В поисках короля - Елена Бушаева

— Пойдем со мной, прелесть моя. — Лорд Дерквиль потащил Эрмину в свои покои и швырнул ее на ковер. — Что это ты наговариваешь сестре, глупая девка? Хочешь, чтобы она заболела от беспокойства? Брак со Свайлсом дело решенное, а если ты будешь строить свои козни, я велю запереть тебя в комнате до самой их брачной ночи.

— Отец! — Эрмина на коленях подползла к лорду Дерквилю и обняла его ноги. — Прошу! Умоляю! Не допусти этого брака!

Крайне удивленный ее поведением лорд неловко двинул коленом.

— Ну, полно-полно, поднимись. Не годится гордой леди валяться в ногах даже у отца, как какой-нибудь крестьянке. Встань, и не смей рыдать! У меня и без того дел хватает, еще и тебя утешать нет времени. Да встань же, пока я не выволок тебя за волосы на потеху слугам!

— Отец. — Эрмина быстро встала. — Свайлсу все рано, кто будет его женой. Только не Али. Она моя лучшая подруга, самая родная, я не могу… я просто не могу…

— Это не тебе решать, что ты можешь, а что нет. — Лорд стукнул кулаком по бедру. — Не смей больше с ней разговаривать о браке, не то я тебя в самом деле запру.

— Я поняла, отец.

— Довольно, ступай! И благодари Всеблагого, что я занят, не то я велел бы выпороть тебя за этот дерзкий взгляд!

Серебряный цветок резал пальцы, жадно пил кровь, но взамен приносил облегчение. Эрмина тяжело дышала, у нее разрывалось сердце. Кружилась голова, и она не понимала, что с ней происходит, такие сильные чувства никогда еще не разрывали грудь юной леди.

Ведьма поглядела на нее с таким ужасом, когда она вошла в пещеру, будто за спиной у Эрмины стоял сам Сатана.

— Я не буду делать ничего, что ты попросишь. — Сразу сказала отвратительная старая карга. — Убери деньги, что я на них здесь куплю? Даже за все ваше золото ни один демон Свайлса не польстится на мои высохшие прелести, а без этого мне не хватит силы.

— Они не должны быть вместе! — Свирепо прошептала Эрмина. — Слышишь, ты? Этой свадьбы не должно быть! Я никогда у тебя ничего не просила! Я сделаю все, что захочешь!

— Ты ничего не знаешь. — Глаза ведьмы блестели в свете зеленого пламени. — Глупая девочка. Все уже свершилось и идет так, как должно.

— Я велю повесить тебя. — Пригрозила леди Эрминфея, остро чувствуя свою беспомощность.

— Что мое — мое. — Таинственно улыбнулась старуха.

— Что это значит?

— Это слова не для лордов, моя леди, в вас слишком жидкая кровь. Вот варвары — другое дело, да, совсем другое. Эта кровь покорит королевство… уходи, юная Эрминфея, я ничем не могу тебе помочь.

Осталось последнее средство, но к нему Эрмина была не готова, а до свадьбы оставалось меньше десяти дней. Али трясло от напряжения, и служанки варили для нее успокаивающий отвар. Лорд Свайлс не хотел хоть сколько-нибудь улучшить положение и смотрел на Али едва ли ни с презрением. Эрминфея только подливала масла в огонь, но ничего не могла с собой поделать, как только она видела лорда Скалу, как звали его варвары, ее язык сам собой начинал сыпать колкостями, из-за этого она с Алифейной даже немного подрались.

— Лорд Свайлс, я могу с вами поговорить?

Без доспехов лорд выглядел немногим менее внушительно, и Эрмина, понадеявшаяся, что ей будет не так страшно, разочарованно вздохнула про себя.

— Что такое, злой цветочек? — Поинтересовалась Кар Харст.

— Уйди! — Топнула на нее ногой Эрмина, доведенная до бешенства.

— Слышала, пошла вон, Кар, со мной желает говорить леди! — Хмыкнул Свайлс и приглашающим жестом откинул для Эрми полог своей палатки.

