Номерные сказки - Евгений Шестаков

Тягостью сделалась мужу. И он уплывает.

Ух!

С шумом ударили крепкия веслы о льды!

Тронулся грозный "Варяг" наш навстречу невзгодам.

Царь Одиссей круторукий смотрит с бушприта в бинокль,

Планы его велики, как опухшего мамонта шкура.

Я, бледнолобый поэт, от качки блюю беспрестанно

На фок и на грот, и даже на клотик с бизанью.

Крепко построен, весьма оснащен наш "Титаник" громоздкий.

Сто сорок тысяч дерев на него изрубили в капусту,

Склеив затем из опилок комод превосходный румынский,

Который к тому же плавуч оказался на диво.

Сам сэр Гефест принародно на крепость "Аврору" проверил,

Из носовой своей дырки стальною соплей хлобыстнув.

И не попав. Столь увертлив корабль, с виду большой и брюхатый.

И матерясь. Очень груб металлургический бог.

Много ночей ткали хлопок на парус ткачихи,

Самых больших пауков ловкостью рук посрамив,

И детской слюною скрепляли с яйцом пополам вместо клея,

Чтобы Борей мощнодуйный на хер бы их не порвал.

Ох!.."

В этот день произошло важное событие, могущее иметь, как выспренне сказал его величество государь, "зело изрядные воспоследственные влияния как в нонешнем, тако же и в будущем бытии самого государства и равно составляющих его людских личностей местного человечества". То есть, в переводе с ученого, событие было важное. А именно — к царевне приехали учителя. Будучи девицей не только знатного происхождения, но и немалого при этом ума, ее высочество училась на дому, вызывая преподавателей лишь на сессию. Каковая случалась у нее не раз в полгода, что бывает у обычных студиозусов, а гораздо чаще. Ибо царевна грызла гранит и мрамор наук со скоростью непревзойденной. Один за другим менялись предметы, один за другим менялись учителя, многие из последних уже стали уступать царевой дочке в обширности и глубине знаний.

Сессия собиралась быть не простая, а выпускная. Ее высочество вознамерилась подать документы на заочное в Сорбонну, поэтому, дабы не ударить в грязь прелестным своим лицом, подготовилась лучше некуда. По зоологии была написана превосходная работа "Ремонт зайца в полевых условиях". По ботанике — такое детальное исследование как "Методика зимнего самосогрева деревьев потиранием веток о ветки". В астрономии царевна отличилась монографией "Десять способов впучиванья глаз обратно после долгого наблюденья за небом". Историческая наука с ее помощью пополнилась монументальным трудом "Роль кретинов в упадке Римской цивилизации", а такая редкая дисциплина как прикладная уринофобия, собственно, и возникла благодаря царевне, написавшей знаменитые заметки "Пугание бабаем как основа морального воспитания". Мало того, ученая дева удостоилась признания и как автор многочисленных открытий. Вспомнить хотя бы поразительный ее эксперимент с шерстяным клубком, серебряной амальгамой, веником и бациллой тифа. Исключительно просто и изящно было доказано, что при определенном порядке взаимодействия данных элементов ничего может не произойти в течение сколь угодно долгого времени. Одной из первых в своей научной работе царевна использовала такие ставшие вскоре популярными приборы как клещевой энцефалограф, умометр и складной деревянный запоминатель. За эти и другие свои достижения только в текущем квартале она получила почетный диплом парижского "Общества охраны друзей природы", медаль венской академии "За невозможное ухищренье ума" и попала в почетный околонобелевский список "Лучшие тетки и девки мира".

Его величество государь, несмотря на неграмотность, благоволил наукам. Приехавших со всего света преподавателей, числом около дюжины, расселили во дворце с максимальными удобствами и окружили заботой. Перед обедом они были официально представлены царю. И он приятно был поражен, узнав, какие мощные мужи делятся знаниями с его дочерью. Сам Иоганнус Маткен унд Яйкен фон Зельценштрудель, создатель теории центробежных чисел, преподает, оказывается, царевне высшую арифметику. Поклон. Ответный поклон и приглашение сесть. Ни кто иной как прославленный Пук Фунь из Динь Дзыня обучает царевну левостороннему правописанию кистью. Глубокий поклон. Ответный поклон с улыбкой. Мудрейший Козанострадамус Палермский помогает преумножать познания ее высочества в таких сложных науках как подводная ухолокация, физика чугунного ядра и управляемое гниение домашних отбросов. Преисполненный достоинства поклон. Ответный поклон с открытым от удивления ртом. Господи, надо же! И даже сам великий Иеронимус Неуронимский из Брюквенбурга счел необходимым приехать и помочь разобраться царевне с цифровой буквологией! Изящный, несмотря на возраст, поклон. Ответный поклон с радушным разведением рук. Приветственная речь государя в честь прибывших.

— Значит вот... как бы от лица страны и внутри себя лично... Рад иметь вас видеть высокими гостями сюда!

