Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают - Марианна Альбертовна Ростоцкая

здоров. После Марка летели на студию. Сдача картины Герасимова[73]. Но простояли около Женькиного дома 1,5 часа и проговорили. Настроение какое-то угнетающее. Картина как семейная хроника. А я сбежал с обсуждения на СКА – ЦСКА. 4:1 – в 4-м периоде.

Суббота, 13 мая

Попал со страшной силой. Пришел, чтобы договориться о делании гаража, а его уже делают. Пришлось выносить все вещи. А вещей до черта. Даже непонятно, где они лежали. А в 2 часа обед с чехами. И началось. Уйти нельзя. Вещи снаружи, гараж не сделан. Разрывался, как мог. Но все же, бросив все на попеченье Т. Г., умчались. Опоздали на 40 минут. Это, конечно, неприлично. Обед вел Филиппов. Говорил всякие старозаветные анекдоты. Я, конечно, разбил бокал и разлил вино. А потом простоял на ногах с Семеновым, и мы проговорили 1,5 часа о всяких событиях на кинофронте. Как я и думал, слухи о фильме Райзмана сильно преувеличены. Просто не понравилось, как изображен аппарат, а на картину ставят. И вследствие этого хотят, чтобы она была «на ять».

Воскресенье, 14 мая

С утра кладбище. Огромное количество народа. Нормальная кладбищенская обираловка. Вместо пятерки за все содрали 25 руб. Поставили памятник. И смылись на хоккей. Сам не понимаю почему, но какого-то душевного трепета не испытываю на этом клочке земли. Не верю, что там в земле что-то есть, кроме гипса. Были 2 человека – и нет их. Для меня двор, по которому ступали их ноги, гораздо дороже. Поэтому и смылись.

Спартак проиграл. Не смог Бобров ничего сделать с Тарасовым. И кончился хоккей этого года.

У Татьяны Григорьевны сирень, но какая! И мамина сирень ожила. И Нинины ландыши цветут. А напротив дома яблоня совершенно невероятно белая. Вся. Листьев не видно.

Понедельник, 15 мая

Доделали гараж. Плохо, но доделали. А потом студия с всегдашними нелепостями и несуразностями дел.

Когда пришел на двор студии делать шайбы для ворот, увидел, как во главе с Царевским банда муравьев раскурочивает самолеты. Это же надо. Болты свинчивают и обшивку рвут. Жадно как-то и хищно.

А потом было партбюро о тем. плане 1968-го. Господи, какая унылость и в названиях, и в фамилиях режиссеров. И главное, все это понимают. И все скучно. Но все идет своим чередом. А студия медленно, но верно рушится и превращается в глухую провинцию. А Герасимову даются поправки – уберите поцелуи, а то детям нельзя будет показывать. Ушли с партбюро, пришли в Союз. Ну надо же. Там секция и совершенно тот же разговор. Как будто и не уходили. Игорь Таланкин. Что делать?

Вторник, 16 мая

Я им вчера, конечно, объяснил кое-что на примере с «Рублевым». Занятно.

А еще занятней, что Гальперин, которого я знал 22 года, спросил: «Что это у вас с ногой?»

А нога, сволочь, болит, жуткое дело. Говорят, это потому что 749 мм давление.

Целый день какое-то чувство, что что-то должно случиться и никак не случается. Ездил по городу. И спал (?). Стояла огромная очередь за атлантической селедкой в банках. Потом приехал домой, пообедал и упал в каком-то тяжелом сне. Звонок. Бритиков: «Слушай, хочется выпить водки, а не с кем. Приезжай ко мне». Ну пошел. Вдвоем выпили пол-литра, конечно, начали философствовать о жизни. Ни к каким жизнеутверждающим выводам не пришли.

Среда, 17 мая

Купил «Ветерок». На вид все прекрасно. По паспорту тоже. Когда же удастся окунуть его в воду. Так хочется. Сегодня в Союзе должна была быть Клавдия Кардинале с мужем Кристальди. Но она не приехала, и картину тоже не дали. Поэтому смотрели ужасную картину «Маргаритки». А днем было «Великобритания – СССР». Опять то же изображение деятельности. И все это еще сидел слушал англичанин Кэмпбелл. А рассказывали про самовары с пряниками и всякую муру. А в голове все время Валдай. И так ведь каждый раз. Стоит только представить себе эту воду, и морду щуки, и тишину. А теперь еще «Ветерок». С ума можно сойти, а с путевками ни фига не получается.

Четверг, 18 мая

Отдал машину в рекламацию, и начались все безобразия. Поперся на прием к полякам. А машины нет. Правда, я был не одинок в своих желаниях. Ехал из Союза с Ежи Блажевским. Хорошо попили и ничего не поели. Ходили 2 девушки очень симпатичных и меня спаивали. Зато провел блестящее совещание у Сытина и Суркова, а кроме того заронил искру насчет Испании. Картину, кажется, действительно посылают. А от поляков поехал не домой, а к чехам, к Франте Влчкову. Боже, что там было. Выпили только на мои деньги 2 бутылки коньяка. А еще на их. Ходил за коньяком в ресторан. А когда ушел, то был совершенно готов. Но инстинкт довел до дома. Нинка упала в обморок от смеха. Я спросил ее: «Где ты была?»

Пятница, 19 мая

Зашел в комнату к Лиозновой. За столом Рыбников. На диване, поджав ноги, женщина в синих очках. «Познакомься, Стасик, новая артистка. Да ты ее знаешь. Доронина». Господи, я ее не узнал. Показалась маленькой и незаметной. Вспомнились Софья, Маша, «Варвары», и читает Цветаеву в брюках и свитере. Говорит тихо, тихо. На грани слышимости. Ясно кокетничает незаметностью и обычностью. Приполз и Бритиков. Попросил снять очки. Сняла. Оказалось, что глаз-то нет. Но есть какой-то поразительно розовый рот и изумительные зубы, а также какая-то заразительность в предвосхищении темперамента.

А потом стал опаздывать всюду…

Суббота, 20 мая

Поразительно. Вышел из дома, забыл книгу, чтобы отдать Марине. Вернулся. Нинка говорит: «Ну зачем, – даже рассердилась, – ведь сегодня обсуждение сценария». И что же. Как только отъехал от гаража: тут же хватил гвоздь. Глупо, но факт. А дальше все было в порядке. Автомобиль оплатил и дочинил. Сценарий утвердили. Но, боже мой, что говорила (?). Ее надо пристрелить. Она зла на весь мир и злобу вымещает на всех. Но все кончилось благополучно. А потом пошли к Алиму Кешокову и повезло. Встретили его выходящим из лифта. Он шибко возмущался Андрониковым и хочет на съезде брякнуть что-нибудь о «Герое нашего времени». Поглядим. Ну, хоть душу излили. Так что все получалось. Даже забрезжила Испания. А вечером был «Платонов». Играли студенты МГУ.

Воскресенье, 21 мая

Поехали в Тарусу. По дороге вспомнилось, как 16 лет тому назад ехали мы – Боля, Нина, папа – на «Победе» в Крым и на Кавказ. Ах, как здорово это было, хотя ругались мы