Варварка в ответ показала весьма недвусмысленный жест.

— И не вздумай растрепать об этом всему лагерю! — Крикнул ей в спину Свайлс и повернулся к Эрминфее. — Ну?

— Я думала, вы будете со мной более вежливым. — Упрекнула его леди.

— Очень зря. — Свайлс задернул полог и указал Эрмине на стул. — В замке Дерквилей — да, но здесь мои правила. Так что говори, что тебе нужно, и проваливай.

— Я прошу вас! — Смешалась девушка. — Я ведь не одна из ваших варварок!

— Действительно, они не позволяют себе столь много.

Эрминфея смешалась еще больше. Лорд Свайлс смотрел на нее с ненавистью, еще большей, чем на Алифейну.

— Никогда не задумывалась, цветочек, в чем между вами разница? Варварки знают, что за все приходится платить. Они знают цены и не спешат торговаться. Но ты… ты набрала большой кредит, даже не задумываясь, что это не даром.

— Я прошу прощения за все.

— За что? — Вкрадчиво уточнил Свайлс.

— За все. — Твердо повторила Эрмина. — Мне хотелось сделать вам больно. Вы сделали больно мне. И я расплачивалась. Но теперь… пожалуйста, не женитесь на Али.

— Ннэ? — Совсем по-варварски цыкнул Свайлс. — Не вижу причин.

— Пожалуйста. — Прошептала Эрмина, чувствуя, как к горлу подступают слезы. — Не надо. Я прошу вас… умоляю вас! Этот брак не принесет вам счастья.

Казалось, ее слова позабавили лорда.

— Очень мало вещей в этом мире может принести кому-то счастье. Это все?

— Я настаиваю.

Теперь лорд рассмеялся уже в открытую.

— Или ты зарежешь меня?

Движение было молниеносным, Эрмина вскрикнула и нож выпал из руки, которую она прятала в складках платья. Таким сильным не был даже муж Сорн.

— Демон! — Обвиняюще крикнула она.

— Немного. — Согласился Свайлс и снял рубашку, в свете лампы блеснула чешуя на левой стороне груди.

Он медленно поднял нож и приставил к горлу Эрмины. Леди застыла, на смея пошевелиться, лезвие на нем было отточено на совесть. Взгляд у лорда Скалы был обманчиво спокойным, но Эрмина вознесла про себя молитву Всеблагому, чтобы он дал ей быструю смерть.

— Ну что, злой цветочек, где же твои шипы? Надеюсь, твоя сестрица будет такой же злюкой. Ненавижу страх.

— Не смей к ней прикасаться! — Тут же вспыхнула леди Эрминфея. — Ну, пожалуйста! Я умоляю вас, лорд Свайлс, не женитесь на ней! Столько женщин, почему должна быть именно она?

— Эрмина! — Разъяренный отец влетел в палатку. — Это переходит всякие границы! Ты наказана! Лорд Свайлс, я прошу прощения, это сущий Сатана, слишком много общения с братьями, и она уже мнит себя мужчиной!

— Да, я так и понял. — Свайлс почесал обожженную щеку и отпустил Эрмину.

— Но ты не мужчина. — Наставительно изрек лорд Дерквиль.

— Конечно нет! — С ненавистью выдохнула Эрмина. — В отличие от мужчины, я не боюсь смотреть ему в лицо!

От пощечины зазвенело в голове, удар в живот сапогом пришелся по бедру, девушка успела вовремя увернуться.

— Уведите ее и заприте в башне, той, в которой мои предки держали неверных жен. — Распорядился лорд Дерквиль. — Вставай, подлая дрянь!

Эрмина еле поднялась, цепляясь за стол, успев увидеть откровенный восторг на лице Свайлса. Люди отца подхватили ее под руки и повели прочь из палатки.

— Ндэ, а вы еще говорите, что это мы дикие. — Обратилась Рут к Герку, с усилием разгибая спину.

