Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон

Что ж, ответы несложны. Во-первых, настолько самобытных, но при этом верных духу книги адаптаций «Пиноккио» до сих пор не было. Во-вторых, перед нами фильм Гильермо дель Торо, что отражено уже в названии; скажем так, это в сотни раз более авторское кино, чем свежая диснеевская экранизация Роберта Земекиса, при встрече с которой имени режиссера можно и не заметить. В-третьих, много ли вы видели «Пиноккио», рассказанных языком кукольной анимации?

Наконец, именно этот «Пиноккио» шокирующе точно совпал с временем. Отходя от канона, дель Торо рассказывает историю о диктатуре, тоталитарном мышлении, фашизме, войне и маленьком деревянном диссиденте (да, там употребляется именно это слово). Несколько сильнейших сцен посвящено пропагандистскому искусству и его антиподу – площадному протестному театру. Многое сказано о промывке мозгов. Есть даже побочная линия, посвященная мобилизации. Но обвинить автора в конъюнктуре не получится, ведь замысел дель Торо вынашивал полтора десятилетия. Да и темой фашизма заворожен с давних пор. Два его, возможно, лучших фильма – «Хребет дьявола» и «Лабиринт фавна» – говорили на языке хоррора, и сказки именно об этом. «Пиноккио» – своеобразное завершение трилогии, хоть место действия здесь Италия, а не Испания. А вот эпоха примерно та же.

Конечно, у дель Торо – собственный, ни на что не похожий «Пиноккио». Однако из этого не следует, что книга Коллоди для него – лишь материал для растопки. Мексиканский режиссер всегда ассоциировал себя с деревянным человечком из сказки, как и с его старшим кузеном из Великобритании – чудовищем Франкенштейна. Недаром его кукольный Пиноккио, неуклюжий и кособокий, с одним ухом, торчащими отовсюду сучками и гвоздями, так похож на персонажа Мэри Шелли. С тем, разве что, отличием, что отродье Франкенштейна было трагическим, страдающим монстром, а Пиноккио – монстр комичный и абсурдно оптимистичный. Он не теряет присутствия духа, даже когда заходит в церковь и набожные прихожанки объявляют его демоном. В галерею любимых фриков и страшилищ дель Торо – Хеллбой, Фавн, Амфибия и т. д. – его новый герой вписывается совершенно органично.

Радикально меняя, сокращая, дописывая и перемонтируя сказку Коллоди, дель Торо одновременно ее анализирует – и не менее увлекательно, чем это сделал философ Джорджо Агамбен, выпустивший свою книгу о деревянном человечке в прошлом году.

Например, зачем Джепетто вообще решил вырезать из дерева куклу? По версии режиссера, столяр был отцом-одиночкой, потерявшим во время Первой мировой единственного сына по имени Карло (очевидно, в честь автора книги). Он проклял все, запил, проводил дни и ночи у могилы сына, где из подобранной им шишки за долгие годы выросла сосна. Срубив ее в пьяном припадке, Джепетто наскоро вырезал себе из дерева нового ребенка. Поэтому тот вышел настолько несовершенным. А Голубая фея пожалела старика и оживила куклу – пусть у него будет новый сын. Джепетто и пугается ожившего поутру Пиноккио, и учится его любить, и раздражается, что тот настолько непохож на Карло. Таким образом, перед нами еще и тонкое психологическое исследование феномена приемного родительства. А заодно очередное признание дель Торо в любви его отцу. По словам режиссера, каждый его фильм так или иначе об этом.

Что такое превращение в «настоящего мальчика» – движущая сила книги Коллоди и практически всех ее адаптаций? Дель Торо предлагает нетривиальную интерпретацию. Его Пиноккио не должен пытаться стать человеком, постепенно исцеляясь от бездумного эгоизма, как было в нравоучительном первоисточнике. Деревянный нонконформист упрям и последователен, он не намерен смирять свой бунтарский дух (в чем родствен советскому Буратино, который тоже ни в кого не стремился превратиться). Напротив, верность себе героя многое даст его близким и трансформирует большинство из них – от Джепетто до говорящего сверчка, получившего в мультфильме дель Торо имя Себастьян Джей Крикет и профессию писателя. Так вот, «настоящими людьми» здесь учатся быть практически все персонажи, хоть и с разным успехом. Все, кроме Пиноккио. Только к финалу им удается понять, что деревянный мальчик был настоящим с самого начала.

