Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов

– А меня он, – генерал ткнул пальцем в потолок, – после слов твоих отчитал по полной программе: «Что это американских туристов-толстосумов катаем, а простого советского человека в космос запустить не можем». Даже кулаком по столу постукивал.

Все знали, что Генеральный секретарь ЦК партии начинал стучать кулаком по столу в приступе крайнего раздражения.

– Требую запустить дублера, – попробовал возразить генеральный конструктор.

Измайлов покачал головой:

– Муся Робитман – самая подходящая кандидатура. Она прекрасно перенесла перелет с Байконура сюда, на Луну. Так что решение принято.

Он пожевал губами.

– Что-то имя и фамилия у космонавта, скажем так… не очень.

Георгий Константинович хмыкнул, обернулся к прозрачной перегородке, за которой облаченный в скафандр космонавт сделал первый шаг под надзором инженеров и техников.

– Ну, объявите ее Марией Работниковой, – проворчал конструктор. – Лучше не придумаешь.

С разных позиций видеонаблюдения корабль выглядел одинаково – гантеля гантелей, – только менялись размеры и пропорции. Два шара – двигатели Шпагина – с перекладиной – жилым отсеком.

– Пять минут до старта, – объявили электронные часы.

Генеральный конструктор приблизил одну из камер к борту корабля, провел ее вдоль корпуса жилого комплекса к первому двигателю. На экране монитора мелькнули кривые буквы. Георгий Константинович вернул камеру назад: АНЯЬТАТ – гласила надпись красной краской. Он довольно улыбнулся и услышал за спиной вздох генерала.

– Традиции должны соблюдаться, – пробурчал конструктор.

– Надеюсь, ты не станешь выходить в космос, чтобы помочиться на борт, – тихо ответил Измайлов.

Кто-то прыснул смехом. Операторы ткнулись носами в мониторы. Не дай бог генеральный увидит усмешки на лицах!

Конструктор покраснел, но удержался от резкого ответа.

– Включить связь с космонавтом, – прорычал он.

– …с Сонечкой, лялечкой моей, не попращалася, – зазвучали стенания Муси. – Кто ей даст денежку на марципанчика?

– Муся, вы меня слышите? – окликнул ее Георгий Константинович.

– Та скажите этому жлобыненку Степке, шоб не кидал песок до неба!

– Муся, вы меня слышите? – генеральный повысил голос.

Робитман испуганно вскрикнула.

– Та какой мишинигер горло дерет? Я ж в громошлеме глуха сделаюсь…

– Муся, послушайте последние инструкции.

– Рази ж так можна… – не унималась космонавт.

– Молчать!

Мгновенно воцарилась полная тишина. Робитман замерла с открытым ртом. Георгий Константинович перевел дух и заговорил четко, с расстановкой:

– Запомните одну вещь: что бы ни происходило, не трогайте ничего на пульте управления. Вы поняли? Ничего не трогайте. Кораблем будут управлять… – генеральный запнулся на полуслове, заметив пустой взгляд совсем обалдевшей Муси и сменил интонацию: – Ша, мадам. Картина маслом: я правлю этим шмыровозом, та не дай вам боже шото мацать вокруг себя. Внятно? Ви тока сиди-катайся. Доступно?

Робитман оживилась, моргнула в ответ.

– Ви таки молодец, Мусенька, – похвалил ее конструктор.

– Ой, вей, – облегченно произнесла Робитман. – Муся таки дождалась на человеческих слов.

– Не ревите, Муся. В скафандрэ нету места реветь, – предупредил ее Георгий Константинович.

Космонавт всхлипнула.

– Прекрати реветь, дура, – зло отчеканил генеральный и выключил связь с кабиной.

– Ноль! Старт!

Несколько секунд ничего не происходило. И вот…

– Вей з мир! Ви это видите?! У вас крыша уехала! И де тот дурной кровелыпик, шо крыл корабель? Люди, шо ви уставились на Мусю, как на рыбу в продтоварах? Мене туды тянеть! Ой, вей! Тута стены крутить! Вей-вей! То уж не Муся – обжимки! Я вам скажу – полный радикулит!

