Хрустальное счастье - Француаза Бурден

Богат? Может, и нет. У нее не было никаких сведений по этому поводу. Он был, к тому же, очень скрытным в отношении своих дел и своей жизни вообще. Он ограничился тем, что заставил ее подписать у нотариуса контракт о разделе имущества, который должен был защитить детей. «Защитить» было неприятное слово, но она согласилась из уважения к нему. Она хотела выйти за него замуж, потому что безумно любила его, и она не могла допустить мысли, что он подумает о чем-то другом. В его возрасте он был уязвим, у него были сомнения, и она постаралась его успокоить.

– Винсен, – пробормотала она тихо.

Она обожала повторять его имя, думать о нем, представлять их будущее. И она никак не могла поверить в то, как ей повезло, что она его встретила. По крайней мере, одна причина, по которой она должна была чувствовать себя признательной Виржилю и быть с ним приветливой, когда увидит его сегодня вечером. До последнего момента она надеялась, что он не приедет в Париж, что он отклонит приглашение отца, но, к несчастью, он сообщил о своем приезде. Если ей удастся отвести его в сторону хотя бы на две минуты, она думала, что сможет устранить малейшее недопонимание между ними. Потом, она не была виновата в его мыслях и фантазиях, никогда ничего ему не обещала, он должен будет это признать.

Так как дождь прекратился, она заплатила и вышла из бара, чтобы пройтись по авеню Виктора Гюго, разглядывая витрины. Винсен всегда следовал моде. Он хотел, чтобы его одежду замечали. Он всегда был на редкость элегантен, и ей надо было показать себя на высоте, и даже больше, так как ужин должен был стать чем-то вроде вступительного экзамена. Но как одевались у Морванов на вечер в узком кругу?

В третьем по счету бутике она разыскала наконец-то перламутрово-серое платье с разрезом сбоку и глубоким вырезом. Оно хорошо сидело, ничем не выделялось, но было очень эффектным. И жутко дорогим. Тем хуже.

Охваченный рабочей булимией, Винсен требовал того же рвения от двух секретарей суда, и было уже почти семь часов вечера, когда он, наконец, покинул Дворец правосудия. Он забрал машину со стоянки и ловко влился в оживленное движение на набережных.

Работа судьи, которая его удовлетворяла, могла стать практически смыслом его существования. И им двигал не только карьеризм. Он обожал погружаться в сложные дела, заседать, вести дебаты, выносить приговоры. Когда остановиться? Кассационный суд оставался его целью, как это и предсказал Шарль, и сегодня это уже не представлялось ему столь неосуществимым. Уважение, которым он пользовался в среде юристов, не переставало расти, все его публикации были заметными, его возраст больше не был препятствием. Даниэль, который участвовал в политической жизни, взял на себя обеспечение всех нужных связей, чтобы получить пост.

Подумав о брате, который говорил с ним целый час о близнецах, он улыбнулся. Даниэль будет неотразимым молодым папой. Еще два маленьких Морван-Мейера, семья растет. Семья, за которой должен следить Винсен, в чем он поклялся Кларе. А что же делает он? Он снова женится!

Он включил дворники и вентилятор. Дождь продолжался с самого утра, с тех пор, как они с Беатрис вышли из дома. Беатрис с ее бесконечно длинными ногами, ее конским хвостом и большими голубыми глазами. Беатрис, счастливая, как ребенок, с тех пор, как он согласился на ней жениться. Согласился, сдался, капитулировал, хотя и был уверен в том, что совершает ошибку. Потому что он любил заниматься с ней любовью, держать ее в руках, видеть, как она смеется, но, в то же самое время, он был убежден, что долго это не продлится. Либо он ей надоест, что было наиболее вероятным, либо он, наконец, поймет, что не испытывает к ней настоящей страсти. Он был влюблен, конечно, польщен, счастлив не быть больше одиноким, но он охотно удовлетворился бы простой связью. Видя ее этим утром стоявшую посреди комнаты, изучавшую фотографии, он почувствовал себя неловко. Он не хотел ни иметь женщину круглосуточно, ни навязывать своим детям мачеху, которая была с ними примерно одного возраста, ни отчитываться перед женой. Как Беатрис и Мари будут жить вместе на авеню Малахов? И до какой степени ему надо будет изменить свои привычки? Надеялся ли он на самом деле сблизить ее с членами семьи, начиная с ссоры с собственным сыном?

Елисейские поля были полностью забиты, ему понадобилась куча времени, чтобы вернуться. Если Виржиль поехал на метро с Лионского вокзала, он уже должен быть дома и, конечно же, ссориться с Сирилом. Он приезжал только на этот ужин и уезжает завтра утром, естественно не собираясь идти в мэрию или Тур д'Аржан, спеша к Магали и Алену.

Магали… С тех пор, как он ее снова увидел, Винсен много об этом думал с неотвязной ностальгией. Она стала совсем другой в сравнении с тревожной, отчаянной наркоманкой, какой она была семью годами раньше. На самом деле, она снова стала собой. Может быть, она могла существовать только вдали от Винсена, может, он травил ее, был для нее палачом, хотя и считал себя идеальным мужем, может…

Он опустил стекло и вскоре почувствовал капли дождя на плече, на щеке. Как он может так много думать о Магали, когда на следующий день женится на Беатрис? Чтобы отвлечься, он подумал, что сказала бы Клара о его втором браке. Беатрис была не из «персонала», она была дочерью врача – кстати, ее родители должны были приехать из Анже, – она училась, она знала мир права. Достойные качества, да, но в то же время она была университетской подружкой Виржиля! И тут Клара бы поморщилась, Винсен это знал.

Приехав к площади Этуаль, он повернул на авеню Виктора Гюго. Вместо того чтобы напрасно терзать себя, он попробовал подумать о том, что через несколько часов он окажется в одной кровати с очень желанной женщиной. С женщиной, которая его очаровала, захотела, соблазнила, что было лестно. Женщина, которая полностью отдавалась ему. И которая собиралась стать его женой.

Так как на авеню Малахов не было места, чтобы припарковаться, он открыл ворота и въехал на территорию особняка. Он поднялся по ступенькам крыльца, смирившись с тем, что у него не будет времени сменить рубашку, и зашел в ярко освещенный холл. Мари продумала малейшие детали вечера, заказала у трактирщика ужин, который включал в себя официантов в белых куртках, тщательно обдумала меню и к тому же приехала заблаговременно, чтобы встретить всех.

Вместо того чтобы направиться в главную гостиную, он все-таки задержался на мгновение в комнате, которая служила гардеробом и оставалась освещенной. Он бросил свой плащ на пуф, подошел к одному из трельяжей времен Людовика XV, чтобы поправить галстук. Дождь и ветер растрепали его каштановые волосы. Он взял расческу, чтобы привести их в порядок. Дверь в находящуюся рядом маленькую гостиную, где Мадлен всегда проводила свои дни, была открыта, но он заметил это только когда услышал резкий голос Виржиля.