Снежинка для доктора. Исцеление любовью. - Наталья Одинцова

С каждым моим словом его глаза становились всё больше и больше, пока не достигли предела.

Он подошёл, взял моё лицо в руки и сладко, мучительно сладко поцеловал меня.

Ах, как же он целуется! А потом, оторвавшись от моих губ, заявил:

– Можешь ехать. Одну ночь я переживу. Но если завтра, на пороге дома твоего отца ты заявишь, что никуда не поедешь, я возьму тебя на руки прямо в домашнем халате и увезу в ЗАГС. — разворачивается и направляется в спальню и оттуда доносится, – Придумала....замуж она не пойдёт, ребёнка на себя запишет. Конечно...мать вашу...

А я стою и хихикаю. Как же легко я выиграла этот спор.

****

Приведя себя в порядок, быстро выбираюсь из ванной.

И только закрываю дверь за собой, как раздаётся звонок в домофон.

На меня накатывает паника. Может, к чёрту эту свадьбу? Не хочу. Я ничего не успеваю.

С этими мыслями подхожу к домофону и открываю дверь в подъезд девушкам. С кислым выражением лица стою и жду, пока они поднимутся.

В этом момент шумной толпой в мою квартиру заваливаются не только визажист и стилист, но и моя лучшая подруга Катя, моя сестра Оля и Лерусик. Последние две уже успели восстановиться после родов, поэтому решили дружно меня поддержать в этот важный, знаменательный и самый счастливый для меня день в моей жизни!

Лера, пока мне сушили волосы и укладывали их в красивый, слегка растрёпанный пучок, рассказывала о том, что во время беременности появляются растяжки и что это ужасно некрасиво. В общем, пугала как могла. А Оля смеялась и отмахивалась от неё.

– Не слушай её. Она от Кости наслушалась этих комплиментов. Теперь сама ходит, шутит над всеми. Он также её стебал, за что потом жестоко поплатился. — заливисто смеётся сестра.

– Оль, ну вот зачем контору палишь. — а потом и сама начинает смеяться, – Ладно, Светуль, я же шучу. Ты обязательно восстановишься после родов.

Примерно через час, я уже стояла у зеркала и любовалась своим роскошным, белоснежным, свадебным платьем. Сейчас настал тот самый момент, который я миллион раз прокручивала в голове: как я буду выглядеть, где пройдёт церемония, кто из близких будет рядом. А сейчас миллион первый раз, но уже всё по-настоящему, особенно мои искренние чувства и желания, которые и стали главной причиной этого события. И вот, глядя на своё отражение в зеркале, я почти не узнавала себя. Передо мной стояла вроде также я, но словно взрослее, увереннее. Та, что раньше одним своим видом могла сводить с ума: а своими светлыми волосами, обычно рассыпающимися по плечам, коротким платьем с глубоким декольте, и в завершение ярким макияжем. Но сейчас мне всё это было не нужно. Я нашла Его – того, кто полюбил меня такой, какая я есть. Ему неважно, есть ли на мне макияж или нет, в пышном платье я или смешно завёрнута в его огромный халат, а волосы собраны в небрежное «гнездо». Он сказал, что главное – быть рядом.

Но всё же, мне хотелось выглядеть достойно, но не идеально. Я пережила слишком многое, чтобы верить в безупречность. Ведь даже самая яркая внешность может скрывать горькую правду, а я это знала не понаслышке. Поэтому сегодня я решила быть собой – настоящей, а не той, кого ждали или кем хотели видеть. И я знала, что для Него я всегда была идеальна, иначе он бы не выбрал меня.

Мои длинные светлые локоны, словно тонкие золотые нити, были собраны в слегка небрежный пучок. Эти выбивающиеся пряди напоминали нити судьбы, которые, по древнегреческим мифам, прядут Мойры, способные оборвать их в любой миг. Возможно, сегодня я и выглядела немного как одна из них, или даже как сама Афродита – особенно с этим глубоким голубым взглядом, который, казалось, мог сразить наповал. Мои глаза смотрели прямо, обещая не столько бурное счастье, сколько тихую, но глубокую радость. Тонкие, блестящие губы, словно лепестки розы, слегка приоткрылись, будто готовые произнести слова, которые уже давно жили в моей душе.

И, конечно, платье. Главный атрибут невесты. Я всегда была приверженцем классики, поэтому на мне было Оно – моё свадебное платье. Длинное, ажурное, сотканное будто из лунного света и тумана. Оно нежно облегало меня, ласково подчёркивая округлившийся животик, где билось ещё одно сердечко – начало новой жизни. Декольте было закрыто, лишь изящные, словно паутинка, кружевные рукава ниспадали на голые плечи, напоминая крылья бабочки. Пышная юбка, расширяясь к низу, переходила в длинный, воздушный шлейф из органзы и кружева, который мягко струился по полу. Сзади, словно благословение, тянулась длинная, прозрачная фата, украшенная тонким кружевом по краю, добавляя моему облику ореол нежности и загадочности. На ногах, спрятанные под платьем, сверкали светлые открытые туфельки на невысоком каблучке. А под этим великолепием скрывался мой маленький секрет, предназначенный только моему любимому, Фридриху. Я надеялась, что моё положение не станет препятствием для того, что я задумала... Но это пока секрет.

В руках я сжимала букет из нежных, кудрово-белых пионов. Их бархатные лепестки напоминали о зарождающейся жизни, о надежде и той безмятежности, которую я ощущала в этот момент. Это было не просто платье, это было продолжение меня, воплощение самых сокровенных мечтаний. Я верила, что все будут в восторге от моего образа, возможно, даже удивятся, увидев меня такой – новой Светой, снявшей маску притворства и принявшей себя. И всё это благодаря моим близким, ведь для них неважно, чья я дочь или кто я на самом деле. Им важно лишь то, что я просто рядом.

Я полнею! А он твердит, что я самая красивая девушка на свете, что животик мне к лицу! И даже грозится тем, что я ещё не раз похожу с таким животиком.

Настал момент, когда мой принц прилетит ко мне, как в сказке на белом коне, а я как истинная принцесса, позволю ему взять меня за руку, и мы пойдём под венец, где нас свяжут узами брака.

****

Фридрих.

Эта ночь, самая ужасная в моей жизни. Но самая спокойная! Я не сомкнул глаз почти до утра. Почему ужасная? Да потому что рядышком нет моей снежинки, нет моего Светика, моего лучика. А почему спокойная? Потому что обычно перед сном я донимаю её. Она дерётся, психует, заливисто смеётся, кусается, но я обожаю в ней это. Мне нравится её бесить. А потом просить прощения всеми