По сути, выбор самой формы кукольной анимации – герои фильма не нарисованы на компьютере, все модели, персонажи и декорации создавались вручную на протяжении нескольких лет, – это тоже форма рефлексии о содержании «Пиноккио». Ведь кукольный театр – стихия, из которой выросла сказка Коллоди, а театральная компания импульсивного и жестокого Манджафоко (прообраза советского Карабаса-Барабаса), ее актеры и сюжеты, – плоть от плоти итальянского фольклора. Но Пиноккио – марионетка без ниток и кукловода. Остальные же арлекины и коломбины в мультфильме – ненастоящие: обычные безжизненные марионетки, управляемые дрессированной обезьяной. Сам же театр превратился в зловещий бродячий цирк, немедленно вызывающий в памяти параллели с «Аллеей кошмаров» дель Торо, вышедшей в 2021 году.

Форма и содержание здесь неразделимы. Как неотделим мексиканский автор и вдохновитель от своего соавтора и сорежиссера, аниматора Марка Густафсона и его команды, ожививших самые дикие фантазии и мечты дель Торо. Здесь все рукотворное, кустарное, в самом деле живое. Работа каждого актера озвучания – плод любви: надтреснутый голос Дэвида Брэдли (Джепетто), резонерская бодрость Юэна Макгрегора (сверчок Крикет), иезуитское обаяние Кристофа Вальца (граф Вольпе, хозяин балагана), идеально переданная давним другом и соратником режиссера Роном Перлманом непреклонность фашистского лидера (Подеста), мудрость и милосердие Тильды Суинтон (Голубая фея), даже совсем неожиданное комикование Кейт Бланшетт, озвучившей невербальные ужимки и писки обезьянки Спаццатуры. Важнейший голос фильма – музыка Александра Деспла, написанная для оркестра с помощью исключительно деревянных инструментов.

Тем не менее штукарство и виртуозность не заслоняют в «Пиноккио» содержания, требующего от зрителя концентрации и серьезного отношения. Допустим, не все узнают портрет на стене в каморке сверчка – а ведь это Шопенгауэр. Сразу становится яснее присказка философичного насекомого «Жизнь – боль», которой он сопровождает каждую попытку его прихлопнуть. Не каждому что-то скажет и имя графа Вольпе – персонажа, в котором дель Торо объединил черты коллодиевских Манджафоко и Лиса. Меж тем, почти такую же фамилию носил видный функционер фашистской Италии и основатель Венецианского кинофестиваля.

Действие происходит в 1930-х, при Муссолини. Дуче и сам появится на экране, зайдя на представление Пиноккио. Деревянный бунтарь будет превращен в «идеального солдата», а фашистский лагерь для молодежи в этой версии сказки Коллоди заменит Страну развлечений, где детей превращали в ослов. Протест против бессмысленной муштры и процветающего культа войны приведет героя в прямом смысле слова к мученичеству. Сцена сожжения Пиноккио напрямую отсылает к профессии его отца – резчик по дереву Джепетто создал для собора родного городка распятие. Его Христос, поврежденный при бомбардировке, долгие годы остается незавершенным, как и недоделанный Пиноккио. Подобно Спасителю, Пиноккио проявляет непреклонность, страдает, умирает и возрождается.

К христианской эмблематике, неотделимой от морализаторства, дель Торо добавляет несколько возмутительных (или восхитительных) нюансов. Миром на Земле управляет Голубая фея – в его версии, многорукое крылатое чудовище, живущее в лесу, чьи крылья усыпаны глазами. Что-то вроде архангела с византийских фресок, но в довольно еретической модификации. А миром загробным – напоминающая химеру или сфинкса ее сестра Смерть, которую озвучила та же Тильда Суинтон. У нее на посылках – четыре черных скелетоподобных кролика, в промежутках между работой гробовщиков режущиеся в карты. Причем у обеих фей лица закрыты антропоморфными масками. Видимо, подлинное обличие неземных могущественных сознаний слишком ужасно, чтобы показывать его не только деревянному мальчику, но и зрителям Netflix.

Пиноккио Коллоди – everyman, «любой человек». А Пиноккио дель Торо – прежде всего непокорный и верный себе артист. Его влечет сцена и прельщает успех, но плясать под чужую дудку он не намерен. Несомненно, из этого убеждения и родился изумительный мультфильм, спродюсированный стриминговым гигантом, но оставшийся на сто процентов авторским творением мексиканского режиссера.