— Разве ваши отцы не бьют непослушных детей?

— Наши женщины не выходят за тех, кто им не нравится! Что за глупый обычай отдавать девиц по старшинству? Я бы прирезала Скалу брачной ночью, а не тряслась, как твоя леди Али.

— Если бы он тебе позволил. — Скептически парировал Хмель.

— Я бы дождалась, пока он заснет.

— Но тогда дело бы было уже сделано. — Возразил Гаррет. — Кажется, дождь собирается.

— Тем более было бы больше причин перерезать ему глотку. Или бы больше не было. — Хмыкнула Рут.

— Я тебе сейчас скажу одну вещь, Рут, и она тебя удивит, но ты уж поверь мне. — Хмель наставительно поднял палец. — Не так-то уж просто перерезать человеку глотку, особенно если ты никогда этого раньше не делал. Ты помнишь, как впервые убила?

— Конечно. Это было просто.

— Ай, да что с тобой говорить, кровожадное ты создание. За убийство Свайлса на Дерквилей восстали бы все его люди и весь его род.

— Видно леди Эрми не думала об этом, когда брала с собой нож.

— Ты ничего не знаешь! — Многозначительно изрек Хмель и зашагал в сторону ночлега. — И правда, кажется дождь собирается.

Глава 34. Измена

Пол в камере для неверных жен был холодным, каменным, и редкая разбросанная по нему солома не спасала. Для леди Эрминфеи, непочтительной дочери, слуги лорда Дерквиля принесли убогую перину и положили ее на деревянную лежанку, но Эрмина сидела на полу, чтобы цепи не тянули так сильно. Она знала, зачем они. Одна из неверных жен лорда Карреема Дерквиля, ее прапрадедушки, разбила себе голову о стену, не дождавшись мучительной пытки, и не выдала своего любовника. Лорд Рори в детстве любил ставить ее в пример ябедничающим о его проказах сестрам. Портретов строптивой леди не было в общем зале предков, но Алифейна, прячась однажды на чердаке от нянюшки, нашла небольшую эмаль овальной формы. От времени краски не поблекли, и с него улыбалась до того гордая и надменная женщина, что ее свирепые глаза пугали по ночам маленькую Эрмину. Так это было или нет, но сестры решили, что это и есть та самая неверная жена прапрадедушки. И если Эрминфея хорошо знала свою сестру, то скоро род Дерквилей пополнится еще одной мрачной легендой. Или двумя. И навряд ли легенда об уморившей себя голодом сестре невесты будет интереснее. Эрмина покосилась на разбросанные по полу остатки еды. Дотянуться до них было уже нельзя, гордая леди оттолкнула ногой тарелку так далеко, что из-за цепей до нее стало невозможно добраться. Больше еду ей не носили, но поили исправно, чтобы Эрмина не умерла от жажды. Леди очень ослабела сидя без движения, но от смерти была еще далеко. Больше голода ее мучила собственная нечистота. Отхожего места или ночного горшка в камере не было, и справлять нужду приходилось в уголке, куда только дотягивалась цепь. Светлые волосы повисли сосульками, под ногти забилась грязь. Ко всему прочему в камере было холодно, леди постоянно кашляла и уже изорвала всю нижнюю юбку на носовые платки. Лорды из рода Дерквилей этой камерой отнимали у неверных жен последнее, что у них оставалось — гордость. Теперь Эрминфея знала, что остается, когда отнимают красоту — гордость. Великий стержень лордов, и она держала ее, как обломок корабля в море. И Эрмина знала, что умрет, не разжав руки. Она потеряла счет дням, но точно знала, что их не прошло еще и десяти. На десятый день ее заключения приходилась свадьба Али и Свайлса, и шум брачного пира она бы точно услышала. Иногда причудливое эхо доносило до ее слуха странные звуки, и, впадая в забытье, Эрмина грезила о замученных душах, сгинувших в этих коридорах. Весь хор изменниц пел ей в уши свои унылые песни, к которым примешивалось скорбное торжество.