Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

— Говори.

— Вон в том лесочке, — воин указал на рощицу, выбегавшую к дороге, — нечисто. Если нам туда, то лучше вам надеть шлем и расчехлить щит…

— Ты что, ясновидящий?

— Как можно, — перекрестился тот. — Просто я лес хорошо знаю. Видите, вон над теми буками сорока шебаршится. То взлетит, то вновь нырнет в крону. Вот опять выскочила. Кто-то ее беспокоит. И это не зверь. Я не знаю, может, крестьяне за хворостом или грибами выбрались, но капитан приказал глядеть в оба.

— Охотник?

— Можно и так сказать, — отвел глаза Аксель. — У отца землицы мало. А семья большая. Я третьяк. В поле лишний, дома бесполезный. Там сестренки сами справлялись. Вот и помогал, как мог. Хворост, грибы, ягоды. Мед… Яйца. Ну и мясо, если попадалось… Зима долгая, все в котел пойдет, лишь бы понаваристее.

— И попался лесничим?

Ландскнехт потрогал шрам на лбу и кивнул.

— Встретились однажды… Еще бы пара минут, и улетела бы моя душа через… срамное место. И уж точно не в рай. Если бы Лис с парнями мимо не проезжал. Капитан как раз набирал в роту новых охотников. Вот и поинтересовался, не желаю ли я по-иному судьбу испытать. Я не возражал… Судьба у наемника разная, как кому свезет. Один себе сам руку кинжалом царапает, чтобы надбавку за пролитую кровь получить, другой — от первого выстрела падает. А всяко длиннее веревки, которую мне уже набросили на шею.

— Выкупил, значит.

Аксель насмешливо хмыкнул.

— Чтобы Лис кому-то ротные деньги отдал? Шутите, ваша милость? Он всего лишь по ножнам меча ладонью похлопал, и лесники решили, что я им без надобности. Все равно подохну. Вот с тех пор я в его компании и состою. Шестой год скоро…

— Понятно, — я жестом остановил словоохотливого парня. — Это хорошо, что ты такой глазастый. Там действительно засада… Плохо, что и другие могут оказаться не глупее. Скажи, а можно так сделать, чтобы сорока отстала?

Бывший браконьер задумчиво поглядел на меня, потом снова на рощу и кивнул.

— Я понял, ваша милость. Это наши там засели. Ляхи Рыжеусого, да?.. То-то я их уже пару дней не видел. Сделаю. Знаю одну хитрость. Если дадите серебряную монету… — И, видя мое недоумение, торопливо объяснил: — Это для птицы. Они очень любопытны, и страх, как все блестящее любят. Если подвесить монетку на видном месте так, чтоб она качалась и посверкивала, сорока с того места никуда не улетит. Пока не украдет и к себе в гнездо не утащит…

— Вот оно что, — улыбнулся я. — Ну, тогда скачи вперед и сделай все, как надо. Поменяйся с паном Лешеком плащом, и пусть он вместо тебя возвращается. Один. Скажу, что дальше делать. А остальные чтоб не высовывались.

Аксель дал коню шенкелей и легкой рысью потрусил вперед, а я продолжил размеренно покачиваться в седле идущей шагом лошади.

Солнце уже пригревало, и после бессонной ночи от этого все сильнее клонило в сон. Оказывается, если конь хорошо выезжен, то никакой особой сложности в передвижении верхом нет. И в целом просидеть несколько часов враскорячку не так уж и трудно. Даже если некоторые части тела с этим не вполне согласны. Ощущения, правда, как при тяжелом запоре, зато ноги отдыхают, и сапоги не снашиваются. Сиди себе да знай покачивайся в такт шагу. А надоест, всегда можно слезть и размяться. Как делали путешественники в первые годы освоения железных дорог… Прихватило организм по каким-нибудь надобностям, к примеру, цветов букет нарвать, — слезали на ходу, занимались своими делами, а потом догоняли неторопливо ползущий поезд и возвращались в вагон.

Мой оруженосец тем временем скрылся в роще, а парой минут спустя опять показался на опушке и галопом понесся ко мне. Со стороны могло казаться, что он ездил на разведку или… у него прихватило живот. Шучу… В нынешние времена даже самые благородные не особо заморачиваются вопросами приличия в том, что называется правами натуры. И справляют нужду, где приспичило. В том числе внутри замка. То-то так легко дышится за его стенами. Так что самая жизненная версия — господин решил отдохнуть в холодке, вот слуга и присматривал полянку. Чтоб почище и мухи не кусались…

Пан Пшеньковицкий лихо осадил лошадь и весьма искусно заставил ее развернуться на месте.

— Что случилось, господин барон? Почему замок покидаете вы, а не противник? И только вдвоем? Где все остальные? Погибли? О, я вижу, вы опять изменились!..

— Не так явно демонстрируй свою выучку, пан Лешек. Если за нами наблюдают, то могут удивиться. Вряд ли среди ландскнехтов найдутся такие искусные наездники.

— Среди ландскнехтов можно найти кого угодно, — осклабился тот, явно довольный скрытой похвалой. — Но вы не ответили мне…

— Мы победили. Все живы. И изменилась не только моя внешность, но и еще кое-какие обстоятельства.

Выдав скороговоркой эту тираду, чтоб успокоить шляхтича, я стал неторопливо и подробно рассказывать все, что произошло с того момента, как я шагнул в Переход. Умолчав только о своих подозрениях касаемо лекаря из Янополя. Некрасиво получится, если я ошибаюсь, волна уже пойдет. Нет, сперва разберусь… А пока сойдет версия о численном превосходстве противника и вполне приличным выкупе. Который к тому же не стоил нам ни капли крови.

— Вот оно что, — лях сбил на затылок великоватую для него шапку Акселя, которая при каждом кивке норовила сползти на глаза. — Ну, может, оно и к лучшему. Все равно орден не оставил бы нас в покое. А своими силами мы не удержали бы Розиттен и пары дней. Но хочу предупредить, германцы очень злопамятны, и если могут отомстить, то обязательно воспользуются случаем. И вы, отправившись в Янополь только в сопровождении одного оруженосца, сами предоставили им эту возможность. Так что я не удивлюсь, если в самое ближайшее время вы не увидите у себя за спиной плащи крестоносцев.

— Что, вот так и нападут? — изображая недоверие, переспросил я. — Все на одного?

Лешек резко мотнул головой и едва успел поймать шапку.

— Это вряд ли. Они хоть и храмовники, но все же рыцари. Скорее всего, вызовут на поединок. Но даже самый могучий воин не сможет сражаться со всеми. Ну, победите вы двоих, троих, да хоть десятерых!.. Потом устанете, рука дрогнет…

— Рыцарский кодекс разрешает отложить поединок и перенести его в другое место… — этой частью взаимоотношений в средние века я немножко интересовался, еще когда был музейным сторожем.

— Разрешает, — согласился пан Лешек. — Да только немцы не отпустят вас, господин барон. Будут оскорблять и по-всякому задевать, пока вы снова не возьметесь за оружие. А если совсем никак — просто убьют. Чего им опасаться? Все равно рассказывать о том, что случилось, будут они сами. И не удивлюсь, если с их слов окажется, что в маркграфа фон Айзенштайна, которого они любезно хотели проводить до Янополя, вселился демон. После чего вы, будучи одержимы бесом, напали на слуг Божьих, и крестоносцам пришлось защищаться.

Да, репутация у фрицев, похоже, у всех наций еще та. Если даже шляхтич, служивший у одного из германских баронов, убежден, что никакие соображения законности и морали их не остановят.

— Думаю, пан Лешек, ты прав. Поэтому оставайся со своими парнями и дальше в секрете. Верни обратно моего оруженосца, а сам продвигайся скрытно. Так, чтоб ни одна сорока не предупредила крестоносцев о вашем присутствии.

— Может, я роль оруженосца исполню?

— Спасибо, Лешек. Конечно, ты более опытный воин, и я был бы только рад, если бы ты был рядом. Но… боюсь, безусое лицо Акселя и твои огненные усища даже слепой не спутает. А нас многие провожали.

— Это да, — поляк с гордостью погладил длинные и торчащие, как бычьи рога, усища. — Шляхтич без усов, что бескрылый орел…

Не знаю, при чем тут одно к другому, я не вник, но если человеку нравится, то и мне не жаль.

— Согласен! И мне будет спокойнее, зная, какой отважный и умелый рыцарь прикрывает спину. Потому что под твоим началом — если фрицы и в самом деле задумают подлость — твои воины подоспеют на помощь вовремя.

— Даже не сомневайтесь, господин барон, — сверкнул глазами лях. — Вы только коней придерживайте, чтобы мы не отстали.

— Не отстанете, пан Лешек, — усмехнулся я. — Это ты в седле вырос. А из меня наездник, как пес на заборе. Еще и мили не проехали, а я уже готов спешиться.

— Не так страшен черт, как его малюют, господин барон. Подберите повод, сжимайте бока лошади не коленями, а всей ногой, держите ровнее спину, не давайте ей опускать голову и думайте о чем-то приятном… И еще один совет, если позволите.

— Говори.

— Если действительно придется сражаться, выбирайте не оружие, а место. И сторону против солнца…

«Что за ерунда?» — едва не воскликнул я, прекрасно помня из литературы, что врагов всегда разворачивают лицом к солнцу, а не наоборот. Хорошо, что смолчал. А то выставил бы себя полным недотепой. Потому что следующая фраза пана Лешека все объяснила: