Лиловый (Ii) - Ганнибал

   -- Тихо-тихо, упадет! -- его пальцы перехватили ее и заставили отпустить. -- Лучше посмотрись в зеркало.

   Вне себя от ярости, Волтайр все-таки послушно поднялась с места и подошла к зеркальной дверце кухонного шкафа. И обнаружила, что в волосах у нее запутался крупный тропический цветок с багровыми лепестками.

   -- Где ты достал его? -- обескураженно спросила она.

   -- В парке в Бангоре, -- пояснил руосец, сунув большие пальцы рук в карманы. -- Наверное, я плохо поступил, но мне ужасно хотелось посмотреть, правда ли он будет так здорово смотреться в твоих волосах. Черт возьми, ты такая бледная, я и в самом деле так сильно тебя напугал?

   -- Дурак, -- почти что истерично воскликнула Волтайр, а потом рассмеялась. -- Где ты был?

   -- Да в Бангоре же, -- недоуменно повторил Леарза.

   -- С кем, что ты там делал? Это же на другом конце планеты!

   Он с независимым видом задрал нос.

   -- Один, -- сказал он. -- Еще Бел в свое время сказал мне, что мне нужно много путешествовать, чтобы быстрее здесь освоиться, вот я и путешествую!

   Волтайр даже не нашлась, что ответить на это, только всплеснула руками. Тут дверь открылась, и на кухню вошел сам Беленос, сначала сердито посмотрел на Леарзу, потом в глаза ему бросилось яркое пятно: цветок в волосах сестры.

   -- Он был в Бангоре, -- сказала она. -- Один. Тильда тут ни при чем, Бел.

   -- А, а причем тут Тильда? -- не понял Леарза, переводя взгляд с одного на другую.

   -- Каким же это образом ты туда добрался, мне интересно? -- спросил Морвейн.

   -- По воздуху, -- не моргнув глазом, ответил руосец. На каменном лице Морвейна ничего не отразилось, но его голос стал как будто вкрадчивее.

   -- На аэро? И когда же ты научился управлять им?

   -- Н-неделю назад, -- честно признался Леарза. Морвейн дернул бровью.

   -- Что, сам? Или кто-то научил тебя?

   -- А чего там управлять, -- удивился китаб. -- Там управление не сложнее планшета. И...

   -- Леарза! -- перебила его Волтайр, в глазах которой отразился запоздалый ужас. -- Ты

в одиночку

летаешь на аэро? И ты даже ничего не сказал ни мне, ни Белу?

   -- А что?

   -- Н-да, -- буркнул Морвейн, сунув руки в карманы штанов. -- И профессор Квинн еще сомневался, сумеет ли этот прохвост ассимилироваться в Кеттерле.

   -- Я всего лишь позаимствовал аэро... -- сказал Леарза, потом сообразил, что говорит, и растерялся. -- Ну, ты вечно отсутствуешь, а Волтайр была занята...

   Но Бел уже вышел с кухни, не сказав больше ни слова; Волтайр обернулась к зеркалу и поправила цветок в волосах.

   -- Я не хотел его злить, -- расстроился будто китаб. -- И тебя тоже. Извини! Просто мне хотелось посмотреть... и Корвин уехал, и Сет, а Тильда работает и сказала, что у нее мало времени, а...

   -- Он на самом деле рад, -- перебила его женщина. -- Только не умеет это показывать. Так что, и ты все это время просто ездил по городам? В одиночестве?

   -- Ну да, -- Леарза развел руками. -- Я где только не побывал! Хочешь, покажу карту? Я отмечал каждый город, в котором был, красным цветом...

   Волтайр наконец улыбнулась; она и сама не знала, что была очень хороша с этим алым цветком в волосах, бледная от высохших слез, с блестящими глазами.

   -- Покажи, -- сказала она. -- Только в следующий раз поедем вместе, договорились?

   -- Ладно, -- завороженный, согласился Леарза.

   ***

   Она пришла и на следующий вечер, хотя особенно счастливой не выглядела, все так же жадно ела, давясь чаем, и спешно принялась раздеваться. Он остановил ее на середине, намочил платок водой из пыльной бутылки и вытер ее грязное лицо.

   Она сидела смирно, не дергаясь, и только недоуменно хлопала глазами.

   Таггарт знал, что она живет в такой же крошечной комнатушке совершенно одна, и родных у нее, кажется, не было. С чистым лицом она выглядела моложе, в ней даже была своеобразная привлекательность, и потом, когда она стояла перед ним нагая, чуть раскачиваясь, и расплетала свои волосы, он подумал, что она напоминает репей: невзрачная, цепкая, никому не нужная и так отчаянно желающая жить.

   Она не то чтобы мешала ему, и он не стал ее отталкивать от себя, позволил переночевать в тот раз, а там прошла целая неделя, в течение которой Нина все оставалась у него, и вот Таггарт, вернувшись к себе, обнаружил, что она деловито согнулась на его постели над порванной рубахой, делая аккуратные маленькие стежки кривой иголкой.

