По чужим правилам - Светлана Тулина

— Пара слов…

— Слушай, достала! Ладно, для тех, кто в бункере, объясняю первый и последний раз! Если бы ты видела ваш бой, ты бы не задавала глупых вопросов. Морткомпф был похож на вконец озверевшего берсерка, ты — на тореадора… А симпатии публики, знаешь ли, очень редко бывают на стороне быка, особенно, если тореро хотя бы наполовину так же изящен, строен и симпатичен, как ты, детка. А жюри — что жюри? Та же публика. К тому же я почти догадывался о подобном раскладе и подстраховался. Тебе не о чем волноваться, спи спокойно, премиальные я уже перевёл…

— Я не об этом… Бэт, неужели Деринг был прав? Драка без причины — это и есть основной признак разума?

— Чушь собачья.

В темноте завозились. Кажется, он сел на диване.

— Никто никогда не дерётся без причины. Никто, поняла?

Стась вздохнула.

— Ну да, я помню правила. Никто из живых и дышащих, и только люди, как высшие представители тварного круга перерождений, тем самым проявляя свободу воли, данную им…

— Перестань повторять эту чушь. Люди — в первую очередь. Даже бьютиффульцы.

— Ну, это ты, пожалуй…

— Отнюдь. То, что мы считаем просто дракой, на колонии Бьютти является очень серьёзным и строго регламентированным ритуалом, если бы ты там побывала хоть раз, сама бы всё поняла. Да и этот наш легендарный Пуарто, чьи слова Деринг сделал слоганом… с ним ведь вообще смешно получилось. Он мог болтать что угодно, но причину для драки имел очень вескую.

— Кто такой Пуарто?

— Ну, ты мать… Ты что, не смотрела «Наемников кардинала»?! Ну, ты даёшь. Легендарный боец, мастер клинка, ниндзя, мог кулаком убить лошадь, а как он стрелял из плазмомёта! Это видеть надо! Будет время, я обязательно нарою эти серии, сам пересмотрю с удовольствием и тебе покажу, своих героев надо знать. Но не сейчас. Потому что сейчас надо спать.

Стась отшатнулась — Бэт возник из темноты неожиданно, даже воздух не шелохнулся. Просто только что была лишь темнота — и вот уже он стоит рядом, как всегда, насмешливо улыбающийся и застёгнутый на все пуговицы, словно и не ложился. И глаза у него уже совсем нормальные…

От острого облегчения резко захотелось спать. Стась судорожно зевнула и позволила отвести себя к чуду инженерно-кроватной мысли безо всякого сопротивления. Спросила только:

— А какая у него была причина?

— Лень! — Бэт беззвучно смеялся. — Представляешь, да? Ему было просто лень зашить дыру на штанах, он прикрывал её плащом. А другой наёмник, Дарт, этот плащ сдёрнул, и все увидели голую задницу! Тут уж, сама понимаешь, без хорошей драки было никак… Пришлось бедному Пуарто перебить всех свидетелей его позора. Кроме Дарта, конечно, с ним они потом подружились. А свою знаменитую фразу он уже потом придумал — сама посуди, ну не мог же он всем объяснять, почему ему на самом деле пришлось драться!

— Сильно! — Стась опрокинулась на спину, кровать мягко покачивалась, спать хотелось всё сильнее.

— Бэт, а какая причина у меня?

— А у тебя её нет, — Белые зубы сверкнули в темноте, — ну так ведь тебе и не нужно. Помнишь, ты говорила, что не умеешь драться? Ты была права. Но, опять-таки, это тебе не нужно. Успокойся, детка, для кубка Деринга или любого другого кубка не нужна драка, им нужно шоу. А шоу ты делаешь, и делаешь великолепно. Помнишь того мальчика с капоэйро? Как он прыгал! Красавчик, да и только! Но совершенно не умел держать публику и ловить момент. Ты великолепно сработала на контрасте. Ха! Да тебе аплодировали стоя даже те, кто потерял деньги! Чувство времени, детка, это главное. А оно у тебя есть.

Спокойной ночи.

— Бэт — спросила она, уже почти засыпая, — значит, я так и не научусь драться по-настоящему?

Он обернулся в дверях. Пожал плечами. Опять блеснули в улыбке белые зубы. Но голос оказался неожиданно серьёзным. И тихим.

— Конечно, научишься. Как только появится причина, так сразу и научишься. И тогда уже я буду тебе не нужен. Спокойной ночи.

Дверь за собой Бэт закрыл, как всегда, беззвучно. Но Стась не услышала бы даже, хлопни он ею со всей силы, потому что уже спала.

