Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий

— А как он разделается? Я не совсем понимаю… Ну, есть у него на руках результаты экспертизы, ну и что? Что дальше? Он с генеральным прокурором в заговор вступил?

— Да, — кивает Чурбанов, — с генеральным. Только не с прокурором. Тебе объяснять что ли нужно? Он показал Ильичу и расписал живописно. Расцветил яркими мазками, добавил настроения и укрупнил мелкие детали. Ильич дал добро. Так и сказал, даю добро. А прокурор тем более даст.

Я хмурюсь, соображая, что сделать.

— Будет брать без шума. Во дворе дома начали срочно водопроводные трубы раскапывать. Авария. Представляешь, какое совпадение?

— Во дворе хотят брать? Андропов же на даче живёт почти всё время.

— Это предусмотрено. Дома будет. На даче тоже какие-то проблемы. Завтра утром, при выезде на работу. Цоб цобе!

— А зачем так мудрёно?

— Ну, шеф опасается, что связи остались и он может КГБ призвать на помощь.

— А вы как думаете?

— Я? — усмехается Чурбанов. — Я что-то сомневаюсь, что Злобин помчится ему на помощь. Ему, на самом деле и Андропов, и Щёлоков поперёк горла стоят. Оба. Щёлоковская операция, конечно, на всю «контору» тень бросает. Но… учитывая недавние решения политбюро, думаю… Думаю, он поможет Щёлокову утопить Андропова. Тем более, что сам он человек новый, в должность официально вступил уже после кончины Суслова. Не знаю, мне так кажется. А тебе?

— Мне, вообще-то не кажется.

Я уверен, что Злобин охотно включится в травлю Андропова. Выбросит его и будет управлять Горбачёвым, как марионеткой. Попытается, во всяком случае. Его, конечно, можно попробовать натравить на Щёлокова, объяснив, что тот наносит удар не только по Андропову, но и по Злобину, как его ставленнику.

Да только такой примитивный развод может и не сработать. Тут пятьдесят на пятьдесят. И если Де Ниро заключит союз с Щёлоковым, игра станет очень и очень непростой с учётом того, что опереться мне, по большому счёту будет не на кого…

— Ну, и что тебе не кажется? — проявляет нетерпение Чурбанов.

— Мне не кажется, — повторяю я. — Я абсолютно уверен, что для того, чтобы занять место министра лучше момента и не найти. Брежнев знает, что вы в курсе? Откуда у вас информация?

— От Щёлокова.

— Хорошо. Ну, тогда решайтесь. Другого случая может и не быть. А я через Андропова подтяну контрольную комиссию. У них накоплены отличные и просто убойные материалы на вашего шефа.

Чурбанов отворачивается и, прикрыв глаза, откидывает голову на подголовник. Он массирует пальцами виски и молчит. Прикидывает.

— Юрий Михайлович, — вырываю я его из пугающей неопределённости. — У вас есть надёжные люди? Нужно вскрыть махинацию, арестовать тех спецов, кто подтасовал данные и слепил липовые бумаги. Арестовать и быстро расколоть. Тихо, абсолютно бесшумно. А потом накрыть и Щёлокова. Накрыть и немедленно доложить в ЦК. Поставить в известность всех членов политбюро, прокуратуру и потом уже Злобина.

А заодно бы каким-то образом и Горбача макнуть в это дело. Да только это вряд ли. Горбача, собаку, сюда не приплетёшь.

— Охрану Андропову я дам. Захват министра осуществить помогу. Лучше его в дороге взять, чтобы сразу изолировать от своих людей. Вот, что я об этом думаю. По-моему, ситуация идеальная. И если бы Николай Анисимович Щёлоков её не сконструировал, нам бы самим стоило это сделать.

— А ты почему так критично к нему настроен?

— К Щёлокову? Критично? Потому что, думаю, подобные методы работы крайне деструктивны и, рано или поздно, могут привести к очень плохим последствиям не только для конкретных деятелей, а для государства в целом. Понимаете меня?

А вообще-то, мне Щёлоков, по большому счёту, безразличен. Особой любви к нему у меня нет, ненависти, впрочем, тоже. У него ко мне? Не знаю. Когда-то была, но, возможно, он уже всё это позабыл. В этой истории меня больше волнует положение Андропова, которое неожиданно оказалось не слишком-то прочным.

Его ставленник обошёл его на повороте и больше в нём не нуждается. И это объяснимо. Огромного и мощного ресурса в виде «конторы» у Андропова больше нет. А те, кто от него зависел, занимают сейчас выжидательную позицию демонстративного нейтралитета.

