к тактике:

— В паре вы отработали неплохо… для первого раза. Имеющиеся у вас навыки — это чистый страх и полный ужас. Не имею ни малейшего представления какой… чудак вас учил, но голова у него явно не в порядке. Все движения — совершенно не соответствуют человеческой психофизиологии и естественным органам агрессии. Такое впечатление, что их содрали с комплекса рукопашного боя… хм! — тут лектор выпал в астрал, оттянув двумя пальцами вниз собственную губу и продемонстрировав неплохой набор «естественных органов агрессии» при полном отсутствии кариеса и зубного камня, — М-да, а ведь действительно похоже что, как минимум, половина ваших «приемов», я правильно говорю? Ага, так вот — половина всего этого изврата рассчитана, как минимум, на существо, вооруженное когтями.

И он очень похоже изобразил удар из капоэйры стопой по ближайшей березке: сначала «по-человечески», а потом — выпустив когти. Федька только сглотнул, полюбовавшись на сорванный до твердой древесины кусок коры и четыре глубокие царапины, ощерившиеся торчащими наружу щепками. Такой удар разве что голову не оторвет, но утешением это не будет.

— Ага. Так вот, ничего особо менять или переучиваться не стоит. Воевать вам не положено, а для самообороны… — самозваный наставник боевых искусств потрогал зазубренную часть клешни и даже зачем-то её понюхал, забавно шевеля в процессе мохнатыми ушками — …с такими хваталками и то, что знаете, будет вполне эффективно. Единственное что посоветую — избегайте шаблонных связок, предсказуемость — путь к поражению. И… один совет — на двух ногах вы все равно держитесь… не очень. Что не позволяет использовать самое мощное оружие — ноги. Нижние конечности — они ведь намного сильнее верхних, и так у всех. Так что как только освоитесь — сразу отрастите себе хвосты и начинайте с ними тренироваться. Третья точка опоры или вторая при ударе ногой — дорогого стоит. Не говоря уже о том, что это еще и перекрытие вектора атаки со спины… А управлять ими научитесь быстро — хвост у хомо, хоть и атрофировался но, мало того, что не до конца, (вашим женщинам от этого, увы, только проблемы), так ещё и ответственные за управление им отделы продолговатого мозга вполне себе целы.

Благоверная, кажется, всхлипнула и, дрожа, приникла к Федьке.

— Все-все! Ухожу-ухожу! — и, выставив перед собой вытянутые в примирительном жесте руки, но почему-то ладонями к себе, их мохнатый наставник отступил назад, а потом быстро вскарабкался на завал. — Пробегусь, разведаю дальнейший путь. А вы пока разоблачайтесь и… — тут он подмигнул самым двусмысленным образом, — минимум полтора часа у вас есть на непринуждённое общение. По себе знаю, как после таких нагрузок хочется… поговорить.

Кажется, они заорали на этого засранца хором:

— Это что можно снять?! — Нина.

— Как?! — Федор.

И уже точно хором:

— СТОЯТЬ!!!

В ответ раздалось только фырканье и был показан довольно длинный язык, ну точно — их знакомец с детством расстался далеко не полностью. Если вообще когда-нибудь повзрослеет до конца.

— А я откуда знаю? У меня такой штуковины нет — горестный вздох с разведением лапок и поникшими ушками, хотя в глазах пляшут веселые искорки. — Но, раз ваши скафандры живые, то желания они должны чувствовать хорошо, — и исчез.

Как уговорить своих защитников вернуть им человеческий облик, ребята разобрались даже быстрее чем положено времени на выполнение команды «отбой». Прав был этот мохнатый про желание… поговорить.

Глава 22

Беседа на ходу

— Федь, а Федь… — узкая ладошка медленно скользнула по груди парня, четыре ноготка прочертили дорожки, заставляя забыть об апатичной сонливости но, в полном противоречии со своими действиями, Мелкая спрятала голову у него в подмышке и глухо оттуда сообщила, — мне страшно, Федь.

Оставалось только прижав доверчиво подавшееся тельце к себе, погладить по бархатистой спине и чмокнуть в затылок:

— Не боись, прорвемся, — попробовал поделиться уверенностью, которой не чувствовал, и совершенно честно добавил, — мне тоже страшно Нин.

