Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

Да, братец, мама сказала, что я должна тебе принести присягу за свои виконтства, — с готовностью откликнулась она.

Да, милая сестрица, ты все правильно поняла.

А ты меня не отдашь замуж за старика? — с подозрением и надеждой спросила Каталина, пристально глядя в мои глаза.

Нет, не бойся. Этот старик за свою дерзость уже сидит в башне, — поспешил я ее успокоить, — он не достоин тебя.

Как чудесно! — Виконтесса от радости даже запрыгала на месте и захлопала в ладоши. — Я тебя люблю, Феб.

Какой она все же еще ребенок! Впрочем, ей только двенадцать лет… Ну, двенадцать с половиной. Действительно ребенок. Ей еще в куклы играть, секретики в саду закапывать, но… в эти времена таких девочек вовсю замуж отдают. Какие темпора — такие и морес.

Девочка подошла к трону, поднялась по ступенькам, встала на колени и вложила свои руки в мои ладони. Посмотрела мне в глаза и с улыбкой произнесла:

Смотри… не обмани меня. Ты мне обещал молодого жениха и знатного.

Молодой будет, обязательно. И знатный. Даже красивый, — широко улыбнулся я, — обещаю.

Придворные тоже заулыбались. Что за прелесть эта Каталина, одним своим видом поднимает настроение. И чувствуется, что во дворце ее любят.

Тогда-а-а… — протянула девочка ноту и, видимо вспомнив, что надо говорить, затарахтела тоненьким голосочком: — Я — донна Екатерина де Фуа, виконтесса де Кастельброн, де Марсан, де Габардан и де Небузан, вручаю тебе, Франциск, принц Беарна, конде Бигорра и конт де Фуа, свои земли и самое себя под защиту и покровительство и обещаю быть тебе верной, не умышлять против тебя никаких козней, ни против людей твоих, ни против замков твоих. Быть тебе верным вассалом по всем нашим законам… И вообще быть верной, вот.

И смотрит на меня ожидающе карими глазищами.

Я — дон Франциск де Фуа и Грайя, Божьей милостью суверенный принц Беарна, конде де Бигорр, принимаю твою клятву верности и обещаю во всем быть тебе защитой и покровителем, таким, каким бы был тебе наш отец. Нарекаю тебя, Екатерина де Фуа, моей прямой наследницей до того срока, пока у меня не появятся свои дети. Встань, сестра моя.

Каталина поцеловала мою руку и встала с колен, а я — с трона, и мы скрепили наши клятвы поцелуем. Целоваться сестра не умела.

После чего я взял ее за худенькие плечи и повернул лицом к залу.

Вот твой жених, сестренка. Молодой, знатный, красивый и герой — дон Саншо Лоссо дела Вега, инфант Кантабрии. Первый сын и наследник дюке Сантандера. Все как я тебе обещал. Слово принца тверже стали.

Вечером был пир. Как положено. Помолвка все-гаки владетельных особ, а не абы что. Тем более что все приготовления к такому пиру были сделаны заранее под д’Альбре. Не пропадать же добру… к тому же все затраты на празднество понес Беарн. Паук по своей жадности прислал маман только советы.

Каталина была если не счастлива, то рада. Это на ее лице читалось каждым. После старика… Ну это для нее, двенадцатилетней, старика — порушенному жениху было едва за сорок. Вполне нормальное возрастное сочетание для Средних веков… Так вот после старика даже одноглазый, но молодой, статный и более знатный дон Саншо пошел за первый сорт. Тем более она его хорошо знала с детства. И к тому же женщины, даже такие мелковозрастные, как Каталина, всегда чувствуют, кто их любит, а кто — так… интересуется. А Саншо Каталину любил.

Маман сидела за столом рядом со мной и периодически шипела на меня рассерженной кошкой. Все порывалась по привычке совместить пир с политикой.

Мой брат никогда тебе этого не простит, Франсуа… — шипела она мне в ухо.

Ну да… мать в искренней заботе о своем сыне. Так и поверил… Три раза.

Руки у него коротки, — ответил я. — Пусть он сначала с Анжу разберется. Да и здоровье у него в последний момент стало далеко не то. Анжу у него под боком, а Беарн далеко.

Он еще и тебя переживет… — шикнула маман мне в ухо, чтобы не слышали другие, — все его болезни — только хитрость, и ничего более.

Неужели даме Мадлен не хочется счастья собственной дочери? — сбил я слегка тему.

Кто и когда интересовался личным счастьем принцесс? — парировала маман. — Меня также никто не спрашивал, хочу ли я замуж за Гастона. Слава Создателю, твой отец не был неотесанным деревенским мужланом, и я смогла его полюбить. Только он чересчур был кабальеро… от того и погиб на бессмысленном провинциальном турнире, ничего не дающем для политики страны.

Маман, давайте праздновать. Для политики у нас еще будет достаточно времени. А вот когда мы еще сможем порадоваться за сестру? — осадил я ее порывы.

Встал, поднял кубок и провозгласил:

Саншо, Каталина, вы хоть поцелуйтесь. Теперь вам это можно, так как вы официальные жених и невеста.

И прикусил язык, потому как сильно захотелось по привычке крикнуть «горько», а уместно ли это на католической помолвке, я не знал.

Молодые встали, робея перед многочисленным благородным собранием. Каждый как кол проглотил. Так же скованно повернулись и мимолетно клюнули друг друга в уста. И так же сели, не сгибая спин.

Но маман все не унималась:

Некие кастильские партии при поддержке португальского двора сватают тебе в жены инфанту Хуану Бельтранеху. Все же у нее есть права на кастильский престол. Это немало.

Даже не рассматривается, — парировал я. — Это же готовый конфликт с Изабеллой. НАМ оно надо? С Кастилией надо дружить. Я итаку Изабеллы две бегетерии в Басконии отжал по случаю. Так, мимо проходя. К тому же Бельтранехе за тридцать уже. Совсем старуха. Ей скоро родилку на кадилку в монастырь сдавать, а не о браке думать.

Я тоже так считаю, — согласилась маман, — и уже отказала им, аргументируя твоим малолетством. Но еще есть Арагон, у которого также на тебя матримониальные планы.

И кого же хочет подложить под меня дон Фернандо? — Стало уже интересно.

Свою младшую дочь, тоже Хуану, — со значимостью сообщила дама Мадлен.

Безумную, что ли? — неожиданно вырвалось у меня.

Откуда ты взял, что она безумная? Ей всего два года… — удивилась маман.

Мля… вот так и прокалываются Штирлицы. Пришлось выгребать:

А как еще назвать девочку в пеленках? Умной, что ли? С таким браком можно и подождать, пока младенец вырастет. И главное — выживет.

Тут такая сложность, сын, что моей свекрови еле-еле удалось выцарапать Наварру из рук арагонского рея. Боюсь, что таким браком дон Фернандо желает вернуть наши земли под свою корону. Так что не лучше ли было бы тебе помириться с моим братом? Луи — хороший противовес Фернандо…

Опять двадцать пять… Вроде только что о невестах говорили. Так что я решил информацию о португальской графине попридержать. Не поймет маман неявных выгод, а главного секрета я раскрывать ей не стану. Ни за какие коврижки.

Думаю, матушка, вам надо еще пройтись частой гребенкой по владетельным домам Европы. Брать в жены соседку мне пристало только в том случае, если она принесет мне солидное приращение земель, не иначе. Что нам отдаст Фердинанд?

А ты вырос, сын, — удивилась маман. — Стал мудрым.

Маман, вы из-за своих любовников не заметили не только, как я вырос, но даже как я рос, — укорил я ее.

Не будем о грустном, сын. — Маман съехала со скользкой темы. — Все же сегодня у малышки Каталины самый значимый праздник, который только может быть у девочки.

«Ну не будем, так не будем», — подумал я и оглядел стол.

Из значимой публики за столом отсутствовали на празднике только легисты — у них особое задание: как можно быстрее выявить по гасконским фуэрос невозможность применения на наших землях салического права. А то еще у меня дядя есть — Жан де Фуа, виконт де Нарбонн, второй сын Гастона Четвертого и королевы Элеоноры, человек с большими амбициями и активными профранцузскими настроениями. Так что легистам пахать и пахать, а не праздновать. Дворянство мантии просто так не дается, его еще заслужить надо.

А во дворе замка пировали люди попроще — все те, на кого не выпал тяжкий жребий во главе с бастардом караулить в эту ночь посольство у Тамплиерского отеля. Остальной город был от возможных противников уже зачищен.

Так вот там уже до песен дошло. «Паук Луи уехал на войну…» громко пели несколько раз подряд, перемежая хоровое пение надрывным хохотом. А потом: «Я женюсь! Я женюсь, сказал Луи…» То-то я в зале шута не вижу… Ему с солдатами во дворе пьянствовать больше по кайфу. Но дело свое дю Валлон знает туго. Смешные песни про Луи Французского должны разойтись широко.

Ночью меня сильно удивила Ленка, которая не только обжила мои холостяцкие покои, создав в них некое подобие уюта, но и подготовила мне для пользования подарок бастарда.

Вот тебе и дура…

Впрочем, подарок хоть и оказался девственным, аки утренняя роса, но с дефектом. Кто-то над девочкой уже серьезно потрудился, сделав ей обрезание клитора. А так — красава, всем хороша, только фригидна. Бревно бревном. Так что поработал я дефлоратором, да и спать завалился — день был длинный и муторный.