Светлый лик смерти - Александра Маринина

Она быстро набросала первый вариант письма. Потом выпила кофе, полежала десять минут на диване, закрыв глаза и положив на веки марлевые тампоны, смоченные в настое ромашки пополам с чаем. Через полчаса, взглянув на текст, поняла, что в нем не все так, как надо, и быстро внесла исправления. На всякий случай решила дать письму «вылежаться» еще какое-то время, сходила в магазин за продуктами, приготовила себе диетический обед. В последнее время у Ларисы появилась склонность к полноте, совсем небольшая склонность, но меры нужно принимать своевременно, и она моментально села на жесткую диету, чтобы сохранить узкую талию и стройные бедра. После обеда письмо было окончательно отшлифовано. Лариса в конце указала свой домашний телефон. Она понимала, что лучше было бы указать номер абонентского ящика, но такого номера у нее не было. Можно, конечно, абонировать ящик, никаких проблем, но тогда Дербышев, если вообще заинтересуется ею, будет писать ответное письмо, а это еще больше затянет время. Нет уж, лучше телефон, так быстрее. Вложив в конверт свою самую удачную фотографию, Лариса заклеила его, вышла из дома, села в машину и поехала на почтамт. Если опустить письмо прямо на почтамте, оно окажется в ящике Дербышева уже завтра.

Доставленный из камеры Виктор Дербышев долго разглядывал свою фотографию.

– Мне трудно сообразить, где это было, – наконец произнес он. – Но определенно не на работе. Я никогда не прихожу в офис в джинсах и джемпере.

– А куда вы ходите в джинсах?

– Ну, в баню, например. За город езжу. Дома в них хожу. В магазин. Я не знаю, где меня сфотографировали в таком виде.

– А вы посмотрите на антураж, – попросил Коротков. – Сбоку явно виден угол каменного дома, причем не высокого, максимум этажа три. И деревья вокруг. Вы в какие бани ходите?

– В Сандуны.

– Да, это точно не они. А за город? У вас дача?

– Нет, дачи нет. За город я езжу заниматься верховой ездой.

– Куда именно?

– На восьмидесятый километр по Киевской дороге. Там есть такой клуб… – Дербышев запнулся, потом вызывающе глянул на Короткова. – Элитный. В этом клубе занимаются видные политики и бизнесмены. Я надеюсь, вы не собираетесь их беспокоить своими расспросами?

– Собираюсь, – кивнул Юрий. – А почему бы и нет?

– Но послушайте… Мало того, что меня заперли в камеру без всяких к тому оснований, вы еще и репутацию мне испортить хотите? Пройдет три дня, и ваш следователь с позором придет ко мне извиняться, потому что я ни в чем не виноват и к вашей убитой блондинке отношения не имею. Хорошо еще, если в моей фирме к вашим следственным ошибкам отнесутся с пониманием и не выгонят меня. Но если вы начнете распространять слухи о моей виновности в среде людей, чьим мнением я дорожу, я подам на вашу контору в суд за нанесение морального ущерба. Имейте это в виду.

– Поимею, – усмехнулся Коротков. – А кстати, вам ничего не говорит фамилия Стрельников?

– Стрельников? – удивленно переспросил Виктор.

– Да, Стрельников Владимир Алексеевич.

– А он кто?

– До недавнего времени был президентом Фонда развития и поддержки гуманитарного образования. Слышали о таком?

– Нет, никогда.

– А вообще про Фонд слышали?

– Нет. Я работаю в другой сфере, с проблемами гуманитарного образования не соприкасаюсь.

– Значит так, Виктор Александрович, я отправляюсь в ваш элитный клуб любителей конного спорта, а вы, пока суд да дело, подумайте над тем, не могла ли ваша жизнь где-нибудь пересечься с господином Стрельниковым. Договорились?

– Послушайте, перестаньте играть в демократию, – вспылил Дербышев. – Не надо делать вид, что вы можете о чем-то со мной договориться полюбовно. Вы держите меня в кутузке, я полностью в вашей власти, и сейчас у вас есть все возможности издеваться надо мной и унижать меня. Сейчас вы мне приказываете, и не думайте, что я этого не понимаю. Не старайтесь меня задобрить и представить дело так, будто меня лишили свободы в моих же интересах. Я все равно буду жаловаться на ваш произвол и подам на вас всех в суд. Все инстанции пройду, но добьюсь, чтобы вас и вашего следователя Ольшанского уволили с работы. Не пытайтесь сделать из меня своего союзника, ничего у вас не выйдет. Я перетерплю эти три дня, а когда меня выпустят отсюда, мы еще посмотрим, кто из нас прав, а кто виноват.

– Ладно, посмотрим, – вздохнул Коротков. – Но вы все-таки подумайте насчет Стрельникова. Это особенно важно в том случае, если вы действительно ни в чем не виноваты.

– Вам еще придется извиняться передо мной, – с ненавистью выдохнул Дербышев.

– Извинюсь, – кивнул оперативник, нажимая кнопку, чтобы вызвать милиционера, который должен препроводить задержанного обратно в камеру. – Мне не впервой. Да, и чтобы мне проще было искать вашего таинственного фотографа, попрошу вас назвать мне имена людей, которые бывают на тренировках одновременно с вами.

– А если я откажусь? – Дербышев гордо вздернул подбородок.

– Тогда мне придется опрашивать поголовно всех членов клуба. Это займет больше времени, и за три дня я, боюсь, не управлюсь. Согласитесь, будет куда лучше, если через три дня мы сможем доказать, что вашу фотографию сделал злоумышленник, и даже успеем найти его и выяснить, с какой целью он все это затеял. Тогда вас выпустят с чистой совестью. А иначе может встать вопрос о вашем аресте. Пока мы точно не установим, что вы не состояли в переписке с убитой женщиной, мы будем вынуждены вас подозревать. Расклад понятен?

– Записывайте, – процедил сквозь зубы Дербышев и начал диктовать фамилии.

Конноспортивный клуб с романтическим названием «Пегас» был благоустроенным и, судя по всему, очень дорогим. К нему со стороны Киевского шоссе вела хорошая асфальтированная дорога, которую не стали бы делать ради привычных к колдобинам «Жигулей» и «Москвичей». Сразу видно, что любители верховой езды прибывают сюда не иначе как на иномарках.

Забора никакого Коротков не увидел, но при подъезде к клубу прямо на обочине стоял джип, вокруг которого не торопясь прогуливались два дюжих молодца с автоматами наперевес и в камуфляжной форме. Они внимательно прочитали все, что было написано в служебном удостоверении старшего оперуполномоченного уголовного розыска майора Короткова Юрия Викторовича, и, не говоря ни слова, сделали знак «проезжай». Это Короткову понравилось. Значит, здесь нет никаких секретов, которые следует оберегать от посторонних глаз, а просто соблюдаются обычные меры безопасности. Что ж, дело понятное, если в этом клубе бывают известные политики и крупные бизнесмены, как утверждал Дербышев.

Администратора клуба Коротков нашел довольно быстро. Это был упитанный шустрый молодой человек, ужасно деловой и ужасно занятой. В его кабинете беспрестанно звонили телефоны, и разговор с Юрием больше напоминал пунктир, где на долю оперативника приходилась маленькая жалкая точка, а на долю всех остальных желающих пообщаться с администратором – большое жирное тире. Наконец терпение у Короткова лопнуло. Улучив момент, он снял трубки с телефонных аппаратов, положил их на стол среди множества бумаг и решительно сказал:

– Мне нужно ровно три минуты спокойного делового разговора. Потом я вас оставлю наедине с вашими телефонами.

Администратор вытащил огромный нежно-голубой платок и отер лицо, на котором обильно высыпали капельки пота. В кабинете было жарко, работал обогреватель, а форточку, судя по всему, здесь открывать было не принято.

– Да, слушаю вас внимательно. Вы что-то хотели спросить насчет Дербышева?

– И насчет Дербышева тоже. Взгляните на эту фотографию. Это территория клуба?

Администратор бросил на снимок короткий взгляд и тут же кивнул.

– Да, это здание оздоровительного комплекса. Там у нас баня, бассейн и тренажерный зал.

– Мне нужно поговорить с работниками, которые там постоянно находятся. Я прошу вас позвонить туда и предупредить, что я сейчас к ним подойду и что они должны будут отвечать на мои вопросы.

– Хорошо. – Администратор потянулся к телефонной трубке, лежащей на столе. – Что еще?

– Больше ничего.

– Как ничего? И это все?

– Пока все. А чего бы вы хотели?

– Боже мой, как неудобно получилось… Вы столько времени сидите здесь, и все ради нескольких слов. Что ж вы сразу не сказали?

– У меня не было возможности. Я не смог соперничать с вашими телефонами. Вы мне объясните, как пройти к оздоровительному комплексу.

– Да, конечно, – засуетился администратор. – Сначала прямо до аллеи… Впрочем, нет, это сложно, вы заблудитесь, я сейчас вызову кого-нибудь, чтобы вас проводили. Ай-яй-яй, как неловко вышло…

Он нажал кнопку селектора.

– Вадик, подойди ко мне в кабинет. Да, прямо сейчас.

Выражение лица у администратора клуба было таким виноватым, что Короткову стало смешно.

– Простите, а что все-таки с Дербышевым? Что-то не в порядке? Вы, наверное, понимаете, чем вызван мой интерес. В нашем клубе занимаются очень уважаемые люди, и мы не можем допустить…