Городской мальчик - Герман Вук

Словом, вечером родители отправились в обратный путь на своем старом автомобиле в полной уверенности, что их отпрыски отдыхают в завидных условиях.

– Одно скажу, – проговорил Джейкоб Букбайндер, когда машина выкатилась за покосившиеся деревянные ворота лагеря, – выглядят оба замечательно. Загорелые, сытые…

– Да, ты прав. Прямо заглядение.

Некоторое время они ехали по проселку, перебирая в памяти все приятное, что им пришлось увидеть.

– А ты заметила, – спросил отец, – что они вроде бы присмирели? Особенно Герби.

– Еще бы. Они ведут себя куда лучше, чем раньше. По-моему, это прекрасно.

Джейкоба Букбайндера на девяносто восемь процентов устраивало такое объяснение скромного поведения сына, которое сначала показалось ему странным. Предпочитая верить в лучшее, он вскоре успокоился на все сто и выбросил это из головы. И то сказать, большой ошибки здесь не было. С Герби в самом деле не происходило ничего особенного.

Сломленный дух – это всего лишь настроение.

19. Горка Герби-I

В конце концов Герби Букбайндер оправился, но его выход из унизительного положения имел серьезный недостаток. Ему пришлось встать на путь преступления.

Мальчики являются на нашу планету вольными дикими животными, их надо укрощать. Уважение к закону приходит, но не сразу. Самый очаровательный паинька хоть разок да стянет яблоко с фруктового лотка; самое ангельское дитя из воскресного хора хоть разок да «займет» монетку из маминого кошелька. Со временем они усваивают правила поведения, отчасти благодаря воспитанию, отчасти благодаря тому, что мистер Гаусс называет Личностью, а отчасти благодаря невидимой колючей проволоке Закона, которая рано или поздно больно зацепит почти каждого мальчика – хоть разок.

Пошла последняя неделя отдыха в лагере, и все изнывали от скуки. Программа дяди Сэнди была исчерпана. «Пепсодент», «Кадиллак», «Лаки страйк» и «Греты Гарбо», испытав краткий миг торжества, были распущены. Грандиозная война Желтых и Красных, в течение трех неистовых дней делившая лагерь на две враждующие силы, после победы Желтых также канула в историю.

На заре лагеря «Маниту» эта, как ее называли, «цветная война» разыгрывалась в последние три дня сезона, однако такой график обнаружил недостатки, принудившие мистера Гаусса изменить его. Во-первых, половину лагеря ожесточала горечь поражения, и никакие речи о Гауссовой победе не приносили исцеления (проигравшая команда, по словам хозяина лагеря, всегда одерживала потрясающую Гауссову победу). Во-вторых, и победители, и побежденные возвращались домой измотанными, нервными и зачастую травмированными. А потому мистер Гаусс отдал очередное пресловутое распоряжение: начинать «цветную войну» на неделю раньше и оставлять семь дней на залечивание ран и откорм воспитанников. Цена распоряжения оказалась высокой: неделя упадка и безделья. Однако, выбирая между собственной выгодой и желаниями детей, мистер Гаусс, как всегда, остался верен себе.

Чтобы скрасить послевоенную подавленность, мистер Гаусс придумал два праздника: за два дня до отъезда отмечался манитуский Марди-Гра,[7] а вслед за ним – День лагеря. Мальчик, которому на Марди-Гра присуждали первое место за придуманное им развлечение: будь то костюм, представление или предмет изобразительного искусства, – назначался «Капитаном на день». Он правил лагерем, раздавал ребятам должности вожатых (а настоящие вожатые становились занявшими их место мальчиками) и вообще пользовался завидной славой. Дяде Сэнди и мистеру Гауссу обычно удавалось выбрать призера из числа более или менее рассудительных старшеклассников, которые не допускали, чтобы День лагеря превратился в издевательскую муштру вожатых.

Придумка была хорошая. Несколько дней ребята готовились к Марди-Гра, и выходило что-то вроде веселого карнавала. День лагеря давал им возможность отыграться на вожатых за накопившиеся обиды. Гвоздем программы всегда было купание дяди Сэнди, которого старшие на глазах у всего лагеря бросали в озеро. Уже одно это отрадное зрелище примиряло многих ребят с жизнью в «Маниту», и они с нетерпением ждали следующего года, чтобы увидеть его вновь. Каждое лето составлялись хитроумные заговоры с целью искупать и мистера Гаусса, но ни один не имел успеха. Ему всегда удавалось испариться в самый решительный миг.

– А вообще-то, чего это за Мардиграс такой? – обратился Ленни к сидящим вокруг него на траве ребятам. У Двенадцатой и Тринадцатой хижин снова была верховая езда, то есть Клифф час гонял Умного Сэма по кругу, а остальные тем временем валялись и чесали языки.

