Школа Делавеля. Чужая судьба - Ольга Вадимовна Гусейнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Невель, он же не последний оборотень на Раше и…
– Лютик, ты не знаешь нашу природу. Там, в Балке, все было проще. Первый самец в городке – самый видный, сильный, бравый. Многие на него западали. Так что мне легко было уйти, чтобы забыть. А здесь… с Лисаном… – Лисичка помолчала и тихо призналась, озадачив меня: – Он мой, понимаешь? Я создана для него! Моя звериная половина уже начала привязку к нему. Все решилось в тот момент, когда я увидела его впервые.
– Но как же быть?.. А если…
Оборотень рыкнула, не дав договорить, затем глухо припечатала:
– Просто верить и ждать! Я верю, что моя любовь не слепая, моя сущность выбрала самого достойного!
Ее слова весь следующий день звучали у меня в ушах. И особенно громко на занятиях у капрана Лисана. Где я нечаянно заметила, как он прикасался к Невель – мягко, с нежностью, хоть в этот момент орал как заполошный. И часто дотрагивался, видимо, нуждаясь в телесном контакте. Надеюсь, у них все сложится! Просто мужик попался недоверчивый, одиночка.
Но любовь высасывала из Невель все жизненные соки. Ее нежная персиковая кожа приобрела сероватый оттенок. Под поблекшими глазами залегли темные круги. Словно каждое свидание с любимым забирало частичку ее жизни. Я видела, как она страдает, но помочь не могла.
Этой ночью мне не спалось. Звезды заглядывали в окно, разгоняя темноту. Кузнечики нещадно стрекотали, обсуждая всех соседей. Я чутко дремала и раннее возвращение Невель не пропустила. Думала, что она как обычно придет под утро, но ошиблась. Дверь в комнату едва слышно отворилась, подруга, выглядевшая белее простыни, словно зомби подошла к кровати. Сначала неловко села, потом завалилась на бок, как деревянная игрушка. Я испуганно подскочила и кинулась к ней. Разула, подняла ее ноги на кровать и, ласково погладив по ледяной мертвенно-бледной щеке, спросила:
– Рыжик, что с тобой? Милая, что случилось? Не пугай меня, расскажи, пожалуйста.
Она безмолвно лежала на спине, пустыми глазами уставившись в потолок.
– Сестренка, ну ты чего? Невель, Невель, не молчи, – отчаянно зашептала я, тормоша ее.
Наконец подруга сфокусировала взгляд и прохрипела:
– Я пришла как всегда, а у него другая… демоница какая-то. Спросила, за что так со мной, – несчастная замолчала, потом пугающе ровным бесцветным голосом добавила: – Я там умирала душой, а Лисан сказал, что поиграли – и хватит. Что я слишком молода, чтобы кого-то любить по-настоящему, тем более – чужих детей. Сказал больше не приходить…
– Невель, послушай, мы все выясним, исправим. Все будет хорошо…
– Нет, Лютик, хорошо уже не будет! Он выставил меня из своей постели, а в свою жизнь даже на порог не пустил. Моя жизнь без него ничего не стоит теперь.
– Не глупи, а? Мы найдем тебе другого…
– Да, конечно, не переживай, – пустым безжизненным голосом согласилась Невель и закрыла глаза.
Если бы она плакала, кричала, хоть как-то проявляла эмоции, я бы поверила. Но пустая оболочка вместо моей яркой, веселой, жизнелюбивой подруги испугала до темных. Я продолжала сидеть рядом, гладила ее по рыжим волосам, накрыла одеялом, подоткнула со всех сторон, как часто в детстве делал папа. Потом не выдержала и, быстро одевшись, вышла.
Не знаю – зачем, но взяла с собой короткие мечи. Словно в бой шла, сжимая их рукояти, во мне клокотал гнев. А перед глазами стояли потухшие, беспросветно пустые, синие глаза подруги. Тот, кто украл их Свет, должен заплатить!
Не выдержала и сорвалась на бег, настолько меня переполняли эмоции, застя разум. Я выскочила из-за деревьев на подступах к преподавательскому одноэтажному блоку, расположенному в стороне от курсантского жилья, с отдельными входами в каждую комнату, и будто наткнулась на невидимое препятствие.
Возле одной из дверей увидела Лисана, к которому прижимается и откровенно шарит по его телу руками демоница. О чем они говорят – не слышно, но общение у них – ясно как день – не служебное, поскольку курсант пытается рукой забраться в ширинку капрана.
Оборотень перехватил кисть этой мерзавки, что-то сказал, покачав головой, и отстранил от себя. Демоница игриво пожала плечами, криво ухмыльнувшись. Грациозно и откровенно демонстрируя свою филейную часть, наклонилась, подняла с порога заплечные ножны с оружием и, нахально хмыкнув, сунула в руки Лисану. Затем, махнув рукой, танцующей походкой пошла прочь, виляя задом. А оборотень провожал ее задумчивым взглядом.
Прощание любовников длилось недолго, но для меня было достаточно, чтобы возненавидеть предателя. Собственными глазами убедилась, что Невель сказала горькую правду. Я еще ни разу ни к кому не испытывала ненависти – сильные негативные чувства плохо сказываются на состоянии феид. Но сейчас слетели все запреты, стерлись все грани, сознание заполонила чистая ярость, злость на подлеца, фактически убийцу.
Я медленно двинулась к нему, испепеляя взглядом. Ступая под шепот ветра, теребившего мои крылья, шорох песка под толстыми подошвами ботинок, собственное, сиплое от ярости дыхание, – все сейчас воспринималось особенно остро. Лисан обернулся ко мне, я окинула его презрительным оценивающим взглядом. Мужик всего на полфута выше меня – это плюс. Стройный и жилистый – уже минус, боевые приемы придется корректировать, ведь мы в разных весовых категориях. Капран в привычной военной форме, чуть склонив набок черную, словно снегом припорошенную голову, странно, по-звериному, меня рассматривал. И слегка морщился, отчего длинный шрам, пересекающий его лицо, еще сильнее кривил черты.
Остановившись напротив него, я злобно прошипела:
– Что, наигрался, подонок? Как ты мог так с ней поступить? Ты хоть представляешь, что с ней сделал?
– Вы о ком сейчас, курсант? – ровным тоном произнес капран Лисан и с угрозой добавил: – Или сама заигралась? Забыла, где находишься, к кому обращаешься?
– А мне плевать, кто ты здесь такой! По сути, ты – жалкий гулящий подонок! Собрал нектар с одного цветка, растоптал походя, потом легко перелетел к другому.
– Занятный разговор среди ночи, не находишь? Ты случайно меня не ревнуешь, детка? – со злой иронией процедил он, облокотившись о столб, поддерживающий навес, и зажимая ножны под мышкой.
– Тебя? Такого урода?
– О, с тобой все ясно: внешность – самое главное, так? – презрительно фыркнул оборотень.
– Я не о внешности, у тебя внутри глухая пустота… Ты – никто!
Он оттолкнулся от столба и, мрачно глядя на меня, неожиданно равнодушно спросил:
– Тебя это настолько заедает, что спать не дает? Меня не беспокоит ни моя внешность, ни
