Пароль: «вечность» - Алексей Левицкий

- Не трогай его!

- Манихей! — окликнул Дюк Абен, оглядываясь.

- Да ты погляди, Дюк, что за глаз на лбу у него, — пробасил в ответ монах. — Он же еретик из Беловодья, сволочь, крабодианин богопротивный! Его давить надо, как червя поганого.

- Я видел знак культа Крабода Сверхпредателя, — отрезал Дюк. — С этим… мутантом-недоростком мы будем разбираться потом, а сейчас не трогай его. Юна Гало, ты идешь со мной. Манихей, ты тоже. — Он повернулся к остальным монахам. — Этих двоих в камеры. Накормить их. Григорий, будь осторожен, они опасны.

- Понимаю, Дюк, — ответил монах-коротышка, отодвигая засов.

Нас ввели в коридор с двумя рядами массивных дверей. Засовы, решетчатые окошки… Знакомая картина. Подобное я видел в следственном изоляторе, откуда выбрался благодаря Губе рту.

Насколько я мог понять, большинство камер за дверями с решетками были пусты. Из одной донесся рык, к решетке приникла искаженная морда, волосатые пальцы вцепились в прутья.

- Бесятся они, — надзиратель кивнул на мутанта в камере. — Будто чуют чего. Что там вверху? Шумят?

- Мы со стороны озерных башен прибыли, — сказал один из монахов, идущих за нами с Чаком.

- А чего ж так?

- Потому что топливные площадь обложили, пальба там. На стенах катапульты поставили. Цитадель аж гудит.

- Вот про то я и говорю. Шумят наверху, а мутанты бесятся. Ладно, обыщите этих, только хорошо, чтоб ничего ни в карманах, ни в ботах ихних… Хотя лучше боты вообще чтоб сняли. И ремни, если есть. Проверьте, чтоб иголок нигде в рубахах не заткнуто, шпилек, ничего.

Отомкнув кандалы, мне приказали снять куртку, потом монахи долго удивлялись, ощупывая пластиковый комбинезон, и в конце концов срезали ножом его верхнюю часть, так что я остался только в штанах и майке. Чак лишился рубашки, мы разулись.

Григорий отпер две двери и прошелся по камерам, после чего втолкнул карлика в одну, а меня в другую. Когда дверь за моей спиной захлопнулась и лязгнул замок, я огляделся.

Свет сюда проникал только через решетчатое окошко. Стены каменные, у одной гранитная плита с ворохом соломы. Подушки, ясное дело, нет. И вообще ничего больше нет.

На холодном полу ступни быстро замерзли, я сел на лежанку, поджав ноги. В коридоре стояла тишина, только мутант иногда начинал порыкивать и метаться, шурша соломой, и тогда из другой камеры ему отвечали глухим бормотанием — кажется, там сидел еще один. Я подошел к двери и позвал в решетчатое окошко:

- Чак!

Он не отзывался, и я окликнул еще пару раз. В коридоре стукнула дверь, раздались шаги, и вдруг между прутьями просунулся железный наконечник. Возникший за окошком Григорий ткнул в меня пикой, но я отскочил назад, и она лишь царапнула плечо. Попытался схватить пику за древко, однако монах успел выдернуть ее обратно.

- Не шуми, южанин, — угрюмо сказал он. — Иначе худо будет.

- Дюк велел, чтобы нас накормили, — сказал я. — И воды дайте.

- Когда принесут с кухни, тогда получите. — Григорий, обдав меня самогонным духом, зашагал обратно. — Не шуми, уяснил? Себе ж плохо сделаешь.

Стукнула дверь в конце коридора, лязгнул засов. Я опять сел, подгреб под ноги солому и привалился к стене. Голод мешал думать связно, в голове крутились мысли про устройство этого мира, про МехаКорп, Храм, топливные кланы и небоходов… Я лег, обняв себя за плечи и поджав ноги. Небоходы, летуны, как их назвал Чак, — единственные здесь, кто умеет летать, не считая хозяев этих таинственных небесных платформ. Надо как-то связаться с ними. На земле мне рано или поздно становится неуютно, я должен подниматься в небо, хоть на самолете, хоть на дирижабле, а раз так — нужно найти этих небоходов, но сначала, конечно, добраться до отца Юны Гало и вытрясти из него все… С этой мыслью я заснул.

Чак стоял перед койкой и смотрел на меня своими необычными светлыми глазами. Третий глаз, вытатуированный вместе с пирамидой на лбу карлика, тоже глядел на меня. В первый миг показалось, что я еще сплю и карлик мне снится, но потом я сел, протер глаза… Нет, он никуда не делся. Спустив с койки ноги, я ощутил холод каменного пола. Это окончательно пробудило меня. Посмотрел на дверь камеры — она была приоткрыта.

Карлик стоял, наклонив голову к плечу.

- Как ты сюда попал? — спросил я хрипло.

Заворчал мутант. Чак на цыпочках подошел к двери и выглянул, прислушиваясь.

- Как? — повторил я недоуменно, поднимаясь с койки.

- Есть способы, — откликнулся он шепотом.

Встав рядом, я через щель оглядел пустой коридор. Поворочал из стороны в сторону головой, разминая шею, повел плечами. И повторил в третий раз:

- Как?

Он сказал:

- У всех свои секреты. У тебя ведь они тоже есть, а, южанин? Вот поведай мне, ты и вправду южанин или нет?

- Где ты прятал отмычки? С нас же даже ботинки сняли.

Загадочно ухмыльнувшись, Чак шире открыл дверь и переступил порог.

- И почему ты тогда не вскрыл замок на катере? — не унимался я.

- А толку? — Он засеменил по коридору. — Куда с того катера деваться?

- Прыгнуть в воду.

- Да ты сдурел, человече! Я б там утоп быстро. И потом, вьюны же в реке. Нее, выжидать надо было… Вот и выждали.

- Но куда сейчас идти? Снаружи этот Григорий… Эй, ты что делаешь?

Я поспешил к нему, собираясь схватить и оттащить назад, но было поздно — Чак, встав перед дверью, ведущей в камеру с мутантом, и заслонив от меня засов с замком, заскрипел чем-то, хрустнул… Я ухватил его за плечо. Тихо лязгнул засов. Когда я рванул карлика на себя, он потянул за собой дверь, и она приоткрылась. Изнутри пахнуло хлевом, донеслось взволнованное мычание.

- Тюремщик! — взвизгнул Чак, подныривая под мою руку. — Григорий, некроз тебе в печень! Мутант ваш наружу вылез как-то!

Карлик метнулся обратно по коридору, и я бросился следом. Мы заскочили в камеру, прикрыли дверь, но не до конца. Заметив, что в створке на той высоте, где снаружи находится засов, прожжено узкое отверстие, я снова изумился: как он это сделал?!

Зазвенели ключи, скрипнули петли, раздались рычание и лязг.

- Тупой! — прошипел я, ткнув Чака указательным пальцем в лоб. — Не мог заранее объяснить?!

- Да ты б сомневаться начал, прикидывать, другие планы выдумывать… — Он оттолкнул мою руку. — А надо быстро.

- Сволочь богопротивная! — взревел Григорий в коридоре. — Как ты вылез?!

Раздался удар, крик, что-то шлепнулось на каменный пол.

- Пошел! — Чак распахнул дверь, и я рванул наружу.

Григорий припал на одно колено у стены, выставив пику, которая проткнула тощего мутанта, очень похожего на того, что мы видели возле заставы с ружьем в руках. Монах прижимал его к другой стене коридора, все глубже погружая наконечник в облезлую впалую грудь. Мутант обеими руками вцепился в древко и дергался, медленно съезжая спиной по камням.

Услышав топот, тюремщик повернул ко мне голову. Я прыгнул. И тогда он допустил ошибку — ему надо было бросить пику и вытащить длинный нож, висящий на ремне, но, растерявшись от неожиданности, Григорий попытался развернуть ко мне пику. Мутант держал крепко. Монах рванул, выдернул ее. Я был уже рядом. Древко шлепнуло меня по ноге, а потом я налетел на монаха, с ходу ударив кулаком в лицо, повалил на пол и упал сверху, согнув ноги. Под коленями треснули ребра, я привстал, схватил Григория за волосы и дважды стукнул головой о камни.

Чак прошел мимо, на ходу похлопав меня по плечу:

- Молодец, наемник, драться умеешь. Тебе б еще научиться мозгами побыстрее шевелить…

Мертвый мутант сидел, привалившись к стене, вытянув ноги и свесив голову на пробитую пикой грудь. Я расстегнул пряжку, стащил с монаха ремень и нацепил на себя. Достал нож, осмотрев, поспешил за Чаком.

В комнате с тремя дверями никого не было. На столе лежал карабин — почти точная копия того, из лавки киборга, только поновее, без царапин на прикладе. Рядом клок грубой желтой бумаги в масляных пятнах, на ней россыпь патронов. Чак выдернул карабин из-под моей руки и сказал:

- Э нет, теперь пусть у меня будет. Ты себе пику можешь взять, для меня она большая. Шмотки наши на крюке висят, и боты вон стоят, так что одеваемся и вниз валим.

Он нацепил рубаху, нырнул под стол и снова показался с железной фляжкой в руках. Откупорил, хлебнул и закашлялся. Впрочем, это не помешало Чаку сделать еще несколько глотков.

- Прими для храбрости, человече, — посоветовал он.

Там оказался самогон, настоянный на ягодах, очень крепкий, ядреный. Заткнув фляжку пробкой, я сунул ее в карман. Пока натягивал мокасины и надевал куртку, Чак успел зайти в коридор, обыскать Григория и вернуться с пикой.

- Хватай. — Он бросил пику мне под ноги, забрался на стол и развернул на нем кусок бумаги, который тоже нашел в карманах монаха. Рядом положил зажигалку.