Политическая история Первой мировой - Сергей Кремлев

Ну и бог с ней…

Вполне можно допустить, что кайзер Вильгельм, пастор Науман, канцлер Бетман в своих оценках шансов «Срединной Европы» теоретически не ошибались… Другое дело, что при том реальном политическом раскладе, который реализовался к 1914 году, их взгляды были опасной мечтой. Воплотиться в реальность идея «Срединной Европы» могла бы, но лишь в союзе с Россией или при нейтралитете России. А на такую возможность Вильгельм махнул рукой – в другую сторону давно тянул сам Нью-Бердичев. И этот антигерманский маневр проделывался провокаторами настолько ловко, что ход и смысл событий не улавливался даже теми, кому по возрасту, по положению и чину не мешало бы оказаться и более прозорливым.

Так, знаменитый генерал Брусилов одно время даже после Первой мировой войны был уверен в том, что «немец внешний и внутренний был у нас всесилен… В Петербурге была могущественная русско-немецкая партия, требовавшая во что бы то ни стало, ценой каких бы то ни было унижений крепкого союза с Германией, которая в то время демонстративно плевала на нас. Какая же при таких условиях могла быть подготовка умов народа к этой заведомо неминуемой войне, которая должна была решить участь России».

Тут Брусилову явно отказывает логика… Если «внутренний немец» был так тотально «всесилен», то с чего бы это война с «немцем внешним» была «заведомо неминуемой»? И не было ли более верным предположить обратное (и, увы, соответствующее реальности): как раз потому, что всесильными оказывались те, кому русско-германский союз был костью в прожорливом горле, абсолютно ненужная для России война стала с определенного момента «неминуемой»?

Не знаю, как уж там Германия на нас «плевала», будучи нашим крупнейшим торговым партнёром, поставлявшим к тому же промышленное оборудование для создания новейших отраслей производства… Но знаю, что англо-французы на Россию не плевали. Они её, да, лобызали, в том же «приступе страстей», что некогда испытывал небезызвестный Иуда Искариот, лобызая Иисуса Христа…

Между прочим, ещё раз о Брусилове… Аналитик Валентин Николаев сообщает, что генерал, состоявший в 20-е годы при РВС СССР для особо важных поручений, в одной из своих лекций назвал главных постоянных стратегических континентальных противников России: Англию, Турцию, Польшу… Зал удивился: а как же Германия, в войне с которой Брусилов, автор «брусиловского прорыва», так отличился?

«С ней нам нечего было делить, – ответил прозревший генерал, – нас просто стравили…»

Ну что тут сказать, читатель?

Пожалуй, одно: «ЭХ!!!»…

БЕССМЕРТНЫЕ боги могут относиться к тем, кто их предаёт, спокойно. У них в запасе вечность.

А у людей?

А у народов?

Для смертных существуют критические моменты, когда они или разрывают цепь губительных обстоятельств, или опутываются ими ещё крепче…

Не интересы «немецко-русской партии», а интересы Российского государства диктовали одно решение: отказаться от конфликта с немцами. И, что грустно, интуитивно это понимал (потому и колебался) даже такой слабый монарх, как Николай II.

И как ему было не сомневаться в правильности своего антигерманского выбора, если в феврале 1914 года на стол императора легла записка Петра Николаевича Дурново – крупнейшего деятеля Министерства внутренних дел Российской империи. В 1884—93 годах – директор департамента полиции, в 1900–1905 годах – товарищ министра, с сентября 1905 по апрель 1906 года – министр внутренних дел, Дурново был затем напрочь от министерства отставлен не без происков Витте. С 1906 года Пётр Николаевич стал членом Государственного Совета.

Дурново был лидером и знаменем крайне «правых». Ленин называл его «дикой собакой» и раз за разом употреблял формулу «Дубасовы и Дурново»… Генерал-адъютант Дубасов – московский губернатор в 1905–1906 годах – кроваво подавил московское Декабрьское восстание, а Дурново занимался тем же во всей России.