Первый двигатель из шара превратился в острую иглу, вонзился в зенит. Жилой комплекс вытянулся следом.

– Вей з мир! Люди, и де мои ноги?! Не Муся – сплошная железная дорога на Амур! Там у низу шото едет! Ойц, ботинки!

Второй двигатель резко подпрыгнул следом за жилым комплексом, как бумажный шарик на резинке, и корабль «Крузенштерн» проекта «Пульсар» исчез с экранов.

Генеральный конструктор стоял, склонившись над своим монитором, смяв в кулаке дымящуюся папиросу.

– Финишная точка? – глухо спросил он оператора.

– Чисто, – ответил тот дрогнувшим голосом.

Прошла пропасть времени – в реальном мире секунд десять, – когда на мониторах, следящих за финишем вне плоскости эклиптики, появилась серебряная запятая: шар первого двигателя с вытянутым «хвостом» жилого комплекса. Следом быстро подтянулся второй двигатель, и «Крузенштерн» предстал во всей красе.

Георгию Константиновичу показалось, что в ЦУПе невыносимо душно. Он вытер ладонью мокрую шею и просипел в микрофон:

– Космонавт, доложите обстановку. Муся, вы слышите меня? Доложите обстановку!

– Я вас умоляю, какая тута обстановка! Ни шухлядки, ни столика. Железяки, пипики, фанарыки…

– Как вы себя чувствуете? – прорычал генеральный конструктор.

– Как в костоправа Груберта! То ж тянеть и крутыть…

– Чтоб тебя, – пробормотал Георгий Константинович и обернулся к оператору слева.

– Показатели в норме, – быстро ответил тот.

То, что с Мусей все в порядке, видно и так, но мало ли. Может, ее говорливость – последствие шока. Впрочем, состояние космонавта ничего не меняло. Корабль нужно было возвращать, несмотря ни на что.

– Готовить к возвращению, – распорядился генеральный конструктор.

– Вус? Опять? – взвизгнула Муся. – Ойц! Я таки против! От Муси и кецика не останется!

Конструктор выключил связь. Муся кричала, дергаясь в кресле, но бездушные люди в ЦУПе делали свое дело.

Георгий Константинович прикурил новую папиросу, с удовольствием затянулся и выпустил струю дыма в экран.

– «Крузенштерн» готов!

– Отсчет.

– Поехали!

– Вей з мир! Мамочки, куды улетели мои ноги? – закричала Муся в своей кабине, когда второй двигатель вытянулся в иглу и корабль начал свой обратный путь. – Люди! Здеся хотят Мусиной смэрти! Таки скажите старику Голованову, шо я каялась пэрэд смертю! Вей мэй тухес! Трохым, я писала за тебя государству! Шо ты лечишь секретные секреты! Я хлюздить за Со-о-оны-ы-ы…

Когда технари открыли кабину, Муся сидела, уставившись в одну точку. Она не реагировала на окрики, прикосновения, а когда ее легонько трясли за плечи, голова несчастной моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

На челнок Мусю Робитман провели под руки: она послушно переставляла ноги, но когда ее оставляли в покое, останавливалась, равнодушная к окружающей суете.

– Спеклась, – доложил инженер генеральному конструктору.

– Ага, – кивнул тот, закурил очередную «беломорину» и откинулся в кресле. Судьба пилота сейчас его мало интересовала.

– Поздравляю, Константиныч, – приветствовал Измайлов, протягивая руку.

Генерал находился в центре все это время, стоял за плечами генерального конструктора тенью государства. Георгий Константинович посмотрел на белую ладонь кагэбэшника. Теперь после такой удачи можно было вслух послать его, но конструктор все же пожал протянутую руку – не первый год вместе. Измайлов улыбнулся в ответ, понимая чувства товарища.

– Будете делать видео? – спросил конструктор, стряхивая пепел в пол-литровую чашку из-под кофе.

– Непременно, – кивнул генерал. – Ребята уже работают. Двойник готов. Ваша-то красавица совсем сникла, а народу нужен герой.