Я поднимаю руку и смотрю на часы. Половина третьего.

— Ну, Юрий Михайлович, вы со мной или против меня? — улыбаюсь, поворачиваясь на сиденьи и глядя в упор. — Решайтесь. Наше дело правое. Мы должны невиновного человека защитить. Это ваша работа, вообще-то.

— Вообще-то? Вообще-то невиновных на этом уровне не бывает. Должен бы уже и понять кое-что.

— Ясное дело, нет невиновных, — соглашаюсь я. — Кроме вас и меня. А остальные…

— Хорошо! — резко отрубает он. — Сметём Щёлокова.

— Вы, Юрий Михайлович, у меня самые добрые чувства вызываете, — ободряющим тоном говорю я. — Потому что вы человек умный, хваткий, но порядочный. А это в наше время большая редкость.

— Это ты к чему? — хмурится он.

— К тому, чтобы вы, приняв правильное решение, даже не думали в нём сомневаться. Министерское кресло — это ерунда. Я знаю, что вы служите не ради постов и наград. Вы за дело радеете. Это нас с вами объединяет. И значит, мы с вами вместе добьёмся огромных результатов. Не для себя лично, а для страны.

Он смотрит с недоверием.

— Напрасно вы сомневаетесь в моих словах. Я ведь от души говорю. Как думаю, так и говорю. Ладно, не будем терять ни одной секунды. У нас обоих дел выше крыши. Вечером встретимся. Я подъеду. Поговорим в машине. Дайте руку.

Он протягивает, и я молча её пожимаю. Крепко и весомо. Наши взгляды пересекаются. Чурбанов смотрит твёрдо и уверенно. Вот и хорошо. Лишь бы не передумал в самый неподходящий момент…

Я поднимаюсь в ресторан и ставлю глушилку на стол.

— Небыстро ты, — качает головой Скачков. — Мы уже всё. Кофе ждём.

— Это что? — кивает Белоконь.

— Глушилка. Создаёт помехи для электроники. Чтобы не подслушали и не записали. Тут же иностранцев много, вот специальные службы и не дремлют. Пишут двадцать четыре на семь.

— Чего пишут?

— Все разговоры. Ладно. Василий Тарасович, отдых на сегодня отменяется. У нас утром серьёзная операция.

— Какая ещё? — хмурится и подбирается Скачков.

— Сейчас расскажу. Смотрите, я сейчас майора забираю и везу в ЦК, а вы поезжайте на Кутузовский двадцать шесть и посмотрите, ведут ли там ремонтные работы. Оцените обстановку. У нас будет задача завтра рано утром, время уточню позже, подъехать колонной и сопроводить ответственное лицо к месту его работы, не допустив вмешательства и предотвратив попытки задержать, помешать, имитировать арест. Группа злоумышленников под видом работников МВД попытается провести захват важного лица. Это первая часть. Вторая часть. Перехват другого лица, выезжающего с этого же адреса и сопровождение в следственные органы.

— Нихера у вас задачи, — напрягается Белоконь.

— После ЦК, — продолжаю я. — Привезу майора и всё пройдём по пунктам. Главное, распорядитесь, чтобы личный состав был в полной боевой.

— Так точно, — кивает Тимурыч.

Белоконь, молчит, не истерит, лишних вопросов не задаёт. Спокойно встаёт и идёт следом за мной.

Мы приезжаем на старую площадь и, хотя я по пути позвонил Гурко, пропуска ещё не готовы. Приходится ждать минут пятнадцать. Наконец, формальности оказываются улаженными и мы поднимаемся наверх.

— Что-то ты к нам зачастил, — просвечивает Гурко рентгеном своих глаз Белоконя.

— Вот, хочу представить Юрию Владимировичу кандидата на место Скачкова. Майор Белоконь Василий Тарасович.

— Это не обязательно было делать в таком пожарном режиме, — слегка журит меня Гурко.

— Марк Борисович, майор находится в Москве в командировке, большим количеством времени не располагает, поэтому…

— Шефу только так не скажи, — перебивает меня он. — Он не слишком оценит, если ты скажешь, чтобы он подстроился под график Василия Тарасовича.

— Понял вас. У меня просьба, можно пойти к нему немедленно? Цейтнот, катастрофа, системный кризис. Это всё происходит со мной прямо сейчас, буквально на ваших глазах.