Да, классовый облик Дурново вполне ясен, это был монархист и защитник интересов исключительно имущих. Он был настолько последовательно и органично олигархичен, что от него отшатывалась даже олигархия. Но записку царю Дурново написал интересную и умную с любой точки взгляда на неё, и поэтому я процитирую её обширно…

«Жизненные интересы России и Германии, – писал Дурново, – нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств. Будущее Германии – на морях, то есть именно там, где у России, по существу наиболее континентальной из всех великих держав, нет никаких интересов»…

А что, разве это не так по сей день? Только кретины от геополитики и отъявленные коррупционеры могут выбрасывать народные деньги на французские «Мистрали» и ратовать за «океанский флот», отдавая в фактическое владение США и НАТО важнейшие регионы континентального Российского геополитического пространства, начиная с Украины!

Прекрасно понимал Дурново и бессмысленность нашей борьбы за черноморские проливы, которые «выпускают» русский флот всего лишь в Средиземное море, запертое Гибралтаром и контролируемое Англией (а теперь – Америкой).

Писал Дурново и так: «Скажу более, разгром Германии – в области нашего товарообмена – для нас невыгоден».

И Дурново не ограничился этой простой констатацией, а подробно описал суть взаимных экономических отношений:

«Что касается немецкого засилья в области нашей экономической жизни… Россия слишком бедна капиталами и промышленной предприимчивостью, чтобы могла обойтись без широкого притока иностранных капиталов. Поэтому известная зависимость от того или другого иностранного капитала неизбежна для нас до тех пор, пока промышленная предприимчивость и материальные средства русского населения не разовьются настолько, что дадут возможность совершенно отказаться от услуг иностранных предпринимателей… Но пока мы в них нуждаемся, немецкий капитал выгоднее для нас, чем всякий другой. Прежде всего, этот капитал из всех наиболее дешёвый, как довольствующийся наименьшим процентом предпринимательской прибыли… Мало того, значительная доля прибылей, получаемых на вложенные в русскую промышленность германские капиталы, и вовсе от нас не уходит: в отличие от английских и французских капиталистов, германские капиталисты и сами со своими капиталами переезжают в Россию. Англичане и французы сидят себе за границей, до последней копейки выбирая из России вырабатываемые их предприятиями барыши. Напротив того, немцы-предприниматели подолгу проживают в России и быстро русеют. Кто не видал, например, французов и англичан, чуть не всю жизнь проживающих в России и ни слова по-русски не говорящих. Напротив того, много ли видно в России немцев, которые хотя бы с акцентом, ломаным языком, но всё же не объяснялись бы по-русски?»…

Тут есть над чем думать и ныне живущим поколениям «дорогих россиян», усердно внимающих англосаксам…

Что же касается экономических аспектов конфликта с немцами, то Дурново мыслил прямо-таки как марксист:

«Последствием этой войны окажется такое экономическое положение, перед которым гнёт германского капитала покажется лёгким. Ведь не подлежит сомнению, что война потребует расходов, намного превышающих ограниченные финансовые ресурсы России. Придётся обратиться к кредиту союзных и нейтральных государств, а он будет оказан, разумеется, не даром… И вот неизбежно, даже после победоносного окончания войны, мы попадём в такую финансовую и экономическую кабалу к нашим кредиторам, по сравнению с которой теперешняя зависимость от германского капитала покажется идеалом».

Как в воду смотрел здесь Пётр Николаевич!

Удивительно, но ширящиеся антигерманские настроения в «образованных» столичных кругах даже советские историки объясняли тем, что растущему-де российскому торгово-промышленному капиталу начинала мешать германская конкуренция. Мол, разрыва русско-германского договора 1904 года особо желали промышленники, так как этим-де устранялся импорт в Россию «германских фабрикатов».

Но «фабрикат» «фабрикату» рознь. Из Германии в Россию поступала подавляющая часть экспорта по статье «машины и части машин». Одно дело – поставить «конкуренту» кровать, сваренную из прокатного «уголка», другое дело – поставить «уголок» и уж совсем иное – поставить прокатный стан, на котором этот «уголок» катают. Немцы поставляли нам кровати и прокат, но поставляли и прокатные станы. Так что германские поставки угрожали не столько внутреннему сбыту русских товаров, сколько планам технологического закабаления России англосаксонским и французским Капиталом.

Промышленники Рябушинские закатывали весной 1913 года «славянские» обеды в компании со «славянофильствующими» кадетскими лидерами под одобрительные взгляды дяди царя, великого князя Николая Николаевича… Что ж, кричали там о «проливах», но пили-гуляли, по сути, во славу Франции, Англии, Бельгии…