Лунатики - Брэдли Дентон

Кэти молча кивнула в ответ. Да, конечно, все нормально, значил этот кивок. Почему нет?

Она не хотела говорить, потому что боялась сгоряча выдать что-то лишнее. Боялась, что может вдруг во всем признаться. Потому что, когда он взял ее руку и она взглянула ему в лицо, она поняла, что любит его.

Это совсем не то, что Кэти сейчас хотелось понимать.

У нее все еще болели следы вчерашнего свидания с Арти. И надо решать проблему с Джеком. Меньше всего ей сейчас нужно было напоминание о том, что для нее Стивен – самый важный человек в мире.

Держать рот на замке было на нее не похоже, и она боялась, что Стивен обратит на это внимание, – но это лучше, чем разразиться слезами и умолять о прощении. В конце концов, она плакала лишь несколько раз в жизни и никогда не умоляла о прощении. Теперь не время начинать.

Так что она просто кивнула, и Стивен не спросил, почему она молчит. Похоже, он хотел спросить, но его отвлек детский визг, и Кэти была довольна.

Вот только Стивен убрал руку.

Тут Кэти увидела Клео и Тони, которые так быстро бежали от здания муниципального суда, что она испугалась, как бы дети не упали и не выбили себе зубы. Хэлли нигде не было видно.

– Тетя Кэти! – радостно закричала Клео.

Кэти это взволновало, и она села на корточки, чтобы поймать Клео в объятья. Когда она сжала в своих руках упругое маленькое тело, ее чувства сделались еще сильней.

– Эх ты! – сказала она, вдыхая аромат волос Клео, пахнувших детским шампунем. – Как тебе, девятилетней, живется?

Клео вырвалась из рук Кэти и закатила глаза.

– Все это спрашивают, – сказала она. – Точно так же, как восьмилетней. И я еще на глупой четвертой ступени, так что толку в дне рождения?

Тони схватил Кэти за руку.

– Мне в ноябре будет семь, – сказал он, – и потом я поменяю свое имя на Барни и поеду в Калифорнию в Сан-Франческу, буду работать там в кино профессиональным динозавром.

Клео опять закатила глаза:

– Сан-Франциско, придурок. И ты не сможешь поменять имя, пока мама тебе не разрешит. Но даже если ты это сделаешь, ты все равно идиот и ты все равно на второй ступени.

Кэти встала, взяв Клео за руку.

– Кстати, где твоя мама?

Тони показал на двери здания:

– Она разговаривает с полицейскими и с каким-то парнем, который знает Иисуса.

Клео нахмурилась. Кэти заметила, что Клео старается выглядеть взрослой, и хотела посоветовать ей не спешить. Взросление, конечно, избавляло от четвертой ступени, но больше в нем ничего хорошего не было. По крайней мере, сейчас Кэти больше ничего не могла придумать.

– Мама не любит этого парня с Иисусом, – сказала Клео. – Она называла его словами, которые мне не разрешают говорить.

– Она называла его импотентом, – сказал Тони.

Клео ухмыльнулась брату:

– Я расскажу маме, что ты это сказал.

– Но мама сказала первой! – возмутился Тони. Кэти оживилась. Ей нравилась энергия детского общения. Ей хотелось сгрести детей в охапку и отвести к себе домой. Хэлли, конечно, хорошая мать… но Кэти будет еще лучше. Прежде всего, она не позволила бы своим детям убежать в ночь без присмотра.

Стивен вздохнул и сделал шаг к зданию суда.

– Хм, Кэти, может, тебе остаться здесь с ребятами, – сказал он. – Там внутри им делать нечего. Наверное, поэтому Хэлли их отослала. Должно быть, видела, что мы приехали. Я пойду гляну, что происходит.

Про себя Кэти немедленно воспротивилась этой идее. Она не хотела, чтобы Стивен шел туда без нее. Но она не знала почему, и она не могла придумать никакого внятного объяснения, почему не должна остаться здесь с ребятишками.

– Ладно, прекрасно, – сказала Кэти, пытаясь тоном дать понять, что это не так уж и прекрасно.

– Здорово, – сказала Клео. – Там плохо пахнет.

– Это потому, что кого-то вырвало, – объяснил Тони.

Стивен издал вежливый смешок, будто отвечал на плохую шутку на вечеринке. Кэти это не понравилось.

Тони озадачился.

– Но кого-то правда вырвало, – сказал он. – Рвота лежала прямо на полу. Мама сказала мне туда не наступать.

– Но ты все равно наступил, – сказала Клео. – У тебя рвота на ботинках. Я буду называть тебя Рвотной Ногой.

– Не надо! – завопил Тони.

Кэти решила, что настало время для тактичного вмешательства:

– На самом деле, Клео, рвота – не очень хорошее слово.

Клео тоже опешила:

– Ладно, а что тогда?

– Может, блевотина? – предложил Стивен с улыбкой.