Она спала, и не видела, как Бэт курит на балконе сигарету за сигаретой, вытягивая каждую чуть ли не в одну длинную затяжку. Он столько надежд возлагал на Морткопфа. Идеальный экземпляр, уж если с кем и могло сработать, так только с ним. Настоящий гад, пробы ставить негде. Сам искал в сети материалы — чтобы наверняка. Да любого, взгляни он даже мельком, трясти начнёт, а не то что тсенку, в миротворки готовившуюся…

Не вышло.

Она так и не смогла разозлиться по-настоящему. Знала, что надо, верила и старалась изо всех сил, но не смогла. И опять этот виноватый взгляд, словно у потерявшегося щенка. А, значит, вся последняя неделя — насмарку. Все мелкие подначки, придирки, спровоцированные ссоры с ребятами, постоянное напряжение — котэ под хвост. Она снова будет извиняться и смотреть виновато, такая вроде бы непобедимая — и совершенно неприспособленная к обычной жизни за пределами ринга.

Бэт курил редко, но теперь мял внезапно опустевшую пачку, смотрел на мигающую в ритме Деринга городскую рекламу и думал о том, как же трудно отыскать дыру на штанах у нудиста.

Стенд. Верхне-нижний ярус

Эльвель

— Когда же ты перебесишься?!

Эльвель не ответил. Даже головы не повернул.

И уж, разумеется, не стал возвращаться.

Да Эрсме и не ждала ответа, так просто крикнула, от синих глаз, в спину. Большинство их встреч в последнее время оканчивалось именно так — он нагловато скалился и уходил, а она что-то кричала ему вслед. Проблемы переходного возраста, растянувшиеся на пятнадцать оборотов. И каждый раз возникала неприятная мысль о том, что, может быть, у поводка тоже есть преимущества. Поумнее нас люди придумали, и, потом, для его же пользы… Многие матери так поступают — и ничего, Эйнис вон даже с дочерей не снимает, хотя это, конечно, уже перебор, девочкам так никогда не стать капитанами… Старшей, кстати, Эльвель нравится ещё с островов, предлагала место запасного, жаль, что ему наплевать. Впрочем… Капитан на поводке, без команды и опыта, начинающий набор с запасных… Тоже мне, кандидатура!

Хотя…

Никто из дочерей или тем более сыновей Эйнис никогда бы себе не позволил сказать своей матери: «Ну чего ты ноешь?» или «А мне это надо?», тут даже не сами слова важны, а интонация. Или вот это, последнее — «Ну куда она денется?»… Нет, подержать немного на коротком поводке вконец отбившегося от рук великовозрастного оболтуса — вовсе не то же самое, что закрепить на нём намертво взрослых и вполне самостоятельных дочерей…

Эрсме очень боялась этих встреч.

Когда-нибудь она может не выдержать и крикнуть ему что-то, о чём потом будет жалеть.

Нет, она знала, конечно, что никогда не использует поводок.

Но не была уверена, знает ли об этом Эльвель.

А вот о том, что мысли о поводке посещают её в последнее время всё чаще, он знал — чтобы это понять, достаточно было разок взглянуть в его вызывающие насмешливые глаза.

Он всегда любил нарываться.

— Когда-нибудь ты нарвёшься на действительно большие неприятности! крикнула она ему в спину, понимая, что он вряд ли услышит на таком расстоянии.

Он услышал.

Но не обернулся.

Сегодня он перевёл песенку о славном малыше и его четырёх стервочках на оверсайф.

И спел.

Аукнулось аж до самой площадки.

В ближайшие дни одному вниз соваться не стоило — могли сгоряча выбить из Игры насовсем, не успев подумать о последствиях.

Именно поэтому он именно сегодня явился с сыновним визитом к Эрсме. Её ссейт располагался у одной из центральных вертикалей, на среднем уровне, и ему пришлось трижды ненадолго задержаться по пути.

Славно.

Ту, ушастенькую, можно будет даже и оставить на некоторое время — она очень даже ничего, а у него давно не было постоянной девочки для развлечений. Если не изменяет память — она без пяти минут капитан, а, может быть, и уже.

Ха!

У благородных арбитров будет ещё один повод для шокированного негодования…

…Когда-нибудь ты нарвёшься…

Сегодня днём он проснулся от собственного крика.

И больше уже не решился заснуть.

Когда-то он считал, что ничего нет страшнее потери свободы. О, златоглазые, как же наивен он был! Остаётся лишь посмеяться да переложить на священный язык песен что-нибудь попохабнее.

А что ещё остается, если просыпаешься глубоко заполдень от собственного крика…

Когда-нибудь ты нарвёшься…

Хотел ли он того ребёнка? Да Аврик его знает! Поначалу было просто забавно — ну надо же! Вот так, нахально, при всех, в такой пиковой ситуации — взять и предложить…

Никто ведь не предлагал. Кроме неё. Ни тогда, ни сейчас, Эхейкса — так, жертва, сам всё подстроил, она поначалу и не догадывалась. И не слишком-то, кстати, обрадовалась, когда узнала.