Жестокая сделка - М. Джеймс

мать. Что бы ни произошло между нами сейчас, к лучшему или к худшему, нас с Изабеллой связывает нечто более глубокое, чем любое чувство или любая клятва. Я должен решить, что это значит для нас… и что я могу принять.

— Почему? — Спрашиваю я ее просто, еда внезапно становится менее аппетитной. — Зачем тебе лгать об этом, особенно зная, что тебе придется выйти замуж за кого-то другого, родить ему детей…о. — Ответ приходит ко мне прежде, чем она успевает заговорить, но я все равно позволяю ей, желая услышать, как она скажет это сама. Желая услышать, как она планировала использовать меня, не думая, что я когда-нибудь узнаю. Внутри у меня все сжимается от гнева, такого гнева, какого я никогда не испытывал ни к одной женщине, но вместе с ним и здоровая доза горя. Мы могли бы и не встретиться больше, если бы только…

— Я не хотела, — шепчет Изабелла. — Я не хотела.

— Это трудно сделать случайно, — откровенно говорю я ей. — В тот первый раз ты помешала мне схватить презерватив. Может быть, ты могла бы объяснить это тем, что тебя захватил тот момент, но каждый раз после?

— Пожалуйста, позволь мне объяснить. — Она поджимает губы, глядя на меня своими большими печальными глазами лани, которые так много для меня значили, и продолжают значить, если я буду честен сам с собой. Трудно смотреть в ее влажный темный взгляд и не чувствовать себя втянутым, готовым сделать все, чтобы исправить пропасть между нами, все, чтобы защитить ее и сделать счастливой.

— Хорошо. Тогда объясни.

— Я уже говорила тебе, почему солгала о своей девственности, почему назвала тебе вымышленное имя, — мягко говорит она. — Я не думаю, что ты захочешь услышать все это снова.

— Не особо, нет. — Одного воспоминания о той ночи в саду, о нашей последней ссоре перед тем, как все развалилось впечатляющим образом, достаточно, чтобы я почувствовал, как камень поселился у меня внутри.

— Первая ночь… я просто хотела почувствовать тебя. — Ее щеки покрываются легким румянцем, когда она говорит, но она продолжает. — Я знала, что мой будущий муж, конечно, не будет предохраняться, он захочет, чтобы я забеременела. Я не думала о последствиях, просто я не хотела никаких преград между нами. Я была захвачена моментом, как ты и сказал, и я не хотела ничего, кроме ощущений рядом с тобой… А потом, во второй раз за ночь, я думаю, мы оба забыли об этом. Я действительно не задумывалась о том, что это может означать, пока не оказалась в своей комнате той ночью. И тогда…

— И тогда ты просто решила рискнуть и залететь к чертовой матери? — В моем голосе слышится горечь, которую я не могу скрыть. — Даже думая, что я просто американец в отпуске, возвращающаяся после прогулки через границу, ты думала, что просто родишь мне ребенка, а я даже не узнаю?

— Неужели мужчинам действительно так не все равно? — Изабелла смотрит на меня, ее голос слегка дрожит. — Мой отец любит Елену и меня, но мы все еще инструменты для него, фигуры на шахматной доске, а не просто дочери. В других семьях первая дочь — это благословение, средство заключения союза, но каждая последующая дочь, просто еще одно бремя. Ты тоже часть этого мира, Найл, ты хочешь сказать, что там, где ты живешь, все совсем по-другому? — Она качает головой. — Я думала, что у меня будет что-то от тебя, что я буду помнить, что-то, что я буду любить, совершу последний бунт, положив в колыбель моего мужа ребенка, который не принадлежит ему. Я не думала, что это будет иметь для тебя такое большое значение, особенно если ты никогда не узнал бы…я думала, что такой мужчина, как ты, ищущий интрижки, скорее не захочет знать. Наш ребенок не был бы твоей обязанностью, и ты мог бы сохранить о нас счастливые воспоминания.

Мне требуется минута, чтобы придумать, как ответить продуктивно и не разорвать ее на части от гнева и обиды, которые, как я чувствую, кипят у меня внутри, как кислота.

— Учитывая, как ты росла, и мужчин, среди которых ты росла, — говорю я наконец, тщательно взвешивая свой голос. — Полагаю, я могу понять, почему ты могла так подумать, Изабелла. И нет, я не могу сказать, что в семьях, которые я знаю, все всегда по-разному. Там девочки тоже пешки, когда они рождаются у боссов мафии, таких как твой отец. Но Изабелла, — я произношу ее имя сквозь зубы, чувствуя, что едва сдерживаю свои эмоции, — это не я. Я не такой человек. Я никогда не хотел иметь жену или детей, но Иисус, Мария и Иосиф, если бы женщина была беременна моим ребенком, я бы, черт возьми, хотел знать! — Теперь мой голос повышается, акцент усиливается по мере того, как гнев уходит, и я вижу, как расширяются глаза Изабеллы и сбивается дыхание. Я не хочу пугать ее, но мысль о том, что она думала, что мне будет наплевать, если она родит моего ребенка без моего ведома, едва ли не хуже всего остального.

— Я не знала! — Изабелла тихо вскрикивает. — Я не знала, что ты другой. Я не знала, что тебе будет не все равно, и вообще никогда не хотела этого. Я не собиралась беременеть, но после того, как у нас произошел сбой в первую ночь, я подумала… ну, я подумала, что это будет не так уж плохо, а потом просто позволила этому случиться. Я тоже боялась признаться, что солгала, после того как ты узнал о моей девственности. Я думала, ты рассердишься, и я думала, что ты больше не захочешь меня.

Я втягиваю воздух сквозь зубы, пытаясь сохранять спокойствие.

— Если бы ты пришла ко мне, Изабелла, я мог бы рассказать тебе, что я за человек, что я чувствую по этому поводу. Если бы ты была чертовски честна со мной. Ты никогда не знала точно, как я отреагирую на все это, и, блядь, трудно винить тебя в этом, потому что ты невиновна. Ты защищена, ты мало что знаешь о том, как устроен мир, и это не пренебрежение к тебе, это просто факт. Если бы ты сказала мне, что ты девственница… черт возьми, Изабелла, я хотел тебя так чертовски сильно, что мне было бы наплевать, была ли ты с одним мужчиной или с сотней. Я никогда не придавал большого значения подобным вещам, но я бы, по крайней мере, знал, что с тобой нужно быть осторожным, да? И потом, противозачаточные… — Я качаю головой, пощипывая переносицу. — Я бы разозлился, да. Не могу сказать, что не разозлился бы. Что касается того, захотел бы я тебя после этого, я не могу с уверенностью