   Так закончился месяц, и в следующем Нине уже выдали ее плату, а она сложила деньги перед Таггартом и продолжала жить у него, и он даже привык.

   -- Я поначалу боялась тебя, -- как-то призналась она, сидя в постели со скрещенными ногами, пока он возился с очередной схемой возле лампы. -- Ты не такой, как все, есть в тебе что-то... пугающее.

   -- Что же? -- безразличным тоном спросил он.

   -- Не знаю, -- сказала Нина, трогая себя за пальцы на ноге. -- Может, ты никогда не злишься. Поэтому. И вообще у тебя всегда одинаковое лицо, будто ты совсем ничего не чувствуешь.

   Таггарт посмотрел на нее, и уголок его рта приподнялся.

   -- Я привык держать свои чувства при себе, -- пояснил он. -- ...А теперь ты боишься?

   -- Нет, -- доверчиво отозвалась женщина. -- Я рада, что тогда поборола свой страх и пошла за тобой. Внутри ты совсем не такой холодный, как снаружи.

   Он отвернулся, вновь обратив свое внимание на схему. Она была похожа на ребенка, и он осознавал, что она в действительности так и не шагнула за какую-то определенную черту, делающую из ребенка взрослого; но в этой своей детской простоте она верно поняла его, можно даже сказать, что и раскусила. Она точно определила, чем он отличается от остальных закованных и даже аристократов.

   Нина молчала, дергая себя за ступню, но сидеть без дела ей было скучно, а спать он еще не собирался, и она сказала:

   -- Когда я была маленькой, я знаешь о чем мечтала? Что какой-нибудь аристократ влюбится в меня и заберет к себе в Централ, а там сделает такой же аристократкой.

   -- А что, такое разве случается? -- хмыкнул Таггарт.

   -- Конечно же, нет, -- снисходительно улыбнулась Нина. -- Аристократами не становятся, ими только можно родиться. Но каждая девочка в детстве мечтает об этом. ...А ты мечтал о чем-нибудь?

   Он задумался, подняв взгляд.

   -- Я хотел встретиться с инопланетянами, -- потом сказал он. -- Полететь в космос, ну все такое.

   Нина нахмурила тонкие брови, удивленно посмотрела на него.

   -- Разве тебе не было страшно?

   -- Чего?

   -- Встретить...

других

. А если они захотят убить всех нас?

   -- С чего бы это им?

   -- Ну... но ведь во всех сказках обязательно приходят злые инопланетяне, которые всех хотят убить.

   Таггарт оперся ладонью о корпус схемы, почти что грустно рассмеялся. Ее детского сознания не хватало, чтобы перешагнуть через сказки, и он знал это. И уж конечно, его настоящая мечта, которую он лелеял еще мальчишкой и из-за которой пошел в разведческий корпус, была недосягаема для ее понимания.

   -- Ну, разумеется, я мечтал не о таких инопланетянах, -- сказал он.

   Нина поежилась.

   -- Я слышала страшные истории, -- призналась она, обхватила себя ладонями за узкие плечи. -- Кто-то говорит, что это все было на самом деле. Что когда-то мы жили на другой планете, но потом нас прогнали и хотели уничтожить. Мудрый Арлен спас нас и привел сюда, а злые инопланетяне не нашли нас здесь, но говорят, что когда-нибудь они нас найдут и перебьют всех.

   -- Такого я не слышал, -- осторожно сказал Таггарт, больше делая вид, что продолжает ковыряться в схеме. -- Расскажи.

   -- Арлен был сыном бога и привел нас на Анвин, -- послушно произнесла Нина. -- Много людей шло за ним, но до конца дошли только самые верные, остальные рассеялись по чужим планетам и все были убиты. Корабли врагов преследовали нас день и ночь. Наконец Арлену удалось обмануть их, но мы все летели и летели в пустоте, и не было ни одной планеты, на которой мы могли бы устроиться. Тогда Арлен воззвал к богу, и в этот самый миг показалась красивая звезда, вокруг которой и движется Анвин. Арлен сразу понял, что бог послал нам спасение, и мы приземлились тут и построили первый город. ...Неужели ты и вправду не знаешь этой истории?

   -- Мне некому было рассказывать сказки, -- соврал Таггарт. -- И что, эти инопланетяне, которые гнались за нами, когда-нибудь нас действительно найдут?

   -- Ну, так говорят, -- ответила Нина. -- ...Иди сюда, мне холодно. И страшно. Это все ты со своими вопросами.

   Он бездумно отложил отвертку в сторону и забрался к ней в постель. Она в самом деле замерзла, прижалась к нему. Она была потерявшимся ребенком, бездомным животным, прибилась к нему, как щепка к холодному чужому берегу, и вот-вот новой волной ее унесет прочь, быть может, окончательно поглотит и уничтожит, но пока она была рядом и доверчиво льнула к его груди, и Таггарт, закрыв глаза, принялся почти что ласково гладить ее по волосам.