Каким-то змеиным движением девушка вдруг оказалась сверху и, доверчиво заглянув в глаза, вдруг горячо поцеловала в губы:

— Спасибо! — когда они смогли сделать вдох, во взглядах уже не было ни растерянности, ни тоски. — Сказал правду и сразу на душе полегчало. Но теперь… — в глазах благоверной плясали теплые искорки, — ты меня Федь бойся. Что не так — как обернусь чудовищем, как откушу… голову.

— Ты очень симпатичное и главное — мое чудовище!

— Да ну тебя! — глаза посерьезнели, а вот снова прочертившие грудь коготки настраивали на другой лад. — Я серьёзно, мы теперь по желанию можем оборачиваться или только…

— … в полнолуние? — в тон добавил парень и, увидев, как сурово сошлись брови сговоренной, поспешил исправиться. — Да чего тут гадать — возьми да попробуй!

За эту мысль Федор был награжден практически уникальным во вселенной зрелищем — голенькая худосочная девица под березкой, оттопырив острые локотки и насупив брови, старательно пытается превратиться в монстра. Не слишком успешно. Видимо, симбиот тоже угорал со смеху. Во всяком случае, Федька едва сдерживался от попыток заржать, совершенно забыв о некоторых способностях благоверной и не замечая, как белеют костяшки на сжатых кулачках. И быть бы Федьке битым, но тут за спиной Нины бесшумно проявился их мохнатый знакомец и, вытянув губы трубочкой над самым ухом, тихонько выдохнул:

— Бу!

Преобразованная в клешню рука просвистела над головой весьма вовремя присевшего шутника, едва не сменив ему кличку на «Безухова» и где-то так пальца на три вошла в ствол росшего у него за спиной дерева. В спасении своей пятнистой шкуры мохнатик проявил завидную расторопность — ухватившись лапами за завязшую в древесине конечность, он выполнил на ней нечто вроде подъема переворотом, в верхней точке вцепившись нижними руками в ствол древа и также, вниз головой и задом наперёд, перебирая всеми лапами, быстро ретировался в густую крону.

Разгневанное чудовище попыталось вскарабкаться следом, но её конечности оказались не слишком хороши для этого дела. Зато клешни весьма эффектно вгрызлись в довольно твердую древесину, практически за минуту превратив тридцатисантиметровой ствол в некое подобие погрызенного хомячком карандаша. Немаленькое дерево заскрипело и рухнуло, подминая подлесок, а виновница превратилась назад в голенькую девушку с громадными от испуга глазами.

— Ой! Федь! А я и вправду чудовище…! — Нина неуверенно переступала с ноги на ногу, пытаясь что-то разглядеть в мешанине рухнувших ветвей. — Он там хоть живой? Ты его видишь?

В ответ Федор мог только невразумительно простонать, одновременно пытаясь держатся за живот и вытирать плечом навернувшиеся от смеха слезы:

— Конечно… вижу… — он-то действительно прекрасно видел этого мохнатого клоуна, успевшего перепрыгнуть на соседнее древо, спуститься и досмотреть представление до финала, заглядывая через плечо ничего не видевшей вокруг жертвы розыгрыша.

— А… ты… оглянись! — наконец смог он молвить, задыхаясь от смеха.

К счастью, в этот раз обошлось без эксцессов. Нинка с визгом отпрыгнула в сторону, одновременно пытаясь прикрыть свои невеликие прелести и, видимо, среагировав на смущение, симбиот применил частичный «вариант», изобразив вполне классический бронелифчик и нечто вроде той защиты, что скрывают хоккеисты под своими роскошными труселями.

Тут уж мужская часть присутствующих просто свернулась в позу эмбриончиков, беспомощностью своей позволив вконец засмущавшейся девушке собрать детали одежды.

— Ну, кабан, это я тебе еще припомню! — голос Нины, в отличие от слов, был почему-то ласковым и даже нежным, как и пинок в бок — просто напоминание, что не помешало бы встать и одеться. — А ты лохматый… Вы что вообще одежды не знаете?