О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - Антоний Голынский-Михайловский

В дневниках Государыни Императрицы Александры Феодоровны можно встретить мысли, созвучные с мыслями батюшки Алексия Мечева: «Пережив горе, знаешь, как сочувствовать другим… Никогда так не почувствуешь страдания других людей и не утешишь их, чем когда разум твой охвачен и смягчен собственным горем… Наполните любовью свои дни. Забудьте себя и помните о других. Если кому-то нужна ваша доброта, то доброту эту окажите немедленно, сейчас. Завтра может быть слишком поздно… Сила обожения в том, чтобы отвергнуться себя»{208}.

Благодатная старица схимонахиня Ардалиона, наставница игумении Арсении (Себряковой), благословляя ее принять тяжкий крест игуменства, разъясняла, какой духовный труд должен предшествовать подвигу уединенной молитвы: «Чистота сердца не есть его нечувствие… Когда настоятельская должность введет тебя в тесное общение с другими жизнями, с другими душами, и они раскроют перед тобою все скорби, все немощи, все страдания человечества, боримого страстями, — человечества, находящегося в слепоте неведения, и ты не только внешней помощью, но и внутренним чувством войдешь в сочувствие к ближнему, удовлетворяя его немощи, а иногда отстаивая чистоту души его, как собственную, ты будешь призвана не только научить, но обличить, огорчить, наказать. И когда скорби ближнего тебе станут больны, как свои, тогда ты можешь уйти в затвор. Ты понесешь туда с собою любовь к ближнему, и эта любовь будет наполнять собственную твою жизнь, а молитва твоя будет молитвой за весь страждущий род человеческий»{209}.

О молитвенном чувстве высказывается в своем письме ныне здравствующий псково-печерский старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин): [71] «Молиться надо — это и есть школа молитвы… Молитве лучше всего учит суровая жизнь. Вот в заключении у меня была истинная молитва, и это потому, что каждый день был на краю гибели. Повторить теперь, во дни благоденствия, такую молитву невозможно. Хотя опыт молитвы и живой веры, приобретенной там, сохраняется на всю жизнь. Дело не в количестве молитвы, дело в живом обращении к Живому Богу. Вера в то, что Господь к тебе ближе, чем кто-либо из самых близких, что Он слышит не шелест уст твоих, но слышит молитвенное биение твоего сердца и чем оно наполнено в момент твоего обращения к Богу… За всех должно болеть твое сердце»{210}.

Старец Иосиф Исихаст рассказывает о том, что происходит в душе преуспевших молитвенников, как по мере подвига сердце их раскрывается для любви: «Когда благодать начнет действовать в душе молящегося, тогда умножается его любовь к Богу… Затем обращается эта любовь к миру и человеку, которого подвижник любит до такой степени, что хотел бы взять на себя всю человеческую боль и все горе, лишь бы другие избавились от этого. И вообще он сострадает всякой скорби и нужде, сострадает и бессловесным животным, так что даже плачет, видя их страдания! Таковы свойства любви, но приводит их в действие и вызывает их молитва. Потому и не перестают преуспевшие в молитве молиться о мире. От них зависит самое продолжение жизни, сколь бы поразительным и дерзновенным ни казалось это утверждение! Знайте, что когда их не станет, тогда наступит конец мира сего».

Старец Иосиф Ватопедский к этому добавляет: «Молитва о страдающих людях служит проявлением любви, равно как и молитва о просвещении заблудших и обращении их к покаянию и познанию Бога. Молитва же за врагов является вершиной возможного совершенства созданий, чье смертное поглощено жизнью[72]. Молящиеся за врагов, пребывая обоженными, отражают в своем боговидном характере это боголепное свойство, так что молятся о том, чтобы, если возможно, быть отлученными от Христа ради сотворивших беззаконие братьев[73]. Таково было и последнее слово Господа нашего на Кресте, когда Он молился о распявших Его[74]»{211}.

И, наконец, оттуда же, с Афона, слышится исполненный благодати голос преподобного старца Силуана: «Когда Божия Матерь стояла при Кресте, то скорбь ее была НЕПОСТИЖИМО ВЕЛИКА, потому что Она любила Сына Своего больше, чем кто бы то мог вообразить. А мы знаем, что кто больше любит, тот больше страдает. По естеству человеческому Божия Матерь никак не могла бы перенести Своей скорби, но Она предалась на волю Божию, и Дух Святой укреплял Ее и давал Ей силы перенести эти скорби… Чем больше любовь, тем больше страданий душе… Кто носит в себе Духа Святого хотя бы и немного, тот скорбит о всем народе день и ночь и сердце его жалеет всякое создание Божие, и особенно людей, которые не знают Бога или противятся Ему и потому идут в огонь мучения. За них он молится день и ночь, больше, чем за себя, чтобы все покаялись и познали Господа… Мы должны иметь одну мысль: чтобы все спаслись. Душа жалеет врагов и молится за них, что они заблудились от истины и идут во ад. Это есть любовь к врагам… Блаженна душа, любящая брата своего, ибо брат наш есть наша жизнь…

