Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.

«Ийоне» живет кот. Половину тварей убил он. Вторую половину добили шитанн, – добавил Ларс нехотя.

Он смирился с тем, что шитанн нынче числятся союзниками, но раздражать они не перестали. Особенно в подобных случаях: когда земляне пораскрывали рты от неожиданности, а вампиры знали, что делать, и сделали. Да, молодцы, но обидно же.

А пуще всего ему не нравилось, что Гржельчик опять оказался на высоте. Творит, понимаешь, что хочет: кота завел, вампиров пригрел. Сплошные нарушения режима. И ведь не упрекнешь!

Вот пусть это дерьмо и разгребает, раз самый умный. Главнокомандующий уже послал распоряжение с изменением задачи для «Ийона Тихого». Пускай вытаскивает пострадавшие крейсеры. А Миленич подождет смены еще немного, не расклеится.

– Значит, семь кораблей вышло из строя, – подытожила Салима. – Противник думает, что восемь. Будет удар, – пришла она к тому же выводу. – Именно сейчас, пока мы в растерянности и не успели ни перегруппироваться, ни заняться ремонтом. Мы готовы держать удар?

– Мы всегда готовы, – проворчал главнокомандующий. – К самым сильным ударам, не вопрос. Только не к таким пакостям, как эта шнурогрызущая дрянь.

– Надеюсь, вы найдете диверсанта, – произнесла Салима не вопросительно, а утверждающе.

– Найдем! – многообещающе ответил Ларс. – Я его лично… э-э… нет, это уже не смогу. Но мало ему не покажется. Наизнанку выверну!

На центральный пульт стекались сведения о повреждениях. На удивление мало. Холодный пот на лбу Йозефа, поднятого по тревоге с койки, где он пытался забыться от непрерывной боли в ноге, постепенно высыхал.

Неведомых тварей – шнурогрызок, так их назвал младший командир Аддарекх – удалось перебить почти полностью. Тревожный сигнал прозвучал вовремя, многих насекомых Аддарекх с Мрланком задавили на месте, а разбежавшихся ловили всем миром, прочесывали все отсеки, шерстили коммуникации. Коту хоть орден вешай, что бы делали без него? Мрланк забирался в щели, недоступные даже самому худому человеку, где прятались эти курвы, выцарапывал их оттуда и убивал. Творчески убивал: давил, перекусывал пополам, отрывал головы. На последнюю убитую тварь демонстративно помочился. Йозеф слова не сказал насчет безобразия: понял, что это не проявление неопрятности, а важный символический акт.

Большую часть шнурогрызок перебили вампиры. С яростью, удивившей Йозефа. Противные, вредные, кишащие насекомые могли вызывать гадливость и желание их истребить, но чтоб такое остервенение? Четверо из шести отходили от священного безумия. Десантники, изумленно качая головами, передавали друг другу железную лопату, на черенке которой отпечатались вдавленные следы пальцев Аддарекха.

– И чего вампиры так взбеленились? – пробормотал он под нос.

– Ну, это как раз понятно, кэп, – отозвался майор Райт, еще не ушедший после доклада. – Чертовы мегавошки все пакеты с консервированной кровью попортили. Для шитанн это как плевок в лицо. Они привыкли считать эту кровь своей.

– Вообще-то мы возим с собой кровь не для того, чтобы шитанн поить, – заметил Гржельчик.

– Ясное дело, кэп. Только чем мы их теперь поить будем?

На этой пессимистической ноте командир десанта покинул капитана. И у капитана вновь разболелась голова – так, что он даже на время забыл о ноге.

Тут явился Дьёрдь Галаци. Как обычно – тогда, когда он меньше всего нужен.

– Что за печаль вас гложет, капитан?

Епископ был далеко не туп. При первой же встрече с капитаном Гржельчиком он понял, что ползать на коленях и просить благословения тот не будет. Сильный человек, привыкший добиваться всего сам, а не уповать на Божью милость. И злой. Дьёрдь тогда еще не знал, что из-за него капитан потерял отличного пилота. Но сразу сообразил – по глазам Гржельчика, по его позе, по выражению лица, – что о покровительственном обращении пастыря к заблудшей овце следует забыть, если он не желает стать новым великомучеником.

Отменная вежливость сделала свое дело – капитан не огрызнулся, а лишь проворчал:

– В исповеди не нуждаюсь.

Рассказать епископу о том, что его гложет? Ха-ха! Вряд ли святоша облегчит его выбор: обречь выложившихся в священном безумии шитанн на медленное умирание и, возможно, реальную смерть, если они вовремя не найдут кровь, либо просить кого-то… Он даже не представлял, как заговорить об этом с людьми. Взгляд его, обращенный на епископа, приобрел вдруг практический интерес: Дьёрдь Галаци плотен и румян, и крови в нем – все пять литров с гаком… Интерес погас, так ни во что и не воплотившись. Добровольно поп не даст ни капли, а заставлять его… Капитан на корабле, конечно – абсолютная власть, но ведь когда-то придется возвращаться на Землю, а там все по-другому.

– Может быть, если вы поделитесь, мы вместе найдем выход, – сказал Дьёрдь так мягко, как мог.

Йозеф Гржельчик ему не нравился. Само собой, не тем, что недостаточно набожен: он человек сугубо мирской. Да и глупо требовать неукоснительного соблюдения заповедей от вояки, чье ремесло как раз и состоит в том, чтобы нарушать по меньшей мере одну из них. Капитан не нравился епископу не как представитель паствы. И даже не как человек, хотя как человек – грубый и неприветливый – тоже не нравился. Но главным образом – как биоэнергетическая единица. Дьёрдь не ощущал живого света его души. Его образ был тускл и мутен, словно у лишенного души вампира. Дьёрдь не мог понять, что с Гржельчиком. А может, с ним самим? Епископу плохо давалось видение душ. Он был силен в теологии, богат мирскими знаниями, но невозможно блистать талантами во всем. Некоторые вещи, подвластные деревенскому священнику, оставались для него недосягаемы. И все же он чувствовал: с Гржельчиком что-то не так. И был аккуратен с ним, словно с хрупким сосудом, полным фекалий: не дай Бог, поползет трещина – и сосуд развалится, и аромат разнесется.

– Не стоит держать печаль в себе, капитан. Иногда полезно выговориться.

Гржельчик мрачно посмотрел на епископа.

– Идите к черту, святой отец.

– Не поминайте лукавого, – сделал замечание Дьёрдь.

– Ну, тогда идите на мужской половой орган, – без тени раскаянии молвил Гржельчик и для ясности указал туда, где, по его мнению, искомый орган находится – на дверь.

Лео Кон Тин подкрутил длинные завитые усы. Солнце, врываясь в дворцовое окно, запутывалось в них лучами. Усы сверкали и переливались, словно перламутр. Не зря посол холил их, не жалея ни шампуней, ни бальзамов.

Он повернулся от ажурного окна к королю Имиту, восседающему в кресле.

– Итак, ваш шпион сообщил об успехе операции. Восемь крейсеров выведены из строя. Чего же мы ждем? Лучших условий у нас не будет.

Имит хмуро посмотрел на него. Королю не хотелось говорить о неприятном положении, в котором находится гъдеанский флот. Лео Кон Тин – друг, и Чфе Вар – союзник, но руководит Чфе Варом не Лео Кон Тин, а старая карга, которая может и отречься от обязательств, если сочтет, что ей это выгодно. Однако делать нечего, придется давать