Его величество был взволнован присутствием столь именитых людей, поэтому говорил несколько сбивчиво. К тому же ему казалось, что если коверкать язык, то он будет более понятен иностранцам. Поэтому то, что говорил царь, не всегда было понятно сидящим поодаль царице, царевне, шуту и приглашенным боярам.

— Вот они... эти самые в целом науки... Поскоку постоку тока из их проистекает человечье гуманство, отличное его от зверей... Я в нашем лице... завсегда привык попекать... и отнюдь всячески помогать... чтобы в этом смысле они потомки нами предками не страмились! Ибо... Ибо дабы чтобы страна мало-мало хороший был — надо тихо-тихо наука всякий любить. И туда-сюда его развивать. Вот. Потому что наука есть тот самый, какой никак без его нельзя. Никому! Всегда. Ведь ежели кто науку в себе развил — у того что? У того как минимум аллес гут. Тоись, вашим языком говоря, алле пешкен нах дамкен. Та страна, у которой ученые беспрестанно с колбами дружат, закрытые открытия открывают, изобретения сочиняют — та страна что? Везде поперед других и в выгоде по самые уши. Вот у меня, к примеру, в прошлом годе отрок такой сыскался... Кляйн киндер безусен, чтоб вам понятно. Так он, ферштеешь ли, из собственной башки такую хрень вымудрил! Чтобы, значит, шишкен с елкен легче сбивать. С кедрен, тоись. От такую от дуру на четырех колесах построил! С педалями. Для ног и рук. Он крутит, она едет, оно с боков колотушками по стволам лупит. Они прям сверху и валятся. Шишки, белки и дятлы. Заготовительный комбайн называется. Орехо-шкуро-перьевой самоходный. Двойного применения. Ежли в случае войны да на врага выпустить — и врага всякого любо-дорого заготовит.

Государь приосанился. Ему было приятно, что слова его с большим вниманием слушали именитые и известные. И вдвойне приятно от того, что было чем блеснуть из отечественных достижений.

— Али вон надысь мужик один оттопырил! Мало ему, что грамотный. Дак взял и обсерваторию у себя на дому придумал. Со стеклами. в трубке. Сам с рождения лупоглазый, да стеклы ишо приставит — и вся-то перспектива наглядная прям тут же ему видна! Много там всего насмотрел... Планеты, говорит, круглые черт-те где аж летают, и человечки малые сверху на их живут. Иностранные планетяне. Прям, говорит, так же точно печки в домиках топят, за скотиной ходят и метелят друг дружку по праздникам. Только по три глаза у кажного и головы промеж ног. Да солнце зеленое. Да Господу редко молятся. Потому что очень уж далеко, молитва долго идет...

Его величество с полным на то правом мог бы долго говорить о достижениях соотечественников. Мог бы упомянуть и умного поповского сына, в юном возрасте выучившего сорок семь языков, включая немой древнегреческий и дельфиний. Мог бы похвастаться способностями боярина-декламатора, который в ходе чисто научного опыта с использованием спиртосодержащих растворов целых семь часов оставался разумен после заправки оными на три четверти общего объема тела. И из семи часов пять с половиною говорил дельно и связно на различные предлагаемые ему темы. Включая такие даже для трезвого человека сложные как эмансипация самок у обезьян и характер процесса зарождения ветра в кишечнике.

Но его величество не стал бахвалиться перед высоким собранием. И в окончание своей речи просто от всего сердца поблагодарил дорогих гостей. И пригласил отобедать. Это был своего рода хитрый дипломатический шаг. Потому что матушка-государыня с царевною вместе даром времени не теряли и наготовили такого, что даже бывалые дворцовые мыши, находясь под полом, от вкуснейших запахов сидели в слюнях по пояс. Роскошный обед продолжался до самого ужина и, после небольшого перерыва, до вертикального положения обеих часовых стрелок. Спать же из дорогих гостей никто не пошел. Их, объевшихся, относили.

В этот хмурый январский день вся наличная династия и весь придворный штат торчали с утра во дворце и занимались кто чем. Царевна в своей светелке сдавала одному из прибывших учителей устный экзамен по физкультуре. Другие преподаватели спали в отведенных им горницах, восстанавливая силы после долгой дороги. Матушка-царица взялась вязать им на память шарфики с монограммами и сильно в том преуспела, невероятно ловкими и быстрыми движеньями спиц делая едва ли не сотню узлов в минуту. Бабки-приживалки, группируясь по интересам в шебутные сообщества, играли в карты, лузгали семечки и лениво интриговали. Одна из них вспомнила, что другая вчера наступила ей на ногу, и на этой почве всего через полчаса бились словесно уже две немалые коалиции. Среди повторяющихся выражений наиболее частыми были "страмота кургузая", "дрань занозная" и "Да я тебя раздолбаю, как дятел спичку!"