Добрый человек думает: всякий заблудившийся от истины погибает, и потому его жалко… Наученный любви от Духа Святого всю жизнь скорбит о людях, которые не спасаются, и много слез проливает о народе, и благодать Божия дает ему силы любить врагов… Поймите. Это так просто. Жалко тех людей, которые не знают Бога или идут против Бога; сердце болит за них, и слезы льются из очей… Дух Божий научает любви ко всем, и душа сострадает всякому существу, любит даже врагов и жалеет даже бесов, что они отпали от добра… О Господи, дай мне слезы, чтобы плакала душа моя от любви к брату день и ночь… Любит Господь наш, когда мы в молитве за людей проливаем слезы от любви, и милостиво слушает нас… С тех пор, как Господь Духом Святым дал мне познать любовь Божию, я вот уже сорок лет скорблю о народе Божием… Жалко мне людей, которые мучаются во аде, и каждую ночь я плачу за них, и томится душа моя так, что жалко бывает даже бесов… Возможно, кто-нибудь подумает: как же я буду молиться за весь мир, когда сам за себя не могу молиться? Но так говорят те, кто не познал, что Господь слушает наши молитвы и приемлет их. Молись просто, как дитя, и Господь услышит твою молитву, ибо Господь наш настолько милостивый Отец, что мы ни понять, ни вообразить этого не можем… Кто любит скорбящих, тому Господь дает пламенную молитву за людей. Они молятся со слезами за народ, который любят и за который скорбят, но скорбь эта — угодная Богу…

Господь хочет всех спасти и по благости Своей призывает весь мир. Воли от души Господь не отнимает, но благодатью Своею толкает ее к добру и влечет к Своей любви… Молитвенник всех любит и всех жалеет, ибо благодать Святого Духа научила его любви… От любви душа всякому человеку хочет больше добра, чем себе, и радуется, когда видит, что другим лучше, и скорбит, когда видит, что они мучаются… Нужно иметь милующее сердце, и не только человека любить, но и всякую тварь жалеть, — все, что создано Богом… До слез жалко мне людей, которые не знают Бога, не знают Его милостей. Нам же Господь показал Себя Духом Святым, и мы живем во свете Его святых заповедей… Милостивый Господь иногда дает душе покой в Боге, а иногда сердечную болезнь за всю вселенную, дабы все люди покаялись и вошли в рай. Познавшая сладость Духа Святого душа всем желает того же, ибо сладость Господня не дает душе быть самолюбивой, но дает ей любовь, которая истекает из сердца… От жалости к бедному народу я заплакал, и стало мне жалко всю вселенную и всякую тварь… Не всякий может быть царем или князем; не всякий может быть патриархом, или игуменом, или начальником; но во всяком чине можно любить Бога и угодить Ему, и только это важно. И кто больше любит Бога на земле, тот в большей славе будет в Царствии. Кто больше любит, тот сильнее стремится к Богу, тот ближе будет к Нему. Каждый будет прославлен в меру любви своей…

Когда душа научится любви от Господа, то ей жалко всю вселенную, всякую тварь Божию, и она молится, чтобы все люди покаялись и приняли благодать Святого Духа… Если душа любит народ и жалеет его, то молитва не может прекратиться… Молитесь за людей… Жалейте народ Божий… Конечно, трудно… Молиться за людей — это кровь проливать… но надо молиться»{212}.

15. Три периода (К стр. 63)

Когда речь заходит о сочувствии ума сердцу, о поиске сердечного места, о соединении ума с сердцем, то может возникать некоторая неясность и недоумение в связи с несогласованным употреблением разными авторами одних и тех же терминов. Например, то, что часто для простоты называется стать умом (или вниманием) «в сердце», в более строгом смысле следовало бы определить как удержание ума «в верхней части сердца», или в «преддверии» сердечном, по выражению Исихия Иерусалимского{213}. Именно здесь, в верхней, но не в средней или нижней части сердца, находится то, что называется в аскетике сердечным местом. Сосредоточение ума в этом месте обычно сопутствует деятельной умно-сердечной молитве. Нужно учесть, что это состояние совершенно отлично от иного, в котором ум силою благодати бывает всеобъемлюще соединен с сердцем, таинственно погружен в глубь его при непрестанной самодвижной молитве. Последнее благодатное состояние точнее было бы определить как пребывание «в глубине сердца». Такими словами прп. Григорий Синаит определяет молитву созерцателя: «Дух влечет к Себе ум, водружая его в глубине сердца и освобождая от привычки к круговращению»{214}. При этом благодатном состоянии ум неизъяснимо пребывает в недрах сердечных, а молитва непрестанно совершается в сердце Духом Святым без каких-либо усилий со стороны человека.