Аграрная исстория Древнего мира - Макс Вебер

Обработка полей требовала исстари сравнительно немного времени. В их удобрении не било надобности; отдых земли под паром был не нужен; плодопеременная система была делом личного выбора. В зависимости от этого интенсивность труда при обработке земли во времена фараонов была довольно умеренной: каждые 6 арур (12/3 гектара) пахотной земли в одном памятнике времен XVIII династии прикрепляют, по-видимому, к одной семье рабов (впрочем, в одном памятнике из эпохи Шешонкидов[109] на семью приходится 0,7 аруры: по расчету Ревилью, на земле, возделываемой под огороды (Gardenland), 5 человек несли барщину на 4 арурах). Напротив, папирусы kahun’а (XII династия) определяют по 10 арур (2,75 га) на человека. Длинный перерыв в работе, который, как ни смотреть на эти и позднейшие, конечно, весьма различные данные, существовал в египетском сельском хозяйстве, давал возможность, с одной стороны, исполнять колоссальные строительные повинности для фараона, с другой стороны — открывал возможность очень широкой побочной работы в области промышленности, для рынка ли, или, в виде литургии, на царские магазины. Может быть, этим, созданным естественными условиями земледелия, положением можно объяснить и то, что в Египте в гораздо меньшей мере, чем где-либо, произошло отделение промышленности от сельского хозяйства в форме образования городов. С другой стороны, это имело (тогда, как и теперь) свою причину и в географической конфигурации страны: река как естественная огромная дорога, по которой шел хозяйственный оборот, с непрерывной узкой полосой населенной земли по обе стороны. Далее, решающую роль здесь играл социальный строй страны (единая система барщины и литургий, см. ниже) и военно-политическое устройство (мирный характер Древнего царства до вторжения гиксосов[110], военное устройство Нового царства, опирающееся на наемников и на литургии крестьянского военного сословия). Что страна «не имела городов», это справедливо, конечно, лишь в том смысле, что ее крепости и более крупные поселения настолько не имели тех признаков, которые присущи античным городам, даже городам Месопотамии, что вся страна в древнеегипетские, как и в птолемеевские времена, была разделена в административном отношении сплошь на сельские округа, и привилегий городского гражданства и даже наделенных ограниченной автономией заведующих управлением городских корпораций не существовало (кроме, как в трех населенных эллинами городах).

Существовало ли в языке особое национальное название для рабов, достоверно не известно. На табличках (даже те слова, которые чаще всего употреблялись для обозначения военнопленных, беглых рабов, покупных рабов (boku, honu), употреблялись в применении и к самым высшим светским или духовным должностным лицам (что касается жрецов, то в пояснение сказанного надо вспомнить, что уже в Среднем царстве существовала организация «жрецов по часам», «Stundenpriester», которые были разделены на четыре жреческие филы и совершали богослужение сменами — совершенно наподобие смен отбывавших барщину рабочих фараона, о которых речь еще впереди). Огромное количество выражений существует для обозначения одного и того же, несомненно, несвободного состояния, и тщательнейшим изысканиям (например, Ж. Байо) до сих пор не удалось их классифицировать с той или иной степенью достоверности ни этимологически, ни по ремеслу, ни по сословию, из которого они происходят, если не считать весьма немногих, упоминаемых ниже, но всегда лишь приблизительно проведенных разграничений. Основная особенность государства, опирающегося на литургии (Leiturgiestaat), каким вполне является Египет, в эпоху Нового царства, а в зародыше уже и в эпоху Древнего царства, заключается в следующем: каждое отдельное лицо является прикрепленным к той функции, которую оно выполняет в социальном организме, поэтому в принципе каждый не свободен. Уже в древнейшие исторические времена этот порядок получил такое широкое развитие, что если и существуют привилегированные слои общества, то во всяком случае не существует юридически свободных граждан в смысле эллинской κώμη или πόλις[111], и в принципе каждый раб, по крайней мере, если ему удавалось сделать карьеру «писца», носил «в своем солдатском ранце маршальский жезл». Разумеется, покупные рабы встречаются в большом количестве. Но цены на рабов, сравнительно с ценами на землю, по-видимому, возросли с эпохи Нового царства; раб стоил, как мы это видим в одном памятнике, относящемся к эпохе Шешонкидов (ливийская династия), почти столько же, сколько и то количество земли, которое он обрабатывал. При Дарии[112] он стоил, по свидетельству одного памятника, в 12 раз больше, между тем, как цена на землю была ниже, чем в более древних памятниках. Египет вел, правда, по временам большие разбойнические войны, и в эпоху династий Тутмоса и Аменхотепа[113] платили дань рабами. Но эти рабы предназначались для домашнего обихода самого царя. Дошедшие до нас цифры пленных — поскольку оьи заслуживают доверия — не высоки. Уже эти условия рабского рынка и упомянутые выше цены на рабов — если признать их типичными — должны были с течением времени делать все более и более затруднительной частную эксплуатацию рабского труда в крупном сельскохозяйственном производстве. Впоследствии сильный рост цен на землю делал подобную эксплуатацию тем более невыгодной (unrentabel). Все несвободные имеют обычно собственную семью; только военнопленные ее не имеют.

