Детектив США. Книга 1 - Джадсон Филипс

— Полагаю, я виноват в том, что вы здесь, — от неожиданности Питер вздрогнул.

За спиной стоял Тьюзди Рул. В потрепанных шлепанцах, он ходил совершенно бесшумно.

— Вы? — переспросил Питер.

— Только я, — в этот момент он напоминал Питеру старое дерево, готовое рухнуть при следующем порыве ветра. Черные глаза, прятавшиеся под кустистыми бровями, переполняли боль и печаль. — Я затеял с вами игру в слова, упомянул о гниющей дряни, которая попадает к нам. Честно говоря, я не хотел, чтобы вы меня поняли.

— Тогда зачем?

— Чтобы потом сказать себе, что пытался спастись, — старик отвернулся к незаконченному портрету.

— Я думаю, пока у нас есть такая возможность, вы должны рассказать мне, что здесь происходит.

— Мы все ждем смерти. Эмили, и я, и та девушка, которую они притащили из города. Линда.

— Вы довольно спокойно описываете совершенно безнадежную ситуацию.

— А что мне делать, рвать бороду клочьями? Мое время уже пришло. Мне семьдесят восемь лет, Стайлз. Но не Эмили. Не Линды.

— Саутворт мог бы помочь.

— Вы удивляетесь, почему я молчал? Потому что один из них, Джейк, стоял в холле, приставив дуло ружья к голове Эмили, а другой, Джорди, держал на мушке Линду. А где Саутворт? Вы вернулись без него.

— Началась стрельба. Он пошел узнать, что там такое.

— Ему известно, что вы решили вернуться сюда?

— Нет. Я подумал об этом после его ухода.

Тьюзди кивнул.

— Поэтому мы до сих пор живы. Когда вас начнут искать?

Питер задумался.

— Видите ли, я собирался уезжать, когда стало известно о похищении Линды Грант. Я жил в доме приятеля. С экономкой я попрощался. Все мои вещи в багажнике «ягуара». Я предложил Саутворту подвезти его. Он отдал кому-то свою машину. Если я не появлюсь в городе, все подумают, что я уехал.

— А если вы не приедете домой?

— Меня там ждут еще через месяц. Так что никто не хватится.

Тьюзди достал трубку и начал неторопливо набивать ее табаком.

— И Саутворт, скорее всего, больше не приедет сюда. Он уверен, что я смогу постоять за себя. Смех, да и только.

— Как это произошло, мистер Рул?

— Пожалуй, нам пора обращаться друг к другу по именам. Чтобы отличаться от этих крыс и…

— Пожалуйста, к делу, Тьюзди, — оборвал его Питер.

— Они пришли три недели тому назад. Четверо парней и эта рыжая. Столкнулись с нами, мной и Эмили, в лесу. Никакого оружия, ничего опасного. Просто пятеро голодных людей.

— Но сейчас они все вооружены.

— Мои ружья, мои патроны, — Тьюзди печально покачал головой.

— Значит, вы встретили их в лесу?

— Они сказали, что получили повестки и убежали от призыва. Не хотят служить в армии. Думайте обо мне, что хотите, Питер, но я проникся к ним сочувствием. Будь я в их возрасте, никто не смог бы заставить меня участвовать в этой идиотской войне во Вьетнаме.

— Девушка?

— Они зовут ее Труди. Где-то они ее подцепили. Она спит со всеми, маленькая потаскушка. Моя беда, Питер, в том, что я всю жизнь выступал против общепринятого. Только в мое время, как я понимаю, это было гораздо проще. Я убежал в Париж, чтобы стать художником. Я читал Лоуренса. Я решил, что секс никак не должен увязываться с бракосочетанием, и так далее. Я бунтовал против признанных художников. Сегодня я так же устарел, как они в те годы. Я участвовал в демонстрациях протеста против тех, кто хотел запретить произведения таких писателей, как Джеймс Джойс и Генри Миллер. Теперь по их книгам ставят фильмы. О, я был революционером. Эмили и я живем в грехе пятьдесят лет! Бунт против обывательства. И мы ближе и дороже друг другу, чем девять десятых семейных пар всего мира. Мы всю жизнь проговорили о нашей свободе. Верность, утверждали мы, совсем не важна. Она для глупых конформистов. Но Эмили и я никогда не изменяли друг другу. Мы напоминали себе каждый день, что никто не заставляет нас хранить верность, но не хотели ничего иного. Все эти годы мы любили друг друга, хотя говорили себе, что любовь — буржуазная выдумка. Бунтарство вам по душе, Питер. Эмили бунтовала против ханжества. Она была натурщицей. Когда в нашу парижскую квартиру приходили гости, она приносила еду и напитки обнаженная. Сегодня на ней гораздо больше одежды, чем на девушках на пляже.

