Роковая точка «Бурбона» - Анатолий Терещенко

Не в этом ли причина самоубийства Фурцевой?! По всей вероятности, строительство дачи для дочери в этом контексте ни при чем…

Лжеперебежчиком Энглтон считал и предателя Родины сотрудника 2-го Главного управления КГБ СССР Юрия Ивановича Носенко, исчезнувшего 5 февраля 1964 года в Женеве. Для справки позволю себе отступление.

10 февраля 1964 года западные средства массовой информации сообщили сенсационную новость:

«Сотрудник КГБ СССР Юрий Носенко, находившийся в Женеве как эксперт советской делегации на совещании Комитета 18 государств по разоружению, попросил у США политического убежища».

В Москве известие о побеге Носенко стало настоящим шоком, так как он был весьма осведомлен о работе контрразведки по американской линии и знал немало сотрудников ПГУ КГБ — стратегической разведки. К тому же его отец на пике своей карьеры был министром судостроительной промышленности, Героем Социалистического Труда и членом ЦК КПСС.

Через связи отца он попал на учебу в престижный Московский институт международных отношений, в котором стал изучать английский язык и специализироваться по США. Не без помощи «отцовского лифта» и бытовавшего во все времена как в России, так и в Советском Союзе «телефонного права», он в 1953 году был принят на службу в органы КГБ, где вплоть до своего бегства за границу прослужил более одиннадцати лет, сначала в 1-м, а затем 7-м отделах Второго Главного управления КГБ СССР.

В тот же день американский Госдепартамент сообщил посольству СССР, что просьба Носенко о политическом убежище в США удовлетворена.

В июле 1964 года Военной коллегией Верховного суда СССР Носенко был приговорен за измену Родине к высшей мере наказания — расстрелу. Сразу же территориальными органами КГБ на Носенко было заведено оперативно-разыскное дело под псевдонимом «Идол». И уже в 1969 году вашингтонская резидентура КГБ установила место жительства перебежчика. Физически ликвидировать его органы госбезопасности не могли, так как к тому времени уже отсутствовала правовая основа на проведение внесудебных акций возмездия за рубежом. Исполнение смертных приговоров за границей «службой акций» было прекращено с 1959 года.

По версии ЦРУ Носенко якобы был завербован еще 8 июня 1962 года под псевдонимом «Фокстрот» при первом им посещении Женевы. Затем в списках ЦРУ значился как «Бармен» и «Донор».

Вербовку советского офицера провели второй секретарь посольства США Бэгли — руководитель советской линии в бернской резидентуре Швейцарии и прилетевший из штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли хорошо владевший русским языком сотрудник Кисельватер. В ходе вербовочной беседы на вопрос американца о его мотивах бегства Носенко заявил, что «ему опротивело лицемерие советской системы».

Кстати, американец имел отношение к работе с двумя предыдущими изменниками родины, офицерами ГРУ — подполковником Поповым и полковником Пеньковским.

Носенко был тщательно допрошен. Он сообщил представителям ЦРУ, что американское посольство в Москве буквально нашпиговано средствами слухового контроля, установленными еще в 1952 году во время строительства здания. Он сообщил точные данные о месте расположения 52 микрофонов, вмонтированных в стены за отопительными батареями, и выдал работавшего на КГБ американца Роберта Ли Джонсона, служившего на одном из важных военных объектов США.

Кроме того, он раскрыл советского гражданина Бориса Белицкого, работающего руководителем одной из англоязычных редакций Московского радио, как агента КГБ, внедренного в агентурную сеть ЦРУ. Американцы ему очень доверяли. Они искренне верили, что завербовали ценного агента, присвоив ему псевдоним «Уайрлесс», не ведая, что советский гражданин работает под колпаком советской контрразведки…

Джонсон был арестован и осужден на двадцать пять лет лишения свободы. Он погиб от руки умалишенного сына, ветерана вьетнамской войны, набросившегося на отца с ножом во время очередного свидания. Причина атаки сына на отца — месть за предательство. Сын не мог смириться с тем, что, когда он проливал свою кровь во Вьетнаме, отец работал на советскую разведку.

Однако в Лэнгли, в советском отделе ЦРУ, переданные Носенко сведения не без старания Энглтона оценили как установленную дезинформацию, а самого перебежчика посчитали засланным офицером КГБ, направленным для обратной связи с невыявленным «кротом» внутри ЦРУ. Его представили не без помощи Энглтона не то что опасным двойником, а продажным и падшим человеком, уподобившимся рыцарю Ганелону — персонажу французского эпоса из «Песни о Роланде», обрекшему на гибель в Ронсевальском ущелье французский арьергард во главе с витязем короля Карла Великого — Роландом.

Погибая в смертельном бою, Роланд, трубя в свой знаменитый рог, предупредил короля о гибели через предательство. Король вернулся в ущелье и отомстил врагам-сараци-нам, а предателя Ганелона приказал немедленно казнить. Что и было сразу же исполнено — предателя лишили жизни.

Поэтому дальнейшая судьба Носенко, названного неслучайно Ганелоном, олицетворяющим предательство, сложилась трагически. Под недремлющей охраной в разных режимах тюремной изоляции он находился более пяти лет. Ему не доверяли, над ним издевались, его пытали и морально прессовали.

Прежде всего американцы долгое время проверяли Носенко на полиграфе — детекторе лжи, проводили перекрестные допросы в тюрьмах и конспиративных квартирах, а также в специально построенной для него бетонной камере — «могиле» на «Ферме». Так называли базу подготовки оперативного состава ЦРУ в Кэмп-Пири вблизи города Вильямс-бурга в штате Вирджиния.

В этой клетке было то холодно, то жарко, постоянно горела яркая лампочка, не дававшая уснуть. Окон «в могиле» не было, поэтому узник потерял счет дням и не мог различить время суток — ночь смешалась с днем, а день — с ночью в сплошное течение времени в никуда. От этого на душе становилось жутко. Он затыкал уши, когда включался какой-то мотор, вызывавший мучения. Это делалось специально, чтобы сломить волю «засланца», а по существу, откровенного предателя…

Но к началу 70-х эра Энглтона заканчивалась.

Руководитель советского отдела ЦРУ Рудольф Кингсли приказал провести дополнительный и окончательный анализ надежности Носенко. Эту работу он поручил проделать трем сотрудникам, которых прозвали «тремя мудрецами»: Бену Пепперу, Сержу Карповичу и Грэхэму Реннеру.

После сравнительно недлительного разбирательства они вынесли свой вердикт — Носенко «настоящий» перебежчик, он не лгал ЦРУ. Все сообщенные им данные нашли свое подтверждение. Один из проверяющих по делу Носенко в отношении действий Энглтона заметил, что «бывают люди, которым знание латыни не мешает все-таки быть ослами».