В Древнем царстве функцию рабства исполняют клиентела и колонат.

В общем признано, что власть фараонов возникла в Верхнем и Нижнем Египте путем покорения отдельных областных царей («Gaukönige») и превращения их в наделенных ленами «номархов» (наподобие «patesi» Междуречья). «Владетель бурга» как титул должностного лица встречается еще в позднейшее время. Прежняя независимость областных князей сказывается также в существовавшей, по-видимому, в Древнем царстве монополизации многих жреческих мест известными «благородными» фамилиями. Дружина из сотрапезников и тут была зародышем ленной аристократии: слово, употреблявшееся позднее наряду с другими для обозначения «раба» — «хамсу» (chamsu) — первоначально означало свободного министериала[114] (поэтому оно употребляется и в смысле любовной «службы»). Но в Египте, благодаря абсолютной зависимости всех от бюрократической системы регулирования Нила, дружинные отношения (das Gefolgschaftsverhältnis) распространились на все сферы социальной жизни. Уже суд постепенно должен был признать положение: «Nul homme sans maitre»[115] — «Человек без господина (покровителя)» считался лишенным защиты. Все население страны представляло собой иерархию клиентов («amach»). Царство фараона представляет собой уже в древнейшие времена «крепостное государство» (Fronstaat): фараон держит в руках «бич» как атрибут власти. И, по-видимому (и это соответствовало бы и общей схеме развития), прикрепление крестьян к барщине и тем самым к земле, и мера их обременения барщиной были вначале сильнее в области устья Нила, в Нижнем Египте, чем в Верхнем Египте и, следовательно, имели свое начало там, где находились древнейшие пункты торговли. Если (будто бы) «колон» фараона времен царя Снофру[116] или, во всяком случае, до постройки пирамид выступает со своей собственной печатью, то из этого можно бы, казалось, заключить, что в то время порабощение царских крестьян было еще не так велико и началось лишь с эпохи великих сооружений (однако, не надо забывать — см. выше — расплывчатости выражений). Первоначально барщина, по-видимому, была мало дифференцирована и по профессиям. Цари Древнего царства требуют солдат, матросов и других подданных, цари XII династии — также воинов и жрецов для переноски тяжестей (Ментухотеп[117] потребовал 3 тыс. человек для перенесения крышки гроба). В более позднее время встречается также призыв лишь строительных рабочих всей страны.

Крестьяне области, лежащей по нижнему течению Нила, по-видимому, все считаются рабочими фараона и обрабатывают под надзором его чиновников назначенный каждому из них участок земли, продуктами которой распоряжаются согласно инструкции фараона. «Оценщик колонов» встречается в качестве должностного титула уже в IV тысячелетии. «Рету» («retu» — людей, во времена Птолемеев λαοι[118]) дарят вместе с поместьями. Напротив, признано, что в Верхнем Египте в то время продолжали существовать феодальные отношения и преобладали «свободные» крестьяне, т. е. в сущности, такие, которые преимущественно должны были платить оброк. И ремесленники также находятся не все в одинаковом положении: и в более позднее время встречаются (как будто) «свободные» сельские и городские ремесленники наряду с такими, которых фараон поселил как своих барщинников в городских кварталах, лежащих вокруг его дворцов. Но, конечно, это разграничение между ними едва ли гарантировано юридически. Большая фактическая возможность передвигаться с места на место, существовавшая у египетских наемных рабочих (для которых можно найти параллель в соответствующих явлениях русского крепостного права), не может считаться следствием их правового положения. «Рабочий» — это одно из обычных названий не принадлежащего к должностной и храмовой знати «народа»: барщинная повинность (die Robotpflicht), несомненно, распространялась субсидарно на всех. Отдельное лицо с давних пор является объектом власти фараона: и он, и его владение являются прежде всего таким-то «номером кадастра». Общины через посредство своего старосты солидарно отвечают за выполнение повинностей, возложенных на них царем. Таково, очевидно, первоначальное положение вещей. Поэтому уже Древнему царству было знакомо (как об этом свидетельствует, между прочим, берлинский иерархический папирус эпохи II династии) приобретшее впоследствии такое значение понятие «ιδια»: каждый должен быть в состоянии указать свое «местожительство», т. е. именно общину, к которой он «приписан», и где он может быть в случае надобности привлечен к исполнению государственных натуральных повинностей; в противном случае его имущество и особенно его семья попадает в руки фараона, который, конечно, и им самим может располагать по своему усмотрению. Впоследствии, например, барщинная повинность (по утверждению Ревилью, повсеместно) была регламентирована таким образом, что, например, каждый должен был обработать 2000–2500 квадратных локтей земли под овощи: такая огородная земля, очевидно, особенно часто возделывалась в собственном хозяйстве царя. Подданные платили подати зерном, скотом, тканями и другими произведениями домашнего производства.