— Думаю, вам лучше вернуться к К.К. и его приятелям.

— Я и говорю о них. Они пришли сюда, бунтуя против войны, насилия. Так они утверждали. Мы пригласили их в дом. Казалось, мы вновь окунулись в прошлое. Молодежь восстала против заведенного порядка. Они сказали, что их ищут. Я обещал им помочь. Девушка, как вы уже поняли, принадлежала им всем. Мы думали, что это та самая свобода, о которой писал Лоуренс полвека тому назад. У нас с Эмили все было по-другому, но мы решили, что одобряем и такие отношения. Свобода есть свобода.

Возникли трудности с пропитанием. Но я нашел выход. Теперь я ездил за продуктами не только в Барчестер, но и в окрестные городки, так что никто не догадывался, что я покупаю их больше, чем обычно. Несколько дней мы млели от счастья, слушая их рассказы об ужасном мире, в котором им довелось жить. В одну из поездок я купил батарейки к моему транзисторному приемнику. Я подумал, что музыка придется очень кстати. Тем более что один из них, Джордж, вы его еще не видели, упомянул в разговоре, что очень любит народные песни. Он все время сокрушался о том, что гитару пришлось оставить дома.

В тот же вечер после обеда мы включили радио. За столом мы сидели при свечах, электричества у нас нет. Парни по очереди танцевали с Труди. Все веселились. И тут музыкальная передача прервалась специальным выпуском новостей. Полиция сообщала, что банда из пяти молодых людей, терроризировавшая маленький городок неподалеку от Бреттлборо и хладнокровно убившая там семью из шести человек, судя по всему, сумела обойти выставленные на дорогах кордоны и покинула территорию штата.

Вновь зазвучала музыка, но никто не пошевельнулся. Тут я понял, кого приютил у себя. Неделей раньше все только и говорили об этой трагедии.

— Я помню, — у Питера дернулась щека.

— Членов семьи ограбили, избили, искололи ножами, девушку-подростка изнасиловали, а затем всех облили бензином, и они сгорели заживо, — зубы Тьюзди впились в чубук. — Вот какими оказались мои юные революционеры! — по телу его пробежала дрожь. — Я встал из-за стола и направился к маленькой комнате, где хранились мои ружья. Но не дошел до двери, как вся свора набросилась на меня.

К.К., его зовут Карл Крамер, разобъяснил мне что к чему. Да, подтвердил он, это их дело. Они намеревались оставаться в «Причуде», пока полиция не прекратит поиски. Они взяли мои ружья и патроны. Только теперь они собирались охотиться не на животных. Мне приказали каждый день ездить за продуктами и прислушиваться к разговорам. И я ездил, потому что Эмили была в их руках. Как бы вы поступили на моем месте, Питер?

— Не знаю.

— Я не сомневаюсь, что они убили бы Эмили. Стоило хоть одному полицейскому появиться в «Причуде», мы бы умерли. Если б я обратился к властям и в Барчестер прислали бы всю национальную гвардию штата, Эмили рассталась бы с жизнью до того, как первый гвардеец вышел бы на опушку. Когда приехали вы с Саутвортом, мы были на волоске от гибели.

— А эта девушка, Линда Грант?

— Слабое звено в их цепи — Джордж, Джордж Мангер. Мне кажется, он наркоман. Он никак не мог успокоиться, что не взял с собой гитары. Прошлой ночью он спустился в Барчестер. В полночь городок уже спал. Насколько я могу догадаться, он увидел рекламное объявление в местной газете о продаже гитары в магазине Линды. Я привозил для них газеты. Убийца, бредящий музыкой! Он попытался проникнуть в магазин. Линда, вероятно, услышала шум и вышла посмотреть, что там творится. Джордж схватил ее, связал, разбил витрину, взял гитару, а затем вернулся сюда, вместе с Линдой.

— Почему?

— Они считают, что Джордж струсил. Ему следовало убить ее на месте. Но он твердил, что привел Линду для себя. Я подумал, что К.К. его пристрелит. Но нет. Они, однако, сообразили, что начнутся поиски Линды. И поняли, что кто-нибудь обязательно приедет в «Причуду». Их единственный шанс состоял в том, что мне удастся отделаться от незваных гостей.

— А если бы нет?

— Они убили бы Линду и Эмили, затем — меня и отстреливались бы до конца. Разумеется, они не стремятся к этому. Наоборот, еще мечтают о том, чтобы уйти безнаказанными. Чем дольше они просидят здесь, тем вернее их шанс ускользнуть от правосудия.

— Разве они не боятся, что вы и Эмили расскажете обо всем полиции?