Выбираю таран - Людмила Жукова

Роняя в темноту хлопья горящего бензина, бомбовоз шел прежним курсом. «Если я его сейчас не свалю, будет поздно, бомбы упадут на город»…

Он знал, что происходит там, внизу. Надрывно ревут в порту гудки пароходов. На улицах стоит пронзительный вой сирен. Переполнены женщинами, детьми, стариками подвалы домов и небольшие станции метро…

Евгений подвел истребитель к хвостовому оперению «савойи». От всех его четырех пулеметов вспыхнуло и правое крыло бомбардировщика, но от курса фашист не уклонился!

«Чато» находился теперь в так называемом «мертвом конусе», и стрелки бомбовоза не могли поразить его. «Живуч, проклятый! Все равно не уйдешь! Буду бить колесами по хвосту».

Степанов резко развернул истребитель. Удар! Летчика бросило вперед, и он едва не разбил лицо о приборную доску…

Сильно затрясло мотор. Описывая крутую дугу, истребитель несся к земле. Евгений уменьшил обороты двигателя и вывел машину в горизонтальный полет. Огненная вспышка выхватила из темноты громады гор и окраины Барселоны. Это взорвался внизу фашистский бомбардировщик.

…Через какие-то минуты Степанов заметил еще одну «савойю», уходящую к морю. В азарте недавней победы понесся за ней, догнал уже над морем и впорол заряд зажигательных пуль в крылья и фюзеляж бомбовоза.

Когда наконец Евгений сел на аэродроме в Сабаделе, вышел из машины и, прижавшись спиной к фюзеляжу, долго стоял неподвижно, не в силах пошевельнуться…

На другое утро Серов пригласил героя осмотреть машину. Фюзеляж и крылья во многих местах были пробиты пулями, у воздушного винта погнуты концы лопастей. Изуродованное левое колесо было уже снято с оси и лежало рядом на траве.

— Я его, Толя, хотел колесами по рулю поворота ударить, но в темноте и от волнения немного не рассчитал, — извиняющимся тоном объяснял Степанов.

Тут же решено было осмотреть место падения сбитой тараном «савойи» — в нашей авиации засчитывались только подтвержденные победы.

Не доезжая Барселоны, лимузин свернул с широкого шоссе. По горной дороге, несмотря на ранний час, двигались большие группы людей. Много их было и на месте взрыва «савойи», которая, падая, вырубила широкую просеку в апельсиновой роще. Кругом валялись разметанные взрывом куски металла — все, что осталось от итальянского бомбовоза.

К Степанову подошла женщина и протянула ему маленькую девочку в голубом платьице.

— Она просит подержать девочку на руках, — объяснила переводчица. — У испанцев есть поверье: если победитель подержит ребенка на руках, это принесет счастье.

Испанки одна за другой подводили к Степанову своих детей. Переводчица еле успевала переводить восторженные слова благодарности.

— Я не заслужил такого внимания, — объяснял Степанов подъехавшему командующему Испанской республиканской армии.

— Запомните, Эухенио, — ответил тот. — Испанские женщины доверяют своих детей только тому, в кого безраздельно верят. Это высшая честь для мужчины в Испании».

…Рассказывать о таранном бое, как и вообще об участии в той гражданской войне в Испании, было еще долго нельзя. И о первом ночном таране, и о первых дневных в Испании было известно лишь малому кругу летчиков-«испанцев», вскоре попавших в жаркие схватки с японцами, пересекшими государственную границу Монголии.

Здесь из первых уст узнавали о технике рискованного приема молодые пилоты Витт Скобарихин, Александр Мошин, Виктор Кустов, вскоре уничтожившие самолеты врага этим смертоносным ударом.

«В лунном сиянье…»

ОБОРИН КОНСТАНТИН ПЕТРОВИЧ (1911–1941)

Старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи 146-го истребительного авиаполка.

В ночь на 25 июня в районе Одесса — Кишинев, когда отказало бортовое оружие, винтом своего МиГ-3 срезал крыло фашистского бомбардировщика. Свой поврежденный самолет привел на аэродром.

Умер от ран 18 августа 1941 года.

Награды: орден Ленина.

Военных публикаций о герое первого в Великой Отечественной ночного тарана было очень немного, а послевоенные основывались на личном деле старшего лейтенанта Оборина и воспоминаниях сослуживцев.

Родился и вырос в Перми, откуда, кстати, родом и Валентин Куляпин, завершивший список советских таранщиков: в 1981 году остановил беспощадным ударом своей реактивной машины полет нарушителя государственной границы СССР. О подвиге земляка К. П. Оборина Валентин знал со школьных лет из экспозиции Пермского музея. Но если Валентин сразу после школы поступил в летное военное училище, то у Константина Оборина путь в небо был долгим, а выбор кажется на первый взгляд случайным.

Окончил 6 классов, в 14 лет поступил учеником в цех холодной обработки металла и семь лет простоял за металлорежущим станком.

По характеру «мягкий, отзывчивый, но настойчивый в достижении цели» — это из характеристики на курсанта Оренбургской школы военных летчиков и летчиков-наблюдателей, куда Константин устремился без долгих раздумий, когда страну облетел первый клич: «Комсомолец! На самолет! Стране нужны летчики!»

Вероятно, как раз за отмеченные командованием «мягкость и отзывчивость», но «настойчивость в достижении цели» пермяк Оборин не раз избирался товарищами секретарем комсомольской организации, многие курсанты были в числе его близких друзей.

Но не нравилась Константину в профессии летчика-наблюдателя некая созерцательность, он жаждал действия! И потому поступил в Борисоглебскую 2-ю военную школу летчиков-истребителей. Что требуется от истребителя? Мгновенная оценка обстановки, мгновенное принятие решения и стремительное его выполнение с уверенностью в непременной победе.

Но начальство заметило в нем «мягкость и отзывчивость» — редкие качества в молодых людях, и назначило летчика-истребителя Оборина начальником парашютно-десантной службы, а по существу — наставником и воспитателем молодых сорвиголов, идущих по зову сердца в новый род войск. Попав, наконец, в авиаполк, был назначен адъютантом эскадрильи — к нему обращались летчики по самым разным поводам.

Но когда с той стороны западной границы стал доноситься лязг гусениц танков и все чаще «случайно» начали залетать на нашу территорию самолеты со свастикой, старший лейтенант Оборин настойчиво попросил перевода на летную должность. И вскоре был назначен командиром звена, затем — заместителем командира эскадрильи. Его 146-й истребительный авиаполк стоял на аэродроме в Тарутине, близ Кишинева. Граница с Румынией, союзницей фашистской Германии, — рядом.