Меченосец - Алекс Орлов

— Даже не думай, — сказал он. — Брюхо расстроишь и будешь каждые десять минут пауков в кустах распугивать. Тебе это надо?

Гектору это было не надо, и он остался сидеть на траве, однако Найджел предложил поискать слив.

— Ты же поспать любишь, — сказал Гектор.

— А смысл? Заснешь и сразу вставать. До Желтой Риорды совсем ничего осталось, там и выспимся, а сейчас давай за сливами. Вон там балочка подходящая, где тандорты на ветке дерутся. Видишь?

— Ага, — кивнул Гектор, заметив мелькавшие гривы макак-тандортов.

— Это они из-за слив дерутся…

— Думаешь?

Найджел в ответ только усмехнулся, и Гектор поднялся с травы.

Но не успели они отойти от временной стоянки, как за ними увязался Клей Фрайсгуд.

— Камрад Гектор, вы не против, если я тоже пойду с вами?

— Э-э… здесь решаю не я, а камрад Найджел, — парировал Гектор, уверенный, что его грубоватый товарищ пошлет новичка подальше, а сам он останется ни при чем, однако Найджел решил иначе.

— Айда с нами, камрад, слив на всех хватит!

— Тогда и я пойду! — поднялся с лежанки еще один партизан.

— Нет, это перебор, — покачал головой Найджел. — Не хватало еще, чтобы я и старичков кормил — сам поищи себе слив, камрад Бергер!

— Ну ты и жопа, Найджел!

— И тебе всего хорошего!

Клей Фрайсгуд с готовностью расхохотался, вызвав улыбку Найджела и недоумение Гектора.

— Славно вы его отбрили, камрад Найджел! — восторженно произнес Клей.

— Ну и чему ты радуешься? — одернул его Гектор. — Бергер тебе за это отомстит.

— Уже отомстил, камрад Геккон, — со вздохом признался Клей. — Камрад Бергер мочится мне в сапоги, когда я выставляю их из палатки просушиться. Он назвал это профилактикой против травяных блох.

Гектор не нашелся, что на это сказать, и лишь пожал плечами.

Найджел шел первым, срывая руками, безо всякого мачете, связки ломких лиан, которые трескались, как огурцы, выбрасывая облачка едкого сока. Между тем ссора тандортов на сливовых деревьях становилась все ожесточеннее, к моменту прибытия троицы партизан один из самцов одолевал своего соперника, от которого летели клочья рыжей шерсти.

В какой-то момент побеждающий самец нанес последний разящий удар, и его соперник, сорвавшись с ветки, рухнул на дно балки.

Не успели партизаны удивиться, как из-под затянутого паутиной куста к упавшей обезьяне метнулась гигантская змея-лиггер. Огромные зубы вонзились в обезьяну, а свернувшееся пружиной тело стянуло забившуюся в конвульсиях жертву.

Найджел выхватил нож и попятился, а Клей Фрайсгуд вцепился Гектору в локоть.

Прошло полминуты, жертва перестала вздрагивать. Лиггер ослабил кольца и начал, как мешок, надеваться на тандорта.

Это заняло лишь пару минут, после чего гигантская змея уползла, с трудом волоча отягощенное добычей тело.

— Это хорошо, — сказал Найджел, и Клея Фрайсгуда переломило от рвотных конвульсий. Гектор поспешил от него отодвинуться, а Найджел повторил: — Очень хорошо…

— Чего же хорошего? — отходя от Клея, спросил Гектор.

— Хорошо, что обезьяна упала раньше, чем мы спустились в балку, а то бы лиггер бросился на нас.

— Извините меня… — простонал Клей Фрайсгуд, с трудом поднимаясь на ноги. — Э… это было так неожиданно…

Не выпуская ножа, Найджел спустился на дно балки, а Гектор, с автоматом наготове, страховал его от нападения других тварей.

В близлежащие балки заползали не только водолюбивые змеи-лиггеры, но и двухметровые красные сколопендры, а также скорпионовые тагархоны, не боявшиеся пробежать два-три и даже пять километров.

Однажды тагархон пожаловал прямо в лагерь, разбитый у озера Манган. Он прокрался ночью и попытался сожрать свинью, которую накануне добыли и освежевали партизаны. Повар первым услышал подозрительные звуки и один оборонялся от трехметрового хищника, пока не подоспели другие бойцы и не прикончили чудовище из винтовок.

Но на этом приключения партизан не закончились.

Поскольку с консервами у озера Манган было плохо, продуктовой базы заложено не было, Нестор приказал повару готовить самого тагархона.

Мяса в полуторатонном монстре было предостаточно, но оно пахло тиной, а иногда даже сточной канавой. И как ни старался повар засыпать бульоны душистыми специями, бойцы взбунтовались, и оставшуюся тушу пришлось выбросить в озеро, где с ней быстро покончили другие тагархоны.

— Ну что, никого больше не видите? — спросил снизу Найджел, собираясь встряхнуть одно из многообещающих сливовых деревьев.

— Я ничего не вижу! — доложил Гектор, внимательно осматривая балку при свете угасающего дня.

Клей Фрайсгуд тоже хотел что-то сказать, но его снова скрючило, и он упал в траву, выблевывая остатки скудного обеда.

Найджел ударился о дерево, с него посыпались янтарно-желтые, спелые сливы. Не удовольствовавшись этим, он перешел к другому дереву и, ударив по его гибкому стволу, обрушил десятки еще более спелых плодов.

Не забывая осматриваться, Гектор с автоматом поспешил вниз, а вскоре к нему присоединился и оклемавшийся Клей Фрайсгуд.

Еще через несколько минут Гектор, Найджел и Клей уже возвращались к месту привала с карманами и продуктовыми контейнерами, набитыми сладкими янтарными сливами.

— Станови-и-ись! — послышалась команда, и бойцы стали выстраиваться в колонну.

— Последний переход, камрады! Еще час — и встанем на ночлег! — пообещал командир группы, но ему никто не ответил. Все и так знали, что скоро ночлег.

62

На ночлег встали, едва начало смеркаться, и в воздухе запахло шашками-репеллентами, пары которых отпугивали любую живность, от насекомых и змей до пресмыкающихся гигантов.

В пятидесяти метрах от места ночевки несла свои воды Желтая Риорда, несколько бойцов отправились на берег, чтобы получить к ужину свежую рыбу.

Четверо разведчиков, как только стемнело, ушли в чащу. Увидев это, Гектор стал лучше понимать их особый статус и кажущуюся беспечность. Уставшая группа могла отдохнуть, а эти бедняги уходили в ночные джунгли, и неизвестно, с кем им там приходилось сталкиваться, причем безо всяких репеллентов.

Между тем Клей Фрайсгуд решил, что уже принят в небольшую ячейку партизанского сообщества и, собрав веток, пришел укладываться рядом с Гектором и Найджелом.

— Вы меня извините, Геккон, но я бы хотел задать вам несколько вопросов, — сказал он, при свете фонаря устраивая постель.

— Конечно, приятель, никто не возражает, — ответил за Гектора Найджел, ухмыляясь в сумерках и представляя недовольную физиономию своего камрада.

— Послушайте, Геккон, как вы относитесь к теории общественного паразитизма? Разумеется, я имею в виду выводы Теодора Брассета, а не этого выскочки Сколлета. Полагаю, вы тоже не принимаете Сколлета всерьез?..

Гектор вздохнул, сдерживая себя, спросил:

— А чего это ты меня каким-то Гекконом называешь? Я тебе что — ящерица?

— Упс… А это разве не ваше прозвище?

— Нет, это не прозвище…

— Но ведь вас так называет камрад Найджел, поэтому я подумал… А что же тогда означает «Гек»?

— Гек — это Гектор.

— Упс. Извините, камрад. Ну, значит, Гектор, так даже приятнее, значительно приятнее.

— А где твои сапоги, камрад Клей? — сдерживаясь, чтобы не засмеяться, спросил Найджел.

— Они там, возле трухлявого пенька… А почему вы спросили, камрад Найджел?

— Просто так. Чтобы знать, если что…

Пару минут никто не разговаривал, были слышны лишь доносившиеся с реки звуки, а еще гуканье лесных голубей — больших птиц с вкусным мясом. Они жили на верхних ярусах леса и питались семенами.

— Скажите, Гектор, а вас ждет дома какая-нибудь девушка? — спросил вдруг Клей. Неподалеку кто-то громко выпустил газы, со всех сторон понеслись остроты. Когда обсуждение этого события закончилось, Клей снова задал свой вопрос:

— Ждет ли вас возлюбленная, камрад Гектор?

— Не было у него никакой возлюбленной, его даже парень бросил, — подал голос Найджел, и это снова вызвало всеобщее веселье.

— Послушай, Клей, тебе что, плохо спится? — стараясь не грубить, спросил Гектор.

— Я только хотел спросить у вас совета, камрад Гектор…

— Какого совета?

— Можно я буду говорить потише? — понизив голос, проговорил Клей и оглянулся на устроившихся неподалеку партизан.

— Сделай милость.

— Камрад Гектор, я хочу задать вам вопрос, ответ на который очень важен для меня, — прошептал Фрайсгуд.

— Слушаю… — ответил Гектор, тоже невольно переходя на шепот.

— Скажите, ждет ли вас дома возлюбленная?

— Нет, не ждет.

— А почему?

— Потому что я не завел никакой такой особы. Да и зачем? Я революционер и нахожусь в политической оппозиции к правительству. Какие тут могут быть возлюбленные?