Исчадие Кромки. Часть 2 - lanpirot

так или иначе, с нашим преследователем нужно было что-то решать. И я решил, не изобретать велосипеда, а попотчевать его самым первым моим заклинанием, освоенным в этом Магическом мире — «Холодцом».

Тогда всё закончилось печально, Сила, которую я, в общем-то, еще не умел как следует контролировать, погубила хорошего человека. А на этот раз, я надеюсь, она, наоборот, спасет наши жизни. Из моей ладони вырвался тонкий узконаправленный концентрированный Поток Холода. В Магическом Зрении он выглядел зеленовато-сиреневым лучом, который «впился» в Трехголового Змея.

Если он недалеко убежал от обычной физиологии, то должен был бы быть, как и все земноводные — хладнокровным. Да даже, если и нет, и он — чисто Магическое Существо, заморозка должна его основательно замедлить. Наряду с Магией, физика в этом мире тоже работала.

Я не прогадал и на этот раз, Горыныч стал махать крыльями гораздо реже, а его зеленая чешуя начала покрываться тонкой корочкой льда. Змей постепенно обрастал изморозью, превращаясь в огромную блестящую на солнце замороженную глыбу. Время от времени он пытался растопить лед своим огненным дыханием, но я наращивал поток «Холодца», восстанавливая снеговую шубу.

Надо отметить, что сопротивляемость к холоду у Горыныча оказалась феноменальная. Он продолжал обрастать льдом, и крыльями едва шевелил, но сука, продолжал за нами упорно лететь. Другая Тварюга уже бы давно замёрзла нахрен, а этот трехголовый говнюк всё никак не успокаивался. Конечно, догнать нас он уже не мог, но и подыхать не собирался.

Я уже было совсем решил поменять тактику — и раздавить Горыныча Гравитационным Даром, как давеча того же Гипериона. Только «солнца» из Змея, увы, не получится. Я перестал морозить трехголовую Тварь, и уже собрался опутать его Силовыми Гравитационными Полями, когда наш спасенный богатырь неожиданно метнул в летающего Монстра мою кривую палку.

Дрянное копьецо, не имеющее даже наконечника, а просто обожжённое на костре, ушло «в полёт» с шумом и скоростью взлетающего реактивного лайнера. Мало того, так за ним еще и протянулся огненный хвост, как у влетающего в атмосферу космического болида. А ведь если я ничего не путаю, болид с древнегреческого переводится как метательное копьё. И если у древних греков были такие метательные копья, то я просто умываю руки.

— Ты чего это такое сотворил, паря? — Ломонос обернулся на шум летящего копья, да так и замер с раскрытым ртом.

— Не знаю, — пожал плечами витязь, — я просто кинул эту… палку… А оно, вона, как удачно вышло!

Огненный росчерк стремительно приблизился к Змею и с чудовищной силой ударил его в грудь, покрытую крепкой чешуйчатой броней. И всё… А я ожидал куда более эффектного «боевого соприкосновения» при таких-то начальных параметрах. Какого-нибудь большого бада-бума, чтобы только кровавые сопли и слюни в разные стороны разметало. А тут никакого эффекта, кроме завораживающего полёта.

Но, как оказалось, со своими выводами я поспешил. Прошло несколько секунд и Змей, перестав взмахивать крыльями, неподвижно замер в воздухе. Мгновение он висел, а затем «клюнул носом», вернее, целыми тремя «носами», завалился на бок и начал стремительно пикировать вниз, как подбитый бомбардировщик.

Ломонос довольно ощерился и толкнул острым локтем в бок стоявшего рядом спасённого витязя:

— Ты смотри, паря, смотри как пошел! И как это ты его?

— Да случайно, наверное, получилось… — Пожал плечами розовощекий паренёк-богатырь.

— А ну посмотрим, разобьется змеюка подколодная, али нет? — И старикан направил коней вслед за падающим со свистом Горынычем.

— Тогда уже не подколодная змеюка, а поднебесная, — поправил я Стихийного Духа.

— А хрен редьки не слаще! — отмахнулся он от меня. — Пусть сдохнет, собака!

Мы «нагнали» падающего Змея возле самой земли, где Ломонос резко остановил повозку, Однако, он благоразумно не приближался к разогнавшейся туше, держась поодаль. Мы приземлились на поросшую зеленой травкой полянку буквально за пару мгновений, до того, как многотонная туша Горыныча на полном ходу врезалась в возвышающийся перед нами пригорок, поросший густым лесом.

Земля основательно дрогнула, а во все стороны полетели камни, щепки и куски размочаленной древесины. А затем рвануло так громко и ярко, что у всех сидевших в санях заплясали «зайчики» в глазах, и заложило уши. Земля задрожала еще сильней, а в небо взметнулся огненный гриб, как при взрыве ядерной бомбы.

— Вот это жахнуло! — обрадованно заорал Ломонос, которому подобное зрелище доставляло явное удовольствие. — Вот это я понимаю! Как думаешь, Хоттабыч, конец зверюге пришёл?

— Думаю, что пришёл, — согласился я с предположением Стихийного Духа.

— Красота-то какая! — повторил старикан мои недавние слова, пялясь во все глаза на последствия разрушительного взрыва. — Лепота!

Когда огонь прекратился, а дым рассеялся, Ломонос вновь поднял в воздух своих Коняшек и подлетел к месту крушения Змея. От Горыныча мало чего осталось после такого взрыва. То тут, то там валялись куски его истерзанного тела, дымясь и истекая кровавой жижей. Теперь нам стало понятно, что Чудовище окончательно уничтожено и восстановлению не подлежит.

Ну, если только у него нет Регенерации, как у меня. Но этот момент мы сможем немного попозже отследить. Однако, что-то мне говорило, что возродиться из этой кучи дымящегося мяса он уже не сможет. Да и в Магическом Спектре никаких особых поползновений не наблюдалось.

— Ну, что, робятки? — обернулся к нам с облучка старикашка. — Кто-то там угощение обещал с песнями и плясками по поводу освобождения устроить? — ехидно прищурившись, поинтересовался он. — А теперь и еще один повод появился… — беззастенчиво намекнул он, указав на останки Змея. — Грех такими поводами, да не воспользоваться!

— Согласен, — кивнул я. — Давай, правь вот на ту лужайку, — и я указал на подмеченное удобное местечко, раскинувшееся у самой кромки леса возле небольшой речушки. — Для пикника — самое оно! Да и Коняшкам твоим есть, где попастись.

— Добро! — Старикан быстро направил Волшебные Сани к указанному мною месту.

— Слушай, а как ты вообще себя чувствуешь? — поинтересовался я. — Ведь лето на дворе? Ты, часом, не растаешь под теплым солнышком?

— Да не-е-е, — отмахнулся старикан, — не боись, Хоттабыч, не растаю. А вот Силы своей уже почти лишился. Я теперь, если и заморожу чего, то не больше мелкой лужи, — признался он. — Так что толку от меня таперича, никакого нету.

— Обойдемся, как-нибудь и без твоей помощи, — успокоил я Ломоноса. — А домой-то добраться сможешь?

— Коняшки мои