– Слушай, Ленни, это Мардиграс или Мардигра? – спросил один из ребят. – Дядя Гусь все время говорит «Мардигра».

– Чудик, ты чего, не видел здоровенную надпись поперек Общей улицы? – ответил Ленни. – Там ведь написано: «В субботу Мардиграс», так? Мардиграс с буквой «с».

– Дядя Гусь говорит, это французское слово.

– Может быть, но я-то вам не француз.

Раздался смех. Во время «цветной войны» Ленни утвердил свою репутацию героя, принеся Желтым победу в двух решающих состязаниях. Все, что связано с героем, всегда раздувают, и брошенная им шутка звучит гораздо смешнее, чем в устах простого смертного. Воодушевленный смехом, Ленни добавил:

– Может, дядя Гусь – французик. Он всегда так разговаривает, будто объелся лягушек.

Это было воспринято как верх остроумия, и некоторые мальчики от хохота стали кататься по траве.

– Только нам это ничего не объясняет, – проговорил Ленни.

Ребята приумолкли и задумались над объяснением.

– А может, – вымолвил Тед, – тут чего-нибудь связано с травой.[8] Сейчас ведь косят траву на сено, ага? Ну вот, может, по-французски Мардиграс значит «косить траву».

Все обратили взоры к Ленни, ожидая его суждения. Герой задумчиво насупился и изрек:

– Похоже на правду. Точно, так и есть.

Тут все закивали, кроме Герби, а один мальчик сказал:

– Ну, Тед, здорово у тебя котелок варит.

– Э-э… я смотрел это слово в словаре, – подал робкий голос Герби. – Оно значит «жирный вторник».

– Что?! – вскричал Ленни, разрываясь между изумлением и ехидством.

Это был период, когда Герби упал в собственных глазах и в глазах окружающих – тоже. Он не принес ровным счетом никакой пользы Красным в «цветной войне». Его обычно веселый нрав переменился с того злополучного танцевального вечера, и Люсиль избегала его общества и отворачивалась при встрече.

– Да, я знаю, звучит смешно, – проговорил он, запинаясь. – Но… но там написано «жирный вторник».

Раздался неодобрительный ропот.

– Ну, генерал Помойкин, ты только и умеешь, что завирать, – сказал Ленни. – Если б устроили соревнование по вранью, Красные выиграли бы «цветную войну».

– Ха-ха-ха! – загоготали все хором.

Потом градом посыпались остроты:

– Чего ж это жирный вторник – в субботу?

– А может, тощая среда?

– Или пузатая пятница?

– Или кривоногое воскресенье?

– Ха! Ха! жирный вторник!

– Я знаю, парни, что он имеет в виду, – воскликнул Ленни. – Он имеет в виду, что он жирный во вторник и во все остальные дни.

Эта колкость вызвала столь продолжительный взрыв веселья, что дядя Сид прервал свой разговор с Элмером Бином и поинтересовался, над чем смеются ребята.

– Герби говорит, – выдохнул Ленни между приступами хохота, – что Мардиграс значит «жирный вторник».

– Надо произносить «Марди-Гра», и это действительно означает «жирный вторник». Так назывался старинный религиозный праздник, – ответил вожатый и отошел.

После короткого молчания разговор пошел на другие темы. По поводу «жирного вторника» больше не шутили. Герби нарочито вытеснили из общей беседы. Он нарушил непреложное и для детей и для взрослых правило хорошего тона – оказался умнее вожака.

Когда настало время купания и все пошли вниз, Герби разрешили остаться с Клиффом и Элмером Бином, пока те расседлают Умного Сэма.

Элмера Бина Герби считал непререкаемым авторитетом во всем, что касалось жизни лагеря. Грубоватый молодой работник давал прямые ответы без примеси насмешки или снисходительности и, похоже, лучше кого бы то ни было разбирался в повадках мистера Гаусса. Кроме того, по роду занятий ему в отличие от вожатых не приходилось вступать в противоборство с мальчишками.

– Скажи, Элмер, – спросил Герби, наблюдая, как работник с Клиффом возятся с конской сбруей, – а могут нестаршеклассника выбрать Капитаном на день?

Элмер оставил работу и с любопытством уставился на Герби:

– Ты чего? Задумал попробовать?

– Да нет, конечно. Но интересно все-таки, можно ли вообще попробовать.

– Пока, Герб, выбирали одних старшеклассников. Мистер Гаусс, понимаешь, любит, чтоб все чин чинарем, без баловства.

– Ясно. Это я и хотел узнать.

Клифф стащил с Умного Сэма седло и стоял с ним в руках.