Игра II - Павел Михайлович Пуничев

одной рукой за борт, чтобы не свалиться рядом с контуженным земноводным, а правой тыкая в упругое тело остриё потрошителя. Ударить не получилось, но острие и так вошло на всю глубину, остановившись только когда упёрлось в асфальт.

— Тузик, фас!

Вчера я-таки ввел эту команду в обиход, и она заставила нашего механического помощника махать перед собой манипулятором, с прикрученным к нему двуручником. Не знаю, насколько это поможет, но хоть как-то затормозит тварей.

Выдрать клинок из поверженного тела оказалось не менее трудно, чем воткнуть, однако, мои усилия не оказались напрасными: стоило мне разогнуться, как через ближайшую лужу бурлящего огня перемахнула очередная крайне упитанная ляга, и, раззявив свою широченную пасть и растопырив свои перепончатые лапы будто крылья, рухнула прямо на меня. Единственное, что я успел сделать в своём жутко заторможенном состоянии, это поднять руку для защиты. Та в единый миг исчезла в распахнутой пасти ляги, уйдя туда по самое плечо, потрошитель не встретив почти никакого сопротивления, вышел у лягушки сзади, где-то в районе естественного выходного отверстия, а долбаная туша всей своей немалой массой врубилась своей тупорылой мордой мне в грудь и лицо, впечатав хрустнувшей спиной в борт прицепа, после чего я, наполовину оглушённый, свалился на колени, а затем и завалился на бок, чувствуя, как клыки умирающий жабы пытаются перемолоть мой мощный бицепс в фарш. Обычный туман в голове сменился на кровавый, в ушах застучал барабан взбунтовавшегося сердца и рокот работающего крупнокалиберного пулемёта. Глаза мои закатились, но сознание полностью не ушло, и подёрнутое дымкой сознание отсчитывало секунды, действия яда и выстрелы пулемёта. Кроме кровавой серости я ничего не видел, но воображение очень красочно рисовало картинку, как повалившийся на асфальт Зубр, пускает над землей одну очередь за другой, как пули калибра двенадцать и семь пробивают десятки тел, взметая в воздух целые фонтаны крови и ошметков бренной крови, возносящихся выше бушующего огня, а пули несутся дальше, чтобы оборвать еще одну жизнь, а за ней еще и еще одну…

Что-то Зубр разошёлся, видимо, решил не останавливаться, пока не истратит все патроны, что мы сняли с двух багги.

Так и получилось, дефицитный боезапас закончился одновременно с действием яда. Я проморгался, сфокусировав взгляд на морде жабы, глядящей на меня грустными мёртвыми глазами, вцепился рукой в морду, разжимая стиснутые смертью челюсти, выдёргивая изнутри бездонный утробы свою пожёванную конечность. Встал, огляделся. Огонь ещё бушевал, впрочем, опав уже наполовину, а за ним в обе стороны дорога была усеяна трупами мобов или их всё ещё подёргивающимися собратьями. Впрочем, было ещё достаточное количество, вполне себе, живых мобов, особенно среди змей. Хотя их изначально было немного, но большая часть их выжила, потому что попасть по их стелящимся по земле телам было куда сложнее, чем в объёмные туши прыгающих земноводных, хотя и последние тоже присутствовали. Остатки их воинства покидали свою родную стихию, выползая на дорожную насыпь, перемахнув через отбойник, устремлялись к нам. Немногие из них решались перепрыгнуть через огонь, и двигали к одному из двух проходов, образовавшихся в нашем защитном круге: там, куда топливо или не попало, или где уже прогорело. Зубр, тряхнув левой рукой и активировав энергетический щит, встал около первого, я, приказав Фракиру пока не лезть в драку и экономить энергию, подошёл ко второму, куда как раз подползала гадюка, только почему-то увеличившаяся до трёхметрового размера. Видимо вообразив себя королевской коброй, та приподняла голову чуть ли не на уровень моей груди и, широко разинув пасть, громко зашипела. Я шипеть в ответ не стал, коротко взмахнул рукой, и вылетевший вперёд потрошитель рубанул ее прямо между челюстей. Ощутил вполне конкретную отдачу в руку, однако, и чешуя, и кости поддались моему клинку, а верхняя части её головы отделилась от тела, улетев греться в огонь.

Фракир, в тот же миг ослушавшись моего прямого приказа, метнулся вперёд, впиваясь в конвульсивно извивающееся тело, тут же окутываясь серебристым облачком, вытянутым из поверженного врага.

Ёмкость энергетического хлыста +1, заряд +1.

— Ага, так вот оно чё, Михалыч, — пробормотал я, когда все кусочки этой несложной головоломки сложились у меня в голове, — так ты у меня не электрический, ты душами умирающих тварей питаешься… Неожиданно. Слушай мою команду. Вложенный приказ номер четыре: энергетический вампир. Без дополнительного приказа выпивать души из любого встречного агрессивного моба. Приказ понятен?

Принято. Название «Иссушение». Лишение агрессивных мобов оживляющей энергии. Выполняется в фоновом режиме.

Ну, иссушение так иссушение, хотя энергетический вампир звучит более гламурно, впрочем, я не настаиваю, лишь бы работало.

Оно сработало. Не сразу, сначала нам пришлось сдержать натиск взбесившийся земноводный фауны. И не смотря на мягкотелость большинства противников, победа не далась нам легко. Для начала мне пришлось отступить к телеге, вернуть себе свой щит, с ним дело пошло веселее. Конечно, каждый раз принимая на него летящую тушу весом в пятьдесят-шестьдесят килограмм, от удара я всякий раз сотрясался до хруста хрящей, но и для жаб, и лягушек такое столкновение тоже не проходило бесследно, обычно, после этого они падали наполовину оглушённые, и, несмотря на то, что спины многих из них были покрыты костяными пластинами, найти между ними щель для потрошителя не составляло труда. Правда иногда жабы умудрялись на лету выстрелить своим языком, прилипая им к гладкой поверхности щита, и после сокрушительного столкновения падали вниз, утаскивая щит за собой, открывая меня для атаки следующего моба.

И они не заставили себя ждать: стоило мне согнуться в три погибели под тяжестью прилипчивой ляги, как сквозь огонь пролетел особо крупный фрог, почти чёрный, усыпанный костяными бляшками чуть ли не внахлёст, и, раззявив свою непомерно широкую даже для своего вида пасть, рухнул прямо мне на голову. Думаю, будь я с непокрытой головой, та влетела бы в эту пасть даже без дополнительной смазки, а внушительные клыки сомкнулись где-нибудь у меня на горле. Многострадальная каска спасла меня и в этот раз. Необъятные губищи обтянули её плотно, будто капроновый чулок, а вот зубы не влезли, хрустнув о её пошарпанную поверхность. От удара все мои шейные позвонки стали короче в два раза и меня отшвырнуло назад, чуть не вырвав руку из сустава. Как я устоял на ногах, не знаю, это нелегко сделать, когда у тебя на голове повисло два мешка цемента, и тем более нелегко, когда они не просто лежат, а изо всех сил трепыхаются, стараясь наползти подальше на твою голову. Надо срочно с этим что-то делать, а то