Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич

особенно с Кавказа, а так же из других некоторых мест, лезут во все щели, нарушают наши закона или еще хуже пытаются установить свои, делают попытки захватить лучшие земли и выселить оттуда местных жителей. А место под солнцем как всегда крайне ограничено, вот и идет борьба за выживание: кто кого вытеснит. И мы, занимающиеся политикой, не может не считаться с настроениями людей. Даже если они не всегда нам и нравятся. Но такова реальность. Расы и цивилизации всегда борются друг с другом, каждая стремится занять жизненное пространство других. И с этим ничего не поделать, это исторический процесс. Впрочем, чего я вам-то объясняю, вы как раз понимаете эти вещи лучше многих. — Шафранник глубоко затянулся сигарой. — Подлинный вопрос совсем заключается на данный момент в другом: на какой каждый из нас стороне? Только это зависит от нас, а на все остальное, увы, воля божья.

Я подумал, что он действительно прав, в первую очередь от нас действительно зависит, на чьей мы стороне. И надо выбирать и, не мешкая, мой собеседник ждет ответа.

— Я знаю, вам антипатичен Перегудов, — проговорил Шафранник. Я не смог сдержать удивления, так как не ожидал такого поворота в разговоре. — Можете ничего не говорить, — продолжил он, — я и так это точно знаю. Мне он тоже не нравится. Но за ним идут избиратели, в этом-то все дело.

— Вопрос в том, куда они идут? — заметил я.

Шафранник едва ли не впервые за всю беседу улыбнулся.

— А вот это совершенно не важно. Они пойдут туда, куда мы их поведем. Поэтому следует сформировать вопрос по иному: куда идем мы сами?

И в этом, пожалуй, он прав, отметил я.

— И куда вы идете? — Я чувствовал, что разговор становится все более захватывающим.

— А вот это тот вопрос, на который не жалко потратить время, чтобы ответить. Нам нужно надежная власть, власть, способная управлять этим краем.

— И ее олицетворяет Перегудов.

— Подождите, не надо представлять нас идиотами. Посмотрите в окно, видите нынешнего губернатора. Этот человек известен всей стране. Он произносит громкие речи, принимает подчас скандальные решения, которые осуждают не только либералы типа прелестной Орестовой, но даже люди настроенные гораздо более консервативно. Но означает ли это, что он реально управляет краем? Мне кажется, что я достаточно ясно обо всем сказал.

— Предположим. Но вскоре власть здесь сменится. Придут другие люди. Кто же будет реально всем управлять, дергать за ниточки?

— Мы очень надеемся на вас, Станислав Всеволодович. Когда мы выбирали политтехнологов, способных привести к победе нашего генерала, то анализировали всех известных представителей вашей гильдии. И остановились на вас, потому что увидели в вас крайне перспективную кандидатуру. И не только в связи с выборами. Мы смотрим дальше.

— И что вы там увидели вдали?

— Мы увидели, что вы можете стать тем человеком, который возьмет реальные бразды правления в новой администрации. Например, в качестве вице-губернатора края. И тогда у вас появляется возможность сгладить те вещи, которые вам так сейчас не нравятся в нашем кандидате. Что вы на это скажете?

— Это очень неожиданное предложение. Но согласится ли с ним Перегудов?

— Это как раз один из тех вопросов, которые будет урегулировать легче всего. Я не жду ответа от вас немедленно, я понимаю, что это крутой поворот в вашей карьере. Но можете это считать официальным предложением.

— От кого?

Шафранник несколько секунд молчал.

— Скажем так, от тех, кто способны превратить это предложение в абсолютно реальное. Вы удовлетворены ответом?

— Думаю, что да.

Шафранник встал, давая понять, что аудиенция закончена.

— Было очень приятно с вами побеседовать. До свидания.

Мы обменялись рукопожатием, и я двинулся к выходу.

— Да, вот еще, — вдруг догнал меня голос Шафранника. — Я понимаю, что Ирина Константиновна очень соблазнительная женщина, но не советую вам с ней слишком тесно сближаться. Это может повредить делу. А оно, прежде всего. Мы же с вами деловы люди. Сожалею, но эта та особа, с которой компромисс невозможен.

Не стану скрывать, что я вышел из дома ошеломленным, такого завершения разговора я никак не ожидал. Причем, интуиция подсказывала мне, что этому предложению можно верить. Шафраннику в самом деле нужен человек, способный обуздать Перегудова, если он займет резиденцию губернатора. А я вполне для этого подхожу, хотя бы по одной причине, что я для этих мест пришлый, а, следовательно, никаких связей ни с местной элитой, ни с местной мафии у меня нет. Хотя, кажется, это почти одно и то же. А потому я буду вынужден опираться именно на Шафранника или его людей, стать его креатурой. Иначе меня просто выпихнут с этого поста за милую душу. Но с другой стороны, если я действительно стану, по крайней мере, официально, вторым лицом в крае, то у меня появятся возможности и для отстаивания своей независимости, и для противодействия Перегудова Шафраннику и всем остальным сильным мира всего. Конечно, это игра весьма опасная, но заниматься в этой стране политикой — это равнозначно тому, чтобы постоянно рисковать своей шкурой. Подобно тигру, за которым идет непрерывная охота. Иначе ничего не добьешься. Интересно, как бы отнеслась к этому предложению Орестова?

Я поискал ее глазами и вздрогнул от неожиданности: я увидел ее, но не одну, а беседовавшую с Суриковым. Выходит, и он сюда пожаловал. Воистину в этот вечер на этом небольшом пяточке присутствует вся королевская рать края. И не только края, но частично и федерального центра.

Я продолжал наблюдать за этой парой и убеждался, что разговор между ними протекает, мягко говоря, весьма напряженно. Причем, это чувствовал не только я, а практически все, кто здесь присутствовал. Все смотрели только на них. Я заметил, что Перегудов не спускает глаз с Орестовой и Сурикова. Мне даже показалось, что он немного волнуется. А в таком состоянии я видел его крайне редко.

Они разговаривали негромко, но напряжение между ними нарастало, как шум от приближающего поезда. Внезапно Орестова сделала резкий жест рукой.

— Вы негодяй, вы работаете против своей страны! — громко воскликнула она и, ни на кого не глядя, гордо подняв голову, не спеша, направилась к выходу. Странно, что она не дала ему пощечину.

Мне захотелось догнать ее, выразить поддержку, но я оставался недвижым. Все смотрели только на эту женщину, которая спокойно и уверенно двигалась к выходу.

И едва Орестова исчезла из вида, все сразу же как-то странно пришли в движение, а руки дружно потянулись к бокалам. Я тоже остановил проходящего мимо официанта и взял с подноса рюмку вина,