Кэти уставилась на него:

– Я думала, ты собирался идти.

Улыбка Стивена исчезла.

– Что я и делаю. – Он отвернулся и направился к зданию суда.

– Не наступи в блевотину! – закричал Тони ему вслед.

Стивен потянул на себя тонированные стеклянные двери и вошел, не оглядываясь.

Кэти постаралась обрадоваться тому, что он ушел.

– Итак, вы оба, – сказала она, – что будем делать, пока ждем?

Клео отпустила ее руку, залезла в карман своих джинсов и достала красный резиновый шар и множество шестиконечных красных, синих, золотых и серебряных металлических звезд. Они мерцали в голубоватых и белых лучах уличных фонарей и Луны.

– Можем поиграть в «Джеки»,[18] – сказала Клео. – Меня мама научила.

Кэти почувствовала укол ревности и тут же разозлилась на себя.

– «Джеки» – это здорово, – сказала она, стараясь голосом не выдать ревности. Ревность – не из тех эмоций, которые она себе позволяла. – Можно сесть на нижнюю ступеньку и играть на второй.

Тони вырвал руку из ладони Кэти, скрестил руки на груди и нахмурился.

– «Джеки» – дурацкая игра, – сказал он. – я хочу играть в «Нинтендо». Или в «Сегу».

Кэти села на ступеньку.

– Прости, Тони, – сказала она, – но ума не приложу, как мы можем здесь играть в видеоигры.

– Да, дурачок, – сказала Клео, садясь рядом с Кэти и раскладывая «джеки» на нижней ступеньке.

– Ладно, если я не могу играть в «Сегу», – сказал Тони, – тогда я хочу пощипать пьяниц.

– О господи, откуда у тебя такая жуткая мысль? – вытаращилась на него Кэти.

Тони, похоже, оскорбился:

– От дяди Арти. Он говорит, что рядом с тюрьмой живет куча пьяниц и их можно пощипать.

У Кэти сжалось сердце. Она не ожидала услышать имя Арти. И ее не радовало, что Арти рассказал детям, как весело грабить бездомных. Он был ее любовником и не должен был делать таких вещей.

Но, едва подумав так, она отчитала себя. Она прекрасно знала, что занималась любовью с Арти не потому, что он был хорошим человеком. Она занималась любовью с Арти, потому что он был в этом деле хорош.

– Тони, – сказала она, – ты знаешь, что на само деле значит «пощипать пьяниц»?

Тони кивнул:

– Их щиплешь, а они визжат, как поросята в мультике.

– Я начинаю, – сказала Клео, игнорируя беседу об ощипывании пьяниц. – Сначала ты подкидываешь шар и берешь одного «джека», потом ловишь шар той же рукой, не давая ему упасть. Это называется «однушки».

Клео подбросила шар, схватила «джека», поймала шар и вручила его Кэти.

Кэти сыграла удачно и вернула шар Клео, возвращаясь к разговору с Тони.

– На самом деле они не визжат, как в мультике, – сказала она. – Они – просто люди, а не персонажи видеоигры, и если ты их ущипнешь, им будет больно. Ну как, тебе все равно весело?

Тони наморщил лоб. Он напряженно думал.

– Наверно, не очень, – подумав, сказал он.

– Теперь два «джека», – сказала Клео и так и сделала. – Твоя очередь, тетя Кэти. – Она опять сунула мяч Кэти.

Кэти почувствовала, что слегка сбита с толку. Клео и Тони проявляли агрессивность, и ее это тревожило. Надо будет серьезно поговорить с Арти… и с Хэлли, наверное, тоже.

– Давай, – сказала Клео. – Ты же не струсишь взять два «джека»?

Кэти пришлось подбросить мяч и подобрать два «джека» – но один из них вырвался из пальцев и покатился со ступенек, по тротуару и на Седьмую улицу. Такси, ехавшее к трассе, переехало звездочку, и она исчезла.

– Где она? – спросила Клео, уставившись туда, где была звездочка.

– Наверное, прилипла к шине, – сказала Кэти, глядя на такси, выезжавшее на трассу и поворачивающее на юг. Голубая искра сверкнула на правой задней шине и пропала.

– Я хочу ее вернуть! – завопила Клео, вскочив, словно желая бежать за автомобилем.

Кэти поймала ее за руку:

– Прости, дорогая; Ее больше нет. Но мы все равно можем играть. У тебя осталась куча звездочек.

Клео вырвала руку, села назад и опустила голову на руки.

– Они не такие, – сказала девочка.

Тони влажно пернул языком.

– Распустила блевотные нюни.

Клео сжала руку в кулак, собираясь его ударить, поэтому Кэти положила руку на голову каждого ребенка, чтобы развести их в разные стороны. Но едва она это сделала, дети забыли друг о друге и посмотрели на двери здания. Кэти ничего не